Россиянам хотят полностью запретить въезд в Евросоюз
Гражданам России могут полностью запретить въезд в Европу. С таким предложением выступил авторитетный эстонский политик, бывший президент этого прибалтийского государства Тоомас Хендрик Ильвес. Он напомнил, что всего несколько лет назад РФ активно добивалась введения безвизового режима с Евросоюзом, однако сегодня ее действия серьезно угрожают безопасности континента. В связи с этим бывший глава государства считает необходимым временно закрыть Европу для всех обладателей российского паспорта.
Maybe there should be a «time out» for any and I mean *any* visits from Russia.
Up to the invasion of Crimea these people were arrogantly demanding visa-free travel with the EU.
Just freeze visas except for family emergencies.
It is Europe’s security at stake.
«Необходим временный запрет на все визиты из России — я говорю о любых визитах. До вторжения в Крым эти люди высокомерно требовали безвизового режима с Евросоюзом. Надо просто заморозить все визы, за исключением экстренных случаев, связанных с семейными обстоятельствами. На кону стоит безопасность Европы. Хватит», — указывает Ильвес в своем микроблоге.
Он напомнил о позиции большинства европейских государств в конце 30-х годов, когда политики посчитали, что наказывать простых граждан Германии за действия руководства этой страны было бы контрпродуктивным и неразумным. По мнению Ильвеса, эта ситуация фактически повторяется и сегодня.
Добавим, что с началом пандемии страны Европейского союза и так оказались закрыты для большинства россиян. Выдача туристических виз прекращена, и об изменении этой ситуации пока что речи не идет.
Источник
Эту страну не заморозить
15 января 2020 года президент Владимир Путин в послании Федеральному собранию пообещал увеличение материнского капитала и выплат по уходу за ребенком. Затем Путин предложил внести изменения в Конституцию. Якобы расширить полномочия Госсовета, Госдумы, Совета Федерации, а также закрепить приоритет Конституции РФ над международным правом. Речи об обнулении сроков правления президента еще не шло. В это же день правительство ушло в отставку, премьером был предложен Михаил Мишустин. Дмитрий Медведев стал замом председателя Совета безопасности.
Многие эксперты утверждали, что запущен процесс транзита власти, трансформации режима из персоналистского в институциональный. Уже через пару месяцев раскрылись реальные планы Владимира Путина по превращению своей власти фактически в вечную, с возможностью править до 2036 года.
С помощью нехитрых манипуляционных приемов голосование 1 июля было выиграно. И теперь парламент штампует один за другим законы, ограничивающие свободы граждан и, по мнению авторов, защищающий интересы «нового дворянства» – современной пятимиллионной бюрократии, использующей государство для извлечения прибыли. Вопрос об индексации пенсий работающим пенсионерам исчез из реальной повестки дня в области «изучения».
Чего за год добились постановщики конституционного переворота? Удалось ли заморозить страну надолго или навсегда? Обсуждают политолог Кирилл Рогов, социолог и публицист Игорь Яковенко, политолог, член Высшего совета партии «Единая Россия» Дмитрий Орлов.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Президент России Владимир Путин год назад в послании Федеральному собранию, это было 15 января 2020 года, предложил внести изменения в Конституцию, как бы расширить полномочия Госсовета, Госдумы, Совета Федерации, закрепить приоритет российской Конституции над международным правом.
Речи об обнулении сроков президента еще не шло. В этот же день правительство ушло в отставку, премьером был предложен Михаил Мишустин. Но вот прошел год, мы попробуем посмотреть, чего добился политик Владимир Путин. На ваш взгляд, стало ли 15 января 2020 года такой рубежной исторической датой?
Игорь Яковенко: Я полагаю, это действительно рубежная дата – это дата начала старта государственного переворота, конституционного переворота. Режим вступил в свою завершающую стадию. Были изменены основы Конституции, не какие-то второстепенные вещи, были изменены основы Конституции. В частности, была принята государственная мифология, то есть в целом ряде статей была закреплена государственная мифология. То, что фактически была установлена полная ликвидация разделения властей – это еще один шаг. И наконец закрепление пожизненной власти президента. Это все очень существенные шаги, этим не исчерпывается конституционный переворот, но по крайней мере этого достаточно для того, чтобы считать это государственным антиконституционным переворотом, который стартовал год назад.
Михаил Соколов: Все-таки, как может быть конституционный переворот антиконституционным? Ведь формально Конституция существует, не новая Конституция, а Основной закон с поправками, их, правда, порядка 200.
Игорь Яковенко: Я полагаю, что, во-первых, Конституция, конечно, новая. От той Конституции, которая была принята в 1993 году, ничего не осталось. Она игнорировалась, безусловно, но она все-таки была. Понятно, что здесь нужно говорить в разных измерениях. Здесь речь идет, с одной стороны, о нормах, которые были закреплены в Конституции, с другой стороны, о правоприменительной практике. Понятно, что Конституция в значительной мере игнорировалась, но, тем не менее, она существовала. Она существовала как возможность все-таки как-то ограничивать власти. По крайней мере, были закреплены такие положения, как верховенство международного права, приоритет его над законами внутренними страны – это было отменено тоже. Это очень существенная вещь – это дальнейший шаг к изоляции страны, к ее выпадению из системы международного права. Все это, безусловно, конституционный переворот. Тем более что все было сделано известной процедурой, на пеньках голосование, которое не было предусмотрено никаким законом. Поэтому, безусловно, это антиконституционный переворот, Конституции в России практически нет. В России было ликвидировано право, само по себе понятие «право» сегодня в России не существует. Это довольно важный шаг в сторону, противоположную прогрессу, противоположную основному движению сегодняшнего человечества.
Михаил Соколов: Кирилл, 15 января для вас историческая дата? Такое 18 брюмера Владимира Путина или что-то иное?
Кирилл Рогов: Это историческая дата, потому что это всегда важный для авторитарных стран момент, когда отменяются ограничения по срокам для действующего президента. Это свидетельствует о том, что завершился некоторый такой переход к консолидированному авторитарному режиму. Это само по себе не новость – это происходит во многих странах. С начала 2000 года в мире было совершено 60 попыток отменить ограничения по срокам для действующего президента, в 40 случаях они были удачными, в 20 нет. Обычно это страны, которые довольно авторитарные, в них уже обрушены очень многие механизмы, которые характеризуют нормальный ход вещей, демократические процессы, политический плюрализм. Но этот момент очень важен. Это такая смена иерархии подотчетностей.
До этого президентский пост был некоторым институтом, который подотчетен Конституции, его границы, рамки определены Конституцией. В этот момент мы видим такой перевертыш, мы теперь видим, что это Конституция подчинена и подотчетна президенту и президентскому посту, который может ее менять в соответствии со своими интересами и нуждами. Это на самом деле отражает изменения в политическом режиме, которые постепенно происходили, и то, что страна перестала быть республикой, а это некоторая президентская диктатура, где система президентской власти, машина президентской власти выше всего остального, в том числе и конституционных установлений.
Михаил Соколов: Многие эксперты в то время утверждали, не было еще обнуления в январе, что запущен процесс транзита власти, трансформация режима из персоналистского в институциональный, действительно какие-то функции будут, про тот же Госсовет фантазировали. Почему все пошло по другому сценарию? Был вроде бы один такой сценарий в январе, 15-го числа, я специально посмотрел комментарии, никто из много выступающих в либеральной прессе комментаторов не угадал, что через два месяца пойдет речь о простом и банальном обнулении.
Кирилл Рогов: Я бы так не сказал определенно. Потому что я тоже сегодня увидел, мне просто выскочил в фейсбуке мой комментарий от этого дня. Действительно речь президента была построена так, что нельзя было понять вообще, о чем идет речь. Потому что там были действительно намеки на такой транзит институциональный. Я писал год назад по этому поводу, что то, что может вырисоваться из того, что он говорит, – это может быть такая авторитарная конструкция, в которой он будет все равно главой, но он будет действовать в основном через партийный аппарат, который будет довлеть всюду и доминировать над всем. Дальше я написал, что в принципе такие модели власти в этом веке, в наше время не очень распространены, они непродуктивны, такая партийная диктатура не распространена, поэтому надо смотреть, что еще будет сказано. Это была обманка, это было очень трудно понять по его речи. Он пытался представить дело так, что цель поправок совершенно противоположная тому, чем они были. Если человек обманывает, не может ни один комментатор на основании отсутствующей информации точный прогноз составить. В принципе наиболее вероятным в тот момент мне казался именно сценарий, который мы получили. Только не было подтверждений, потому что из речи президента никак не следовали его истинные намерения.
Михаил Соколов: Об истинных намерениях мы узнали позже из выступления Валентины Терешковой и из ответа, когда Путин появился на трибуне в Думе.
Кирилл, действительно, эта фраза про ситуацию, которая потребовала, что за те пару месяцев принципиально изменилось? Началась пандемия, появилось новое правительство Мишустина. Это была реакция Путина, может быть спонтанная, что раз ситуация ухудшается экономическая и так далее, надо впрямую уже играть, не пытаться разыграть какую-то карту Госсовета, наследников, казахстанский вариант и все прочее, оставить все-таки всю власть за собой?
Кирилл Рогов: Конечно же, сценарий был один, он был именно такой, какой был реализован. Вопрос был только в том, как его подавать. Он был подан в таком режиме спецоперации с камуфляжами довольно ловкими. Сначала вообще непонятно было, что другая модель выстраивается. Мы конфигурацию поправок видели до того, как было так называемое предложение Терешковой сформулировано. Из него уже было очевидно, что это укрепление президентской власти, что это такая доктрина, некоторые специалисты называют конституционная доктрина президентской супрематии. Читая текст Конституции, вы понимаете, что всем правит президент, все остальное подчинено ему, де-факто устроено так. Там есть определенные показатели того, как президентская власть доминирует над другими. Это уже было видно, не хватало только одного – указания на того человека, который все этим будет пользоваться. Поэтому был сценарий только такой.
Конечно, 15 января, я думаю, что у президента не было картины будущей пандемии, то есть уже была информация из Китая, но вполне еще не было осознано то, что будет происходить. 10 марта, безусловно, такая картина была. Было понимание, что будет такой сложный год и будет все подчинено пандемии, но решили все-таки сыграть в эту игру. А идея изначально была в том, что надо развести, надо сначала объявить поправки, втянуть общество в обсуждение поправки, такие у нас поправки, сякие поправки, а потом вбросить эту ключевую поправку, хотя, понятное дело, под нее все поправки и подверстаны. Так что это был изначальный план.
Я хочу сказать, что на самом деле мы, возможно, еще увидим обратные поправки к Конституции. Не думайте, что кончились поправки к Конституции, поправки к Конституции только начинаются. Обратные поправки к Конституции мы увидим ближе к 2030 году или, если Путину будет хуже, может быть и раньше, когда Путин действительно решит выводить на сцену какого-то преемника, тогда он будет, наоборот, дробить власть, как это делал Назарбаев. Он будет часть власти передавать какому-нибудь Госсовету или Совету безопасности, увеличивать власть нижней палаты, которую он будет стараться контролировать через партию правящую, потому что он будет делать себе такой мягкий уход. Но так как Путин лет на 12 моложе Назарбаева, то и увидим мы все это примерно через 10 лет. Уже к 10 марта по предыдущим поправкам было совершенно видно, что мы в другой фазе, мы в фазе дальнейшей консолидации отмены ограничений по срокам. Пандемия учитывалась бы властями как фактор, который надо вписать в этот сценарий, но сценарий, безусловно, был написан в конце прошлого года.
Михаил Соколов: То есть вы не считаете, что сценарий конституционного переворота был в значительной степени импровизационным? То есть он не менялся и вот этот цирк с Терешковой был задуман заранее?
Кирилл Рогов: Конечно. Из характера поправок было ясно совершенно, что это делается под монархического президента. Модель президентской диктатуры, президентской супрематии. В речи изначальной в послании Путина это было закамуфлировано. Потом, когда стали обсуждать поправки, все стало ясно. Только не было последней поправки, ее вбросили так, чтобы микшировать возможно негативный эффект.
Михаил Соколов: Дмитрий, чего добилась власть, система, установив новые правила конституционной игры, эту президентскую диктатуру?
Дмитрий Орлов: Я не вижу никакой президентской диктатуры. Данные, допустим, нашего исследования о состоянии ведущих политиков, которое мы делаем каждый год уже 12 лет, показывают, что степень автономии различных групп элиты повысилась. Количество игроков новых увеличилось по сравнению с предыдущим годом. Так что это не диктатура, не какая-то жесткая авторитарная модель, скорее конституционная модель стала более распределенной из-за новых полномочий парламента по контролю за назначением ключевых министров, из-за некоторых других аспектов, допустим, ограничения президента по количеству сроков, которые он может занимать свой пост, и из-за социальных гарантий – это такие дополнительные возможности и гарантии для населения. Одним словом, я не вижу никакой сверхпрезидентской власти в той модели, которая создана. Напротив, это власть институционализирует другие политические структуры и распределяет власть и влияние внутри системы, а не концентрирует.
Михаил Соколов: Зачем в последнее время принимаются целые пакеты законов, которые ужесточают уголовное наказание, вводя их для инакомыслящих, ограничивают просветительскую деятельность? Это же все последствия конституционного переворота, будем называть вещи своими именами, это же не с Луны свалилось.
Дмитрий Орлов: Я не связываю эти изменения с конституционными изменениями, не считаю, кстати, конституционным переворотом. Никакого переворота не было, потому что процедура была соблюдена.
Михаил Соколов: Какая процедура – голосование на пеньках?
Дмитрий Орлов: Голосование, процесс принятия Конституции. Я сейчас о другом, о том, что связано ли это с Конституцией, с изменением конституционных норм, те ужесточения правил для деятельности различных организаций, о котором вы говорите. Я думаю, что нет. Это связано скорее с очевидным нарастающим внешнеполитическим давлением, санкционным давлением, с теми изменениями, которые были анонсированы уже ключевыми игроками администрации Байдена. Собственно, все изменения, которые происходят уже сейчас, до инаугурации Байдена, они не оставляют никаких иллюзий – это будет достаточно жесткое давление на Россию, в отличие от агрессивных инвектив, которые при Трампе присутствовали. Поэтому система естественным образом стремится защититься, вводит эти дополнительные ограничения. Мне кажется, с точки зрения сохранения системы политической российской это вполне логично.
Источник
