Проблемы теории правового государства
Правовое государство – одна из наиболее востребованных концепций развития государств в наше время. Она предполагает следование определённым принципам развития, которые исследованы доктринально и изложены в целом ряде трудов, однако, как мы можем видеть, многие современные государства отклоняются от теоретических формул, создавая аутентичные варианты развития. С одной стороны, это обусловлено особенностями развития каждой цивилизации, определяющими её индивидуальный путь к формированию правового государства. С другой стороны, это может быть воспринято исследователями как отказ от идеи правового государства, декларируемой законодательно, и выбор иной парадигмы государственного развития.
Конституция России декларирует как свершившийся факт, что Россия является правовым государством, однако, учёные-правоведы и критики власти в один голос утверждают, что данное конституционное положение есть фиктивное и верховенство права для нашей страны пока не достигнутый результат, а цель. Многие из них склоняются к тому, что Россия в своём развитии двигается более в сторону полицейского государства, нежели правового.
Для полицейского государства характерен политический режим, близкий к авторитаризму или тоталитаризму, в зависимости от качеств лидера или главной политической силы, стремление урегулировать все сферы общественных отношений, вплоть до мельчайших деталей. Отличный пример мы находим в истории России: петровский идеал – «регулярное государство». Стоит отметить, что лидер полицейского государства является связующей, объединяющей силой, с утратой которой государство меняется, распадается или входит в кризис. Так, после смерти Петра I, как мы знаем, началась эпоха дворцовых переворотов. Из этого мы можем сделать вывод, что в основе существования полицейского государства в любом случае лежат два важнейших элемента: лидер и идея. При этом идея становится основной парадигмой развития государства, а лидер позиционируется в общественном сознании как вождь или руководитель, ведущий граждан государства к этой идее.
Полную противоположность полицейскому государству представляет государство правовое. Квинтэссенция правового государства есть верховенство права, достижимое, на мой взгляд, в случае симфонии государственных и общественных интересов. Из этого утверждения логично проистекает, что государство в понимании Ф. Лассаля и В. Ленина не может быть правовым, поскольку являет собой инструмент подавления, а значит, не может выражать интересы всего общества. Прямым доказательством этому является история СССР: нельзя не согласиться с исследователями, которые считают, что Советский Союз в разные периоды представлял собой авторитарное или тоталитарное государство, но неизменно сохранял свою полицейскую сущность.
Наибольшую трудность в анализе правового государства представляет тот факт, что ни в одной стране до сих пор не сложилось полностью правовое государство. Этот факт даёт критикам идеи правового государства основания полагать, что правовое государство, не существующее в реальности ныне, никогда и не будет существовать, вытесняясь другими режимами, более удобными с позиций осуществления публичной власти. Как бы то ни было, попробуем предельно точно определить наиболее значимые черты правового государства.
Главнейшим признаком правового государства является верховенство права. Эта черта подразумевает приоритет правового регулирования над каким-либо иным, подчинение всех без исключения субъектов общественных отношений праву. Здесь, на мой взгляд, важно уделить внимание соотношению понятий «право» и «закон». Следует отметить, что в неправовом государстве и государстве, находящемся в переходном состоянии от неправового к правовому указанные понятия могут расходиться. В частности, юристы указывают на возможность появления неправовых законов, однако, такие законы лишь формально отождествляются с правом. Они легальны, но не легитимны, поскольку не получают поддержки общества, а значит, право и закон в неправовых государствах не тождественны.
Иной порядок предусмотрен теорией правового государства. Если К. Маркс и Ф. Энгельс определяли право, как волю, возведённую в закон, то социологическая школа юриспруденции определяет данное соотношение формулой: право создаётся обществом, а закон – государством. Чтобы примирить данные точки зрения отметим, что право, созданное обществом, не имеет гарантий реализации в том случае, если не поддерживается государством в плане возможности принуждения к исполнению. Следовательно, оптимальной моделью будет общественная воля, возведённая в закон государством. Получается идеальный вариант взаимодействия общества и государственной власти в правовом государстве, который, разумеется, предполагает некоторые условия, такие как, скажем, определённый культурный уровень населения. Чтобы создавать право, гарантируемое впоследствии государством, граждане должны обладать развитым правосознанием, высоким уровнем правовой культуры, пониманием толерантности, умением избегать межличностных конфликтов и разрешать противоречия в обществе мирным путём.
В качестве следующей определяющей черты правового государства назовём защиту прав человека. Права человека в правовом государстве должны защищаться в первую очередь судом, но не только им. Важно привлечение институтов гражданского общества к защите прав человека: разнообразные объединения, целью которых является охрана прав и свобод – неотъемлемый институт правового государства. Причём объединения должны не сражаться против государства, не желающего полноценно защищать права своих граждан, а действовать как добровольный помощник государства, поскольку, будучи правовым, оно определяет в качестве первостепенной задачи заботу о защите прав своих граждан.
Говоря о защите прав граждан, нельзя не принять во внимание систему правосудия – центральный инструмент защиты нарушенных прав. Отметим, что нерешённой предстаёт целая группа проблем, касающихся принципиальных основ деятельности суда. Определяющие черты правосудия в правовом государстве есть независимость, доступность, честность, справедливость. Но реализуются ли они в полной мере хотя бы в одной стране мира сейчас? Независимость. Этот признак порождает дискуссии о разделении властей и разграничении полномочий ветвей власти. В частности, остаётся без ответа вопрос обеспечения независимости и беспристрастности суда. Однозначно суд в чём-либо зависим от исполнительной власти, если не в кадровых вопросах, таких как назначение судей, то, по крайней мере, в вопросах финансирования деятельности. Логично предположить, что принятие бюджета парламентом и реализация правительством ставит суд под их финансовый контроль. Данная проблема сложна и единственное её решение, предлагаемое правоведами, состоит в балансе сдержек и противовесов, который, как показывает практика, труднодостижим. Другой, не менее важной проблемой является беспристрастность, объективность суда. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что вынесение судебных решений связано с личностью судьи, по меньшей мере, его персональным мироощущением и, соответственно, восприятием предлагаемых суду фактов. Этот вопрос гораздо труднее предыдущего в плане решения, поскольку мысли судьи никто не может проконтролировать, да и абсурдно было бы законодательно регламентировать восприятие действительности, которым должен обладать судья. Более того, вопрос справедливости правосудия в правовом государстве зависит не только от представителей правосудия, но и от иных представителей юридической профессии, а также от остальных граждан. Простой пример: в суде правового государства разбирается дело двух граждан, один из которых понимает закон буквально, а другой – в рамках правовой системы, в духе права. Отсюда происходит противоречие, ведь подобная двойственность размывает чёткие рамки правового регулирования. Разумеется, авторы концепций правового государства легко опровергнут подобный гипотетический пример: законы правового государства достаточно совершенны для того, чтобы исключить такое разночтение. Но возможно ли подобное состояние закона? Доступность правосудия – признак, представляющий сейчас менее всего проблем, поскольку судебная система покрывает всю территорию государства, гражданам гарантируется юридическая помощь, предоставляемая в ряде случаев бесплатно. Однако это всё «технические» условия, важно другое: правовая грамотность населения. В настоящее время ситуация неутешительна – человек не знает своих прав, не представляет возможностей их защиты. Зачастую, гражданин смотрит на представителя власти, скажем, того же полицейского, как на источник повышенной опасности. Отсюда стремление обывателя избегать любых контактов с властью и законом, нарушению своих прав противостоять физическим насилием, а если нарушитель сильнее – безмолвствовать и терпеть. Немногие граждане, из не изучавших юриспруденцию, представляют себе, даже в общих чертах, какими правами обладают, как могут их защитить, и что они вправе требовать от государства, представителей власти. Честность и справедливость правосудия – близкие признаки, которые можно рассмотреть в паре. Эти требования зачастую нарушаются в странах с высоким уровнем коррупции. Вынесение решения, которое выгодно более богатой, но, возможно, неправой стороне, щедро оплачивается. Разумеется, как бы подобные случаи не обставлялись, и как бы ни стремились участники «сделки» скрыть преступление, правда очевидна для остальных участников процесса, а в некоторых случаях ещё и для общественности. Последние ситуации, конечно, редки, но когда они происходят, имеет место значительный общественный резонанс. Более того, коррупция процветает не только в судах, она пронизывает всё государство, начиная с дошкольных воспитательных учреждений и заканчивая министерствами. Специалисты оценивают уровень коррупции в России на сегодняшний день как беспрецедентно высокий. В силу перечисленных причин доверия к судебной системе нет, как было сказано выше, человек старается избегать попадания в механизм правоприменения. На наш взгляд, исправить подобную ситуацию могло бы более чёткое и однозначное разделение властей, «прозрачное» финансовое обеспечение судов, строгая судебная процедура и ужесточение наказаний за коррупцию, расширение уголовного преследования в данной области. Такие, казалось бы, радикальные меры направлены лишь против верхушки айсберга, скрывающей систему, в основании которой – пережитки прошлого, стереотипы, которые предстоит разрушить, если мы хотим иметь справедливое и независимое правосудие.
Вышеизложенное приводит к мысли о том, что правовое государство – своеобразная утопия наших дней. Невозможно удержаться от проведения параллелей с классическими утопиями: разработаны исключительно теоретически, но при этом целым рядом государств восприняты и установлены в качестве одной из целей развития. Кроме того, нельзя не согласиться с мыслью Г.В.Ф. Гегеля: все великие всемирно-исторические события и личности повторяются дважды: первый раз как трагедия, а второй – как фарс. Так, после революции 1917 г. в России была воспринята чуждая идея – социализм, провозглашённая центральной идеей существования государства, определяющим фактором общественной жизни. После краха СССР нашей страной была воспринята другая чуждая этике предыдущих политических режимов идея – правовое государство. Появившись в 1990 г. в Декларации о государственном суверенитете РСФСР как цель, в Конституции 1993 г. эта идея фигурирует уже как свершившийся факт. Не может не напоминать «брежневскую» конституцию, декларировавшую окончание построения социализма, тогда как даже формально, с точки зрения теории, об этом не могло идти и речи.
Тем не менее, не будем отрицать, что концепция правового государства является невероятно притягательной. Однако процесс создания правового государства, в том виде, как он мыслится ныне, требует существования развитой правовой культуры граждан. В обществе низкой правовой культуры привносимая извне концепция правового государства представляется инородным образованием, которое будет отвергаться с силой, пропорциональной той, с которой концепция будет насаждаться. И вот здесь мы обнаруживаем парадокс: чтобы общество восприняло идею правового государства и начало его формирование, власти приходится оказать на общество давление, не исключено даже, что в виде принуждения, пусть и обеспеченного государственно-властными полномочиями. Очень уж подобный путь напоминает большевистский лозунг «Железной рукой загоним человечество к счастью!». Возникает резонное сомнение: а так ли необходимо немедленное формирование правового государства в обществе, которое к нему ещё не готово?
Итак, из всего вышеизложенного следует вывод об утопичности идеи правового государства, столь востребованной сейчас в мировом сообществе. Как бы то ни было, надо признать, что эта утопия не кажется сейчас настолько далёкой от реальности, как классические утопии Т. Мора и Т. Кампанеллы. Следовательно, мы можем предположить на уровне допущения, что последовательные преобразования способны создать условия для формирования правового государства.
Источник
Опыт других стран современного мира в формировании правового государства
Следует отметить следующее: как показывает практика развития различных стран, наличие демократии в стране – не значит всегда наличие развитого правового государства. Поэтому говоря «правовое государство» исследователи не всегда подразумевают «демократическое государство». Подразумевая государство и правовое, и демократическое нелишне будет назвать его «демократическим правовым государством». По мнению исследователей, есть страны, по определению недемократические, но при этом имеющие высокий уровень развития правового государства. Типичный пример – Гонконг, с высокими показателями развития институтов правового государства, но в отсутствии демократии. Процесс демократизации может иметь разные последствия для роста в странах, которые уже имели сложившиеся и окрепшие институты правового государства, и в странах, которые не имели таких институтов. Демократизация в странах типа Гонконга может способствовать реформам и экономическому росту. А демократизация в странах типа Туркменистана может существенно ослабить экономический рост и не способствовать реформам, потому что одним из результатов демократизации в условиях слабых институтов государства может быть разрушение тех институтов, которые уже существуют.
На сегодня, правовыми государствами называют себя: Австралия, Норвегия, Финляндия, Япония, Швеция, Швейцария, Люксембург, Монако и т.д.
Я хотел бы рассмотреть правовую государственность на конкретном примере.
Правовая система Швеции складывалась на протяжении веков под влиянием самых различных правовых систем. В нее внесли свою лепту и римское право, и Германии X-XI вв., и Финляндии, которая некоторое время входила в состав Швеции. Так она сформировалась в отличную от других правовых систем Европы. Начало формированию права в Швеции положили торговые обычаи, которые первоначально использовались только непосредственно в торговле, а затем перешли и на другие стороны жизни шведов. Дополняясь и совершенствуясь, эти обычаи переросли в правила, которые были сначала неписанными, а затем уже стали оформленными на бумаге официально и обязательными к исполнению. Сегодня Швеция принадлежит к самостоятельной скандинавской («северной») правовой семье, занимающей по ряду своих черт промежуточное место между романо-германской и англо-американской системами. Основы современной правовой системы Швеции были заложены Законом Шведского государства (королевства) 1734 г. До этого основными источниками права в стране служили сначала нормы обычного права, а затем и отдельные законодательные акты и собрания законов. Территория страны никогда не находилась под иностранным господством, поэтому развитие шведского права определялось внутренними потребностями страны и лишь отчасти — влиянием иных правовых систем, например (в период Средневековья) римского права, и торговых обычаев городов-государств германского побережья Балтики. В XI—XII вв. в отдельных провинциях Швеции местные правовые обычаи заучивались «хранителями закона», которые время от времени торжественно оглашали их на собраниях свободных землевладельцев — «тингах». Начиная с XIII в. эти обычаи стали записываться, а в середине XIV в. на их основе, а также с учетом норм торгового и канонического права, заимствованных из иных правовых систем, были подготовлены, а затем изданы королем Магнусом Эриксоном общенациональные, но раздельные для сельских районов и городских поселков кодексы законов. Эти кодексы представляли собой собрания наиболее часто применяемых правовых положений.
Государственный строй Швеции определен Конституцией 1974 г., которая состоит из 4 отдельных документов: Акта о форме правления, принятого в 1974, Акта о престолонаследии, действующего с 1810, Акта о свободе печати 1949 (ведущего начало с 1766) и Акта о свободе выражения взглядов, вступившего в силу в 1991. По форме правления Швеция — конституционная парламентская монархия. При этом король является только символом шведской нации, полномочия его носят, по существу, формальный характер, а фактическая власть принадлежит парламенту. Политический режим — демократический. За Королем сохранились в основном церемониальные обязанности (к примеру, официальное открытие сессии парламента). Функции его как главы исполнительной власти принадлежат правительству и конституционно за ним закреплены. Решения, принятые правительством, не требуют подписи Короля, Король не присутствует на его заседаниях, наконец, он не обладает правом назначать и увольнять членов правительства, судей и высших чиновников. Высшим органом государственной власти является парламент — Риксдаг. С 1971 г. Риксдаг Швеции — однопалатный, состоит из 349 депутатов, избираемых путем всеобщего прямого и тайного голосования раз в 4 года (в 3-е воскресенье сентября). Конституция закрепляет за Риксдагом значительный объем прав. Право законодательствовать составляет исключительную прерогативу Риксдага, так как Конституция не предоставляет королю права вето. Правда, § 7 гл. III Закона о форме правления предусматривает возможность передачи Риксдагом правительству права на издание постановлений по ряду вопросов, касающихся промышленности, торговли, транспорта, охраны жизни и здоровья людей, поддержания общественного порядка.
Такая страна, как Швеция, была выбрана для примера неслучайно. Авторитетный политический журнал с мировым именем – «World Justice Project[10]» составил рейтинг самых правовых стран мира и именно Швеция занимает в этом рейтинге первую строчку. Помимо Швеции в первую десятку вошли: Скандинавия, Австралия, Новая Зеландия, Япония, Австрия. Россия же опять «отличилась», заняв 86 место и расположившись по соседству с Узбекистаном и Эфиопией. Помимо Узбекистана, нас еще обошли (из республик экс-СССР) Украина, Киргизия, Молдавия, Казахстан. Из прочих стран выше нас в рейтинге очутились также Кения, берег Слоновой Кости, Замбия, Никарагуа, Гватемала, Сальвадор, Колумбия — то есть, такие государства, которые в обиходе называют «страны третьего мира». По уровню эффективности законодательного ограничения полномочий правительства мы занимаем третье с конца место. Хуже только в Никарагуа и Зимбабве. И по части безопасности граждан мы также на почетном 92-м месте. У нас немного спокойнее, чем в Уганде, но гораздо опасней, чем в Мексике.
Источник
