Глобализация угрозы изоляции стран

На современном этапе развития мировой экономики, ход которого во многом предопределен социально-экономическими и политическими последствиями глобализации, следует по-новому подойти к проблеме исследования экономической безопасности страны.

В наиболее общем плане, по убеждению неолибералов, глобализация означает формирование определенного общего мирового пространства, общего рынка, пронизанного едиными принципами экономического и гуманитарного сосуществования наций.

С целью обоснования данного положения многие исследователи ищут ответ в истории глобализации, происхождении самого термина «глобализация».

Термин «глобализация» происходит от французского слова «global» – «общий». Этим термином в экономической науке стали определять процесс формирования, функционирования и развития принципиально новых международных экономических отношений между странами, основанных на взаимозависимости, которые проникают во все сферы жизнедеятельности мирового содружества [11].

Считается, что термин «глобализация» ввел в бизнес и научный лексикон Теодор Левитт [1] [2]. Он утверждает, что «технологии способствуют гомогенизации человеческих желаний и поведения. Этот процесс создает настоящие глобальные рынки, делает понятие мультинациональной компании устаревшим, а действующих лиц локальных рынков – еще более подверженными конкуренции со стороны по-настоящему глобальных корпораций» [13].

Т.Левитт заключает, что благодаря новым технологиям произошла «пролетаризация» рынков [2]. Развитие связи, транспорта, путешествий привело к тому, что возникла «новая коммерческая реальность» – открылись глобальные рынки стандартизированных потребительских товаров, на которых ТНК увеличивают объёмы продаж благодаря низким ценам и получают сверхприбыли.

Барнаби Федер считает, что термин «глобализация» использовался по крайней мере уже в 1944, а в обсуждении экономики по крайней мере уже в 1981году [12].

Жак Аттали [2] авторство термина «глобализация» присваивает Карлу Марксу, который якобы в своем письме Ф.Энгельсу в конце 1850-хгг., написал: «Теперь мировой рынок существует на самом деле. Свыходом Калифорнии и Японии на мировой рынок глобализация свершилась» (выделено В.М.) [1, с.192].

Такой вывод с точки зрения науки имеет определенное значение: наконец-то определились с авторством термина «глобализация» и ясна её история.

Однако анализ писем К.Маркса Ф.Энгельсу показывает, что цитаты в такой редакции нет. Хотя действительно у К.Маркса есть в какой-то степени схожая цитата, и именно в письме Ф.Энгельсу (8октября 1858года), в которой он пишет: «Действительная задача буржуазного общества состоит в создании мирового рынка, по крайней мере в его общих чертах, и производства, покоящегося на базисе этого рынка. Поскольку земля кругла, то, по-видимому, с колонизацией Калифорнии и Австралии и открытием дверей Китая и Японии процесс этот завершен» [5, с.295].

Как видно из письма, К.Маркс пишет не о «глобализации», а о тенденциях развития капитала, о возможном завершении процесса формирования мирового рынка. Необходимо отметить, что К.Маркс о стремлении капитала к созданию мирового рынка пишет неоднократно: и в«Манифесте Коммунистической партии» [6, с.425], и в«Критике политической экономии» [7, с.6].

Путаница в понимании природы глобализации обусловлена тем, что многие исследователи отождествляют категории «глобальность» и «глобализация», различающиеся и по своей сущности, и по форме внешнего проявления.

«Глобальность» указывает на то, что современный мир приобрел новое качество, в котором многие проблемы являются общими для всего человечества, для всех стран, разрешение которых невозможно без совместных усилий, общности отношений: загрязнение среды, обремененной грузом промышленности, демографические проблемы и проблема голода, тайные недуги Земли, милитаризации, международный терроризм, финансовые катаклизмы и т.д.

«Глобализация» же заключается в господстве ТНК в мировом хозяйстве, в идеологии неолиберализма, основанной на использовании новых методов управления мировым хозяйством [4, с.59].

Глобализация – это модель управления мировыми экономическими ресурсами в интересах ТНК, современная модель регулирования предпринимательской деятельности, в которой основными инструментами выступают надгосударственные институты, созданные странами – субъектами глобализации. Основное предназначение этой модели состоит в беспрепятственном проникновении американского капитала на рынки третьих стран с целью увеличения прибыли.

Глобализация – процесс, при котором суверенитет государства вплетается в паутину транснациональных субъектов и ориентирована на обеспечение интересов последних.

Глобальность – это определенная доктрина, в которой осмысливается новое качество мира, в то время как глобализация – это процесс транснационализации и американизации современного мирового хозяйства.

Таким образом, глобализацию можно представить и как процесс, и как новую идеологию, и как этап развития человеческой цивилизации, и как стадию исторической динамики, и как современный этап интернационализации экономики. Все эти взгляды имеют право на существование, так как с их помощью можно объяснить те или иные процессы в зависимости от поставленных задач.

Содержание глобализации как процесса определяется тем, что глобализация:

–унифицирует мир, экономическую жизнь по единым принципам ТНК, ориентирующим на единые западные ценности;

–характеризует все бо?льшую взаимозависимость национального государственного суверенитета от акторов общепланетарной сцены – глобальных фирм, транснациональных управленческих структур, которые взаимодействуют на единых принципах не только между собой, но и непосредственно с государствами – традиционными субъектами международных отношений;

–втягиванием бо?льшей части человечества в единую систему финансово-экономических, общественно-политических и культурных связей на основе новейших средств телекоммуникаций и информационных технологий.

Корпорации, осуществляющие деятельность за пределами своей страны, существовали еще в начале 17века (Британская Ост-Индская компания (1600г.), Голландская Ост-Индская компания (1602г.)).

Однако усиление влияния ТНК на экономику принимающих стран, на мировую экономику, повышение их роли в международных экономических отношениях проявляется с конца 40-х – начала 50-хгодов созданием и развитием наднациональных управляющих мировой экономикой организаций: Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, Всемирный банк, ГАТТ (ныне – Всемирная торговая организация). Основной целью своей деятельности наднациональные организации определяют либерализацию национальных и мировых рынков товаров и услуг для беспрепятственного проникновения товаров ТНК на эти рынки.

Со слиянием деятельности ТНК и деятельности наднациональных организаций глобализация свершилась.

Таким образом, глобализация – это процесс создания и расширения рынков товаров и услуг, регулируемых МВФ, МБ и ВТО с целью обеспечения сверхприбылями ТНК в мире ограниченных ресурсов и уменьшающих роль государства в регулировании национальных рынков; процесс, создания необходимых условий, предпосылок и факторов, обеспечивающих ТНК сверхприбылями в мире ограниченных ресурсов [8].

Однако глобализация, по утверждению Джозефа Стиглица [3], не увенчалась успехом и её последствия очень негативны: постоянно расширяющаяся пропасть между богатыми и бедными ввергает в нищету все больше людей из стран третьего мира; число бедных во всем мире за 90-егоды увеличилось почти на 100млнчел., в то время как мировые доходы в 90-егоды ежегодно росли в среднем на 2,5 %; большие ожидания африканцев, связанные с деколонизацией, не оправдались, континент продолжает погружаться в нищету; кризисы в Азии и Латинской Америке поставили под угрозу экономическую стабильность других развивающихся стран; глобализация и введение рыночной экономики не достигли обещанных целей в России и большинстве других стран переходного периода; сомнительна с экологической точки зрения; не внесла вклад в стабильность мировой экономики [10].

Причиной таких последствий является деятельность управляющих глобализацией организаций – МВФ, ВБ и ВТО [10], отстаивающих интересы торгового и финансового капитала стран «семерки».

Таким образом, современная глобализация несёт в себе угрозы экономической безопасности глобализирующихся стран. «Взаимопроникновение национальных хозяйств, рост масштабов транснациональных корпораций и их влияния на экономическую, а зачастую и политическую деятельность отдельных государств вызвали необходимость обеспечения безопасности от внешних угроз» [9, с.67].

В то же время глобализации выгодна для ТНК: расширение рынков товаров и услуг; реструктуризация отраслей экономики с экологически опасных технологий и их передачи другим странам; повышение прибыльности ТНК за счет использования дешевой рабочей силы и дешевых природных ресурсов; укрепление политического давления на развивающиеся страны; использование в интересах ТНК научного, интеллектуального потенциала других государств; снижение социальной напряженности в развитых странах за счет перераспределения доходов экономик глобализирующих государств и т.д. [3, с.4].

Однако, несмотря на значительный негатив глобализации, к позитивным эффектам современной глобализации можно отнести:

?усиление международной конкуренции, которая может привести к углублению международного разделения труда и стимулированию экономического роста не только на национальном, но и на мировом уровне;

?экономия на масштабах производства потенциально может привести к сокращению затрат и снижению цен, а значит – к стойкому экономическому росту;

?повышение производительности труда в результате рационализации производства на глобальном уровне;

?расширение сферы действия общих экономических законов и углубление всесторонних связей между государствами и регионами.

Проблема не в глобализации, а в способе ее реализации, считает Джозеф Стиглиц: «глобализацию можно выстраивать так, чтобы раскрыть ее позитивный потенциал… Необходима, прежде всего, коренная ревизия системы управления, т.е. руководящих и контролирующих структур международных экономических институтов… Необходим независимый от международных экономических организаций “мозговой трест”» [10].

Процесс глобализации, наиболее активизирующийся в последние десятилетия, таит в себе немало неясностей и противоречий, становится предметом острых дискуссий в академических и деловых кругах.

Глобализация размывает институциональные, юридические и технологические барьеры, разделяющие национальные хозяйства, и может способствовать переходу контроля над экономикой отдельных стран от суверенных правительств в руки ТНК.

[1] Теодор Левитт (1925–2006) – профессор маркетинга Гарвардской школы бизнеса, опубликовал в журнале «Harvard Business Review» статью «The Globalization of Markets» (Глобализация рынков) [21, с. 92].

[2] Жак Аттали – политик, политолог, экономист, экс-глава Европейского банка реконструкции и развития (одного из институтов глобализации), теоретик глобализации и «нового мирового порядка»

[3] Лауреат Нобелевской премии по экономике 2001 года, профессор Колумбийского университета (США).

Источник

Россия в глобальной политике

После пандемии страны могут оказаться в ситуации, аналогичной той, с которой они столкнулись после Второй мировой войны: им придётся создавать новые институты и искать новых мировых лидеров. Что будет с международными организациями? Как вирус преобразует глобализацию? Как изменится политическая карта мира после COVID-19? Об этом и многом другом поговорили участники онлайн-семинаров «Актуальные вопросы региональных исследований».

Материал подготовлен на основе информации, полученной в ходе серии онлайн-семинаров «Актуальные вопросы региональных исследований», организованных В.В.Вишняковой, руководителем Департамента зарубежного регионоведения ФМЭиМП НИУ ВШЭ, а также с учётом авторитетных мнений экспертов ведущих аналитических агентств, опубликованных на английском языке в свободном доступе.

В онлайн-семинарах приняли участие:

ИМАД РИЗК, директор Института стратегических и коммуникационных исследований в Ливане (Isticharia-ISCS);
ВАКАР РИЗВИ, пакистано-канадский журналист, телеведущий и политолог;
НАСИМ АЧАКЗАИ, исполнительный директор Боланского института исследований развития и политики, исполнительный директор Центра исследований и практик в области устойчивого развития Лахорского университета;
ХАНИ СУЛЕЙМАН, менеджер Арабского центра исследований и разработок (Каир, АРЕ);
ТЕТЦУЯ ТОЙОДА, директор Института азиатских исследований и регионального сотрудничества Университета Акита (Япония);
САМИР САРАН, президент исследовательского фонда Observer Research Foundation, Нью-Дели.

Каждому из экспертов были заданы одинаковые вопросы: что ждёт глобализацию и какой будет новая реальность, откуда происходил источник заражения, какие инструменты борьбы были использованы в странах экспертов и как там восприняли ситуацию. Анализ их точек зрения позволил выявить ряд тождественных высказываний о перспективах развития глобализационных процессов в долгосрочной перспективе.

На протяжении истории тектонические изменения в мировой политике происходили, главным образом, в результате войн, голода или эпидемий. 2020 г. не стал исключением, продемонстрировав особенности процесса деконструкции установившегося миропорядка, экономических связей и социальных устоев в условиях мультиполярной реальности.

Пандемия коронавируса выявила слабые и сильные стороны конкурирующих держав, обнажила накопленные к настоящему моменту локальные и региональные противоречия, дополнительно актуализировав необходимость поиска новых концепций и теорий международных отношений и регионоведческой науки.

Становится понятной несостоятельность исключительно позитивистских теорий, рассматривающих общества и государства в статике. Перспектива установления нового мира и новой «нормальности» обозначила необходимость смены научной парадигмы на более подходящую, в рамках которой общество функционирует как интернациональный организм, а объектом исследования выступает социальный порядок (Б. Бузан, О. Вэйер, 1983). Именно этот мировой порядок в его тесной связи с проблемами национализма, религии и идентичности оказался под угрозой, приподняв политику над установленными нормами и правилами.

Противоречия в трактовке значения пандемии на локальном и региональном уровне проявились на первом этапе борьбы с ней, при этом различия в восприятии проявились прежде всего на культурном уровне.

Среди противоречий, обозначившихся на фоне коронавируса, можно выделить группы внешних и внутренних проблем.

В области социальной безопасности внутри государств были обнаружены глобализирующиеся тенденции и факторы, которые могут быть рассмотрены в качестве возможных угроз, нуждающихся в секьюритизации, немедленном решении. Как отметил пакистано-канадский журналист, телеведущий и политолог Вакар Ризви, каждое из государств осознало, что ожидание помощи со стороны может и не оправдаться, поэтому обеспечение защиты интересов населения должно осуществляться своими силами. Тем не менее коронавирус, осознаваемый как «общий враг», может рассматриваться и как консолидирующая сила.

Немедленного решения многочисленных региональных конфликтов не удалось найти, поэтому акценты были перенесены на пандемию, что, с одной стороны, нивелировало их значение, а с другой, способствовало обострению политической, экономической и социальной конкуренции в регионах[1].

В результате произошло перераспределение баланса сил на мировой арене, при котором КНР определяет правила игры, а США демонстрируют отсутствие силы воли, что наблюдалось и в период борьбы с вирусом Эбола. При этом противостояние стратегических конкурентов достигает такой силы, что администрация Поднебесной открыто заявляет о намерении выяснить, как именно вирус был завезён в Ухань американскими военными[2]. Пока Соединённые Штаты осознавали необходимость принять серьёзные меры по борьбе с пандемией, китайское руководство, преодолев ситуацию внутри страны, оказывало помощь различным государствам, конструируя новую систему международных отношений, в основе которой лежит внешнеполитическая программа расширения собственного участия в глобальной политике. Растерянный Евросоюз получал медикаменты, Африка – пожертвования от фонда соучредителя Джека Ма, а Шри-Ланка – займ в размере 500 миллионов долларов. Этот список можно дополнить наборами респираторов, защитного снаряжения и группами медицинских бригад. Кроме того, для таких государств, как Иран и Италия, Китай уверенно подтвердил приобретённый до этого дружественный статус[3].

Пандемия коронавируса нанесла значительный ущерб США как государству, имевшему репутацию страны с высокой степенью ответственности перед своими гражданами. Позиции КНР, как отметил Насим Ачакзаи, напротив, значительно укрепились, его «мягкая сила» эффективно применяется не только в Южной Азии, но и за пределами региона, что связано именно с эффективной и быстрой борьбой с коронавирусом внутри страны. Япония, свою очередь, под влиянием пандемии была вынуждена пересмотреть свой внутренний и внешний политический курс из-за ослабления роли Вашингтона в Юго-Восточной Азии. По мнению Тецуя Тойоды, эти изменения будут сопровождаться и трансформацией японской экономической модели, поскольку для Японии очень важно производить товары и услуги и для внутреннего рынка. По словам Имада Ризка, в странах Ближнего Востока, в свою очередь, расширятся «конфликтные зоны», вызванные конкуренцией региональных игроков и глобальным экономическим кризисом.

Основными мерами профилактики пандемии во всём мире явился карантин, социальное дистанцирование, введение комендантского часа, использование средств индивидуальной защиты, однако данные меры были предприняты в разное время, что обусловило появление значительных расхождений в динамике протекания эпидемии на разных территориях. Особенно сложным для населения, по мнению экспертов, явилось соблюдение самоизоляции в Индии, Иране и Пакистане, причина чему – отсутствие социальных гарантий и финансовой стабильности, а также из-за низкого уровня доверия правительству. Последствием дистанцирования стало увеличение социальной и этнической неприязни, растущей из-за углубления имущественного неравенства. Особенно остро это проявилось в странах с высоким уровнем социальной стратификации. Например, в Индии пуританские требования, основанные на рождении и классовой принадлежности, и связанные с ними заявления о «чистоте» происхождения могут стать ещё более острыми, что приведёт к серьёзным последствиям – появлению расизма нового типа[4].

Относительно вопроса по поводу будущего глобализации и архитектуре новой реальности эксперты высказались неоднозначно. Однако они сошлись во мнении, что темпы глобализации не снизятся, но изменятся её качественные характеристики. Эта трансформация будет зависеть от вектора международных отношений и той идеологии (или морали), на которой она будет строиться.

Так, по словам эксперта Насима Ачакзаи, новый мировой порядок будет характеризоваться стремлением каждой страны снизить свою зависимость от других. Самир Саран отметил, что кризис после пандемии нивелирует достижения последних 70–80 лет, особенно в отношении глобализации, когда страны склонны обращаться к своей собственной идентичности [как защитному механизму] и преследовать свои интересы. Кроме того, есть вероятность провала международных институтов, таких как ООН, которые могли бы предсказать, остановить и управлять ситуацией с COVID-19, но не справились с этим, а, следовательно, могут быть упразднены или реформированы. Страны окажутся в ситуации, аналогичной той, с которой они столкнулись после Второй мировой войны: возможно, им придётся создавать новые институты и искать новых мировых лидеров.

Согласно мнению Хани Сулеймана, глобализация получила один из сильнейших ударов: страны были вынуждены закрыть свои границы, ограничены потоки через международные коридоры и транспортные системы. В сложившейся ситуации они сделали выбор в пользу идей национализма и протекционизма, явлениям прямо противоположным глобализации. Тоталитарные государства, такие, как Китай, теперь воспринимаются в мире по-другому. Режим Китая доказал свою эффективность, благодаря строгим, последовательным мерам, которые правительство предприняло для защиты населения от вируса.

Сулейман подчеркнул, что, не оправившись от Брекзита, Европейский союз столкнулся с новыми вызовами, связанными с COVID-19, и местные органы власти должны бороться с пандемией, полагаясь на свои собственные силы без поддержки ЕС. Это в полной мере ощутили на себе Италия и Испания, население которых изменило своё отношение к ЕС.

Пандемия повлияла на одну из крупнейших капиталистических экономик мира – Соединённые Штаты, вынужденные в спешке адаптироваться к чрезвычайной ситуации. Ключевую роль здесь играет президент Дональд Трамп, который сейчас пытается обвинить Китай в распространении вируса и, следовательно, в мировой экономической рецессии. Что касается государств-рантье, то есть всех стран Персидского залива, то они сильно зависят от нефти и поэтому терпят большие потери, понимая необходимость диверсификации экономики для преодоления кризиса.

По словам декана факультета МЭиМП НИУ ВШЭ Сергея Караганова, мир проходит через длительный период развала прежнего мирового порядка и создания нового. При этом доразваливается и прежняя двублоковая система, «либеральный мировой порядок» – гегемония США – 1990–2000-х годов. И самым важным из этих исторических процессов является развёртывающийся на наших глазах уход пятисотлетнего доминирования Запада в политике, экономике, идеологии.

Соединённые Штаты способны восстановить статус глобального лидера посредством укрепления доверия союзников и грамотной внутренней политики. Устоявшаяся парадигма международных отношений, характеризующаяся стабильностью в тяготении к наличию гегемонов, могла бы отдать пальму первенства Вашингтону в случае, если последний разработает и представит вакцину против COVID-19 до лета 2020 года[5]. Укрепление китайско-американского сотрудничества в борьбе с вирусом может также послужить катализатором формирования партнёрских отношений и в других областях – от политики и экономики до общественной жизни. Однако в случае провала Америки КНР претендует на расширение влияния, которое позволит ему превратиться в мировую державу. В этом случае он может кардинальным образом сменить политический курс на более жёсткий, особенно если принимать во внимание особенности китайского политического режима. Отметим также, что именно страны Запада посредством переноса своих производств превратили Китай в крупнейший мировой промышленный хаб, что способствовало небывалому росту экономики, а также знакомству с передовыми технологиями.

Пандемия выявила потерю доверия государств к глобализации, их направленность внутрь себя, подхлестнув модель эгоистичного государства. С другой стороны, она же проявила и реальные возможности стран, их готовность к сотрудничеству в чрезвычайной ситуации, в соответствии с которой может измениться и карта регионального взаимодействия в мире, что будет сопровождаться ужесточением геополитической конкуренции и развитием гипернационализма.

Из-за COVID-19 ускорился процесс перехода к новому миропорядку, начало которого было заложено в 2007 г. после выступления президента России Владимира Путина на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. Говоря о переосмыслении глобализации, будет некорректно предположить её полное свёртывание, так как эти процессы несколько столетий демонстрировали больше положительных для всего человечества качеств, чем возрастающий национализм и протекционизм, которые в разные исторические периоды подрывали общественные устои и приводили к разжиганию внутригосударственных и межгосударственных конфликтов.

Согласно мнению профессора Сиднейского университета Сальваторе Бабонеса, высказанному в статье на сайте Foreign Policy, благодаря глобализации мировая экономика сможет выйти из текущего состояния кризиса гораздо быстрее, чем это было бы без достижений глобализации ввиду наличия отложенного потенциала [6] .

Пока невозможно дать определённый прогноз относительно будущего мирового порядка и динамики глобальных трендов из-за сложной организации международной системы и возможности новых сюрпризов. Но с уверенностью можно предположить, что COVID-19 внёс значительный вклад в переосмысление не только глобализации, но и всей системы международных отношений.

Авторы текста:

Садыгзаде Мурад Салех оглы, аспирант школы по международным отношениям и зарубежным региональным исследованиям НИУ ВШЭ.

Шмакова Анна Сергеевна, научный сотрудник департамента зарубежного регионоведения факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ.

Источник