Последнее путешествие Синдбада (2007)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Если вы уже зарегистрированы — Войдите.
Вы хотите зарегистрироваться?
содержание серий
1-я серия
Похищен ребенок, преступники требуют крупный выкуп…
Санкт-Петербург, наши дни. Похищен ребенок, преступники требуют выкуп. Родителям мальчика помогает представитель спецслужб Борис Щепкин. В последнем звонке было выставлено условие: отец ребенка, Павел Николаевич, должен был принести деньги в условленное место. Но жена, следуя советам Щепкина, сказала бандитам, что у мужа — сердечный приступ, деньги принесет их «друг». Борис Щепкин передал мобильный телефон Павла Николаевича и сумку с наличными тому, кому в одиночку предстоит провести операцию по спасению мальчика. Это смертельный риск, но риск — его стихия… Едва это задание выполнено, поступает следующий заказ — за немалое вознаграждение отыскать в Тунисе девушку, Лену Озерскую. Синдбад соглашается…
2-я серия
Бандиты, похитившие мальчика, напомнили о себе…
Бандиты, похитившие мальчика, напомнили о себе. Всю злость за сорвавшееся дело они выместили на матери малыша: женщину избили, изнасиловали и, приковав к трубе в подвальном помещении, пригрозили, что убьют всю семью, если не получат деньги. Синдбад, узнав об этом, подписывает им приговор — похитители должны быть уничтожены.
По МИДовским каналам удается узнать, что Лена Озерская имела несколько приводов в тунисскую полицию и была выслана в Марокко. Становится известно и ее предполагаемое место жительства — Танжер. Щепкину удается выйти на ее бывшего мужа, проживающего в Петербурге. В то время, как Синдбад уже был в аэропорту, в его квартире появились неизвестные, намерения которых было сложно назвать дружелюбными…
3-я серия
Прибыв в Тунис, Синдбад отправился в клинику, где работала Озерская.
В Петербурге при осмотре квартиры Синдбада, где были убиты двое бандитов, милиции ничего не удалось обнаружить, кроме одного отпечатка пальца. А люди бывшего мужа Лены установили слежку за Михаилом Бариновым.
Прибыв в Тунис, Синдбад отправился в клинику, где работала Озерская. Главный врач рассказал, что у Лены была подруга Наташа — русская девушка, вышедшая замуж за араба Юсуфа. Найти ее труда не составило. Узнав адрес квартиры, где когда-то жила Лена, и получив на руки фотографии Озерской, Синдбад отправился в местную полицию. Его визит не обрадовал лейтенанта, когда-то занимавшегося ее делом. Была еще одна зацепка — окулист Юрий…
4-я серия
Синдбад приходит к Юрию, но уже слишком поздно…
Синдбаду так и не удается переговорить с Юрием: придя к нему во второй раз, он находит лишь бездыханное тело. Убийца не успевает скрыться: Синдбад немедля расправляется с ним. Оперативники сообщают Борису, что тот единственный отпечаток, найденный в злополучной квартире, принадлежит ему. Он допустил эту оплошность, когда ликвидировал отпечатки Синдбада. Неверов приходит в охранное агентство, чтобы выяснить, как их машина оказалась на месте преступления. Расспросы не приносят никаких результатов, зато сотрудники «Арбалета», не растерявшись, устанавливают за оперативником слежку. По просьбе Баринова его друг — начальник службы охраны Саша — вылетает в Марокко, чтобы встретиться с Озерской.
5-я серия
Лейтенант Хамади понял, что Синдбад — не враг, и настоящая опасность исходит от других людей. К убийству полицейского причастны, как выяснилось, люди Башира — криминального авторитета, работающего на торговца оружием Аль Джабера. Допросив хозяина гостиницы, Хамади установил, что в отсутствие Синдбада в его номер проникли двое. Они и подложили пакет с наркотиками. Насторожил лейтенанта тот факт, что неизвестные говорили между собой по-русски. Попутно Хамади вычислил предателя, осталось только его арестовать…
6-я серия
Предатель схвачен, но за ним спешат пособники бандитов…
Хамади арестовал своего напарника, работавшего на бандитов. Предатель попытался застрелить шефа, но пистолет оказался не заряжен. Зато появились люди, оружие которых всегда исправно. Двое русских из «Арбалета» открыли стрельбу по полицейским, но убили своего же сообщника. Хамади отделался легким ранением.
А в Петербурге все попытки Неверова получить сведения о личном составе «Арбалета» закончились для него увольнением со службы. Щепкин, после встречи с Завидоновым, подвергся нападению. За тем, как скручивали Бориса, внимательно наблюдали Завидонов и Руденко.
7-я серия
Синдбад собирается в Финляндию, где в тюрьме сидит брат Аль Джабера…
Синдбад собирается в Финляндию, где в секретной тюрьме ЦРУ содержится брат Аль Джабера. Салим обещает помочь… Люди, захватившие Бориса Борисовича, пытаются выудить из него информацию и вводят какой-то химический препарат, под воздействием которого Щепкин называет им настоящее имя Синдбада — Малик.
В Хельсинки окольными путями пробирается и Баринов. В разговоре с Синдбадом он делится подозрениями Щепкина. Борис почти уверен, что они вторглись на территорию международной преступной организации, торгующей рабынями. Причастность Руденко к этим темным делам — очевидна…
8-я серия
Руденко приказывает убрать Синдбада. Усыпив бдительность охранников, Щепкин бежит из-под стражи. Он приходит к своему другу и заявляет, что готов сдаться московскому начальству. Руденко направляет Тараса в Хелисинки, приказывая не спускть глаз с Баринова. Синдбад тем временем делает все, чтобы запутать следы. Он просит Михаила сказать по телефону жене, что ей будет звонить Щепкин, которому она должна сообщить: Миша встретится с его человеком через неделю. Руденко приказывает Тарасу ликвидировать Синдбада и Баринова. Верный подчиненный уже готов привести приказ в исполнение, как вдруг из подъехавшей машины выскакивают люди, хватают Синдбада и увозят с собой.
9-я серия
У Синдбада остается только один выход — блефовать. Американцы слышат от него легенду о том, что он был послан Аль Джабером на выручку брату. Его миссия — организовать побег. Но, в свете обстоятельств, он готов сдать американцам самого Аль Джабера, пожертвовав ради этого своей свободой. План срабатывает… А Баринов добирается до города, где можно заказать путешествие на собаках. Туда же прибывает Тарас, которому Эльдар должен обеспечить группу поддержки.
Источник
Последнее путешествие Синдбада 16+
Последнее путешествие Синдбада 16+
О сериале
Приключенческий сериал о путешествии восточного героя храброго рыцаря наших дней. Он силен, хитер и отважен. Благородство у него в крови, смелость его верная спутница, которая помогает не пасовать даже перед лицом смерти. Бесстрашный Синдбад еще в детстве заглянул ей в глаза, когда стал свидетелем жестокого убийства собственных родителей. Не понаслышке зная цену преданности и любви, он соглашается выполнить задание бизнесмена Михаила Баринова: найти его возлюбленную Лену Озерскую. Девушка уехала работать в одну из клиник Туниса, с тех пор связь с ней потеряна.
Синдбада ждет опасное путешествие в страну своего детства, где затерялись следы девушки и всех, кто причастен к ее исчезновению. Не он один распутывает клубок восточных тайн: свои интересы в этом деле есть у российских спецслужб, местной полиции и даже у крупнейшего на Востоке торговца оружием. Но Синдбада ничто не сможет остановить. Он твердо идет вперед, потому что точно знает: выполнить это задание под силу только ему…
Авторы сценария: Максим Есаулов, Андрей Романов.
Режиссер: Егор Абросимов.
Оператор: Тимур Искяндаров.
Композитор: Святослав Курашов.
В ролях: Андрей Смелов, Эдуард Трухменев, Татьяна Аптикеева, Михаил Руденко, Алексей Осипов, Дмитрий Мухамадиев, Игорь Челноков, Вадим Волков, Игорь Иванов, Алексей Чуев, Анатолий Узденский, Татьяна Иванова, Александр Орлов, Ульяна Похлебаева, Роман Рольбин, Галина Чигинская, Денис Портнов, Алексей Титков, Александр Шехтель, Сергей Антонов, Юлия Шубарева и др.
Сопродюсер: Андрей Каморин.
Продюсер: Ада Ставиская.
Производство: кинокомпания , Россия, 2007 г.
Источник
ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ СИНДБАДА
Знайте, о люди, друзья мои и домочадцы, семь раз я зарекался путешествовать морем и сушей и столько же раз нарушал свои клятвы. И каждый раз меня подстерегали беды одна ужаснее другой, и я чудом оставался жив и давал себе слово, что уж больше никогда не стану дразнить судьбу. Но раны затягиваются не только на теле, они затягиваются и в памяти. Душа моя пробуждалась от обморока, тоски и утомления, и мне снова хотелось посмотреть чужие страны, поторговать, послушать рассказы бывалых людей.
Особенно долго я боролся с искушением после седьмой своей одиссеи. Я говорил себе: “Куда тебя манит, о, несчастный! Разве мало тебе! Одумайся, опомнись, оглянись. Что ты ищешь? Ведь у тебя все есть. У тебя есть друзья и собутыльники, жена и наложницы, дом – полная чаша, и сад, полный певчих птиц. А ты хочешь рискнуть всем этим и ставишь на морское игровое поле свою жизнь”! Так я отговаривал себя. Но моей всегда открытой души достигал и другой голос, голос духа странствий. И этот дух сказал мне: “О, жалкий раб слабости и лени! Ты ошибаешься, думая, что люди уважают тебя за богатство и деньги. Все, что у тебя есть, это твои приключения, и богатство твое состоит из ужасов и бедствий. Вспомни, какого внимания и заботы ты удостаивался всякий раз, когда возвращался. С каким трепетом люди слушали твои рассказы. И они ждут от тебя новых историй, а ты молчишь или начинаешь повторяться. Но повторение не приносит процентов, и тебе не прожить подобно ростовщику. И ты должен снова отправиться в путешествие, и возможно, лишиться своих товаров, пользы и здоровья, умереть, но добыть им новую историю”.
Я удивился не столько голосу, сколько им высказанному взгляду на цель путешествий и на богатство. И я не знал, что это: откровение Аллаха или происки искусителя. Тем не менее, этот странный вывод в пользу странствий перевесил все веские аргументы “против”. Он показался мне настолько убедительным, что я тут же начал сборы.
Я отобрал из тех, что у меня были, и еще прикупил товаров – для торговли и обмена. Ткани, ковры, серебряная посуда, недорогие женские украшения, изделия из кожи, мечи и кинжала, вино, оливковое масло – весь этот груз, упакованный в тюки и разлитый в бурдюки, мог нести лишь караван не менее чем из 20-ти верблюдов. Сюда же вошло и большое количество провианта в сухом и свежем виде, чтобы было что покушать, ибо никакие страдания меня так не страшат, как муки голода. Кроме того, я захватил 10 тысяч динаров и 20 тысяч дирхемов. А сопровождали меня трое слуг-помощников.
На попутном корабле я спустился вниз по Тигру и благополучно достиг города Басры. Там я присмотрел другой корабль, более крупного (морского) сложения, и наняв его, перегрузил туда свои товары. Затем я отправился в хан на поиски спутников, таких же как я купцов, и вела меня старая истина, говорящая, что путешествовать веселей и безопасней коллективом. И как я предполагал, мне быстро удалось встретить таких людей, поскольку Басра – это перекресток мира и прямая дорога к островам обогащения. Мы познакомились и подружились и выпили за успех нашего предприятия много вина. А на следующий день мы зафрахтовали еще два корабля, теперь с моим их стало три, и они, построясь караваном, покинули гавань.
Опасаясь нападения разбойников и людей без Аллаха в голове, промышляющих вдоль всего побережья Персов, мы решили удалиться от обычного курса кораблей и держаться противоположного берега. Некоторое время плаванье наше было спокойным и веселым. Новый путь радовал нас, и нас удивляло, как до этого не додумались другие, ибо там мы не встретили ни одного корабля. Но через две недели ветер, дующий с суши, вдруг превратился в пламя, и горячее дыхание аравийских пустынь охватило нас. И хотя берега не было видно, и мы еще глубже повернули в море, мы никак не могли освободиться от этого дыхания. Пресная вода, которая была у нас с собой, быстро испортилась, и мы пили тухлую воду, и наши животы стали нам как чужие. Тогда мы перешли на вино, но при такой жаре вино набралось крепости и мощи, и многие перестали узнавать друг друга и понимать, где они находятся. И капитан запретил утолять жажду влагой безумия, и мы плыли в жажде и тоске, и мысль, что наши дни сочтены, не оставляла нас.
А в один раскаленный полдень, когда мы искали спасения в тревожной послеобеденной дремоте, нас вдруг разбудил крик впередсмотрящего. “Верблюды! – закричал тот из своей бочки, прикрепленной к мачте. – Я вижу караван верблюдов”! Но мы не поняли смысла его слов, ведь кругом до самого горизонта простиралось море. И капитан уже сказал: “Ты верно пьян, спускайся, я тебя отрезвлю”! Но тут мы и сами увидели этот караван, и волосы наших голов зашевелились, потому что верблюды шагали по воде, как по суху. Их было не меньше тридцати, несущих на себе людей и тюки груза. И нас забрал ужас, и я крикнул: “Либо это проделки шайтана, либо мы все лишились ума от переутомления”! А нас несло прямо на караван, но мы не сворачивали и хотели посмотреть, что будет. И чем ближе мы подплывали к ним, тем крупнее становились верблюды и наездники и их грузы. И казалось, что наши корабли могут пройти под брюхом одного из животных. И наше изумление и ужас тоже выросли и увеличились, тем более что мы увидели, что верблюды не касаются ногами воды, а идут над ней. Они шли по воздуху и поднимались все выше. И вдруг они стали расплываться, словно были сделаны из тумана, и караван исчез, как рассеянный ветром дым. “Хвала Аллаху! – воскликнул я. – Не знаю, что это было, но хорошо, что это миновало нас”!
А потом мы перешли в другое море, и жара спала, и наши души ободрились. И мы плыли из моря в море, от острова к острову, побывали в Индии – и везде хорошо торговали. И я выгодно продал свои товары и купил другие, среди которых было сандаловое дерево, китайский шелк, благовония и драгоценные камни. Со мною были два сундука: один полон жемчугом, яхонтами, рубинами, сапфирами, топазами и тому подобным, а другой набит золотыми и серебряными монетами. Мои товарищи тоже имели пользу и почин, и все развеселились от путешествия. А я – еще от того, что увидел много разных диковин и услышал удивительные истории. Однако пестрая смена стран, городов и народностей утомила наши очи, и я как-то, пируя с друзьями, вслух вспомнил строку поэта:
Давно не бывал я в Багдаде.
(А мы уж год как покинули его.) И мои товарищи согласились со мной. И мы отплыли путем возвращения.
А на третью ночь пути мне приснился странный сон, будто я с верными мне людьми поднимаюсь на высокую башню. Винтовая мраморная лестница длинна, кажется бесконечной, и мы сильно устали, но продолжаем идти, поскольку знаем, что еще немного – и мы у вершины. Слева от нас – сердцевина башни, скрытая стеной (получается, башня в башне), справа – внешняя стена с редкими круглыми оконцами, сквозь которые светит день. Так как окна редки, они чередуются с горящими светильниками. И кажется, что идешь сквозь ночь и день, которые ускорили свой бег и понеслись как сумасшедшие. Мы не знаем, что это будет и как это будет выглядеть, но уверены, что на вершине есть все, о чем только может мечтать человек. И вот перед нами появилась крупная дверь, сделанная из железного дерева и украшенная золотыми пластинами, а те пестрят от драгоценных камней. Возможно, их узор что-то обозначал, на что-то намекал, но мы не поняли. И мы входим (дверь оказалась незапертой) и видим круглый зал, на удивление пустой и сияющий. Сияние исходит от стен, вернее, стена одна – кольцеобразная, и от купола-потолка. Они разрисованы, и я вижу, что это БОЖЕСТВЕННЫЕ письмена, и тут не обошлось без Аллаха (да не сведут нас с ума непостижимые творения его!). И я вижу, что ищущий богатства и власти затоскует в этом зале и покроется плесенью уныния, но ищущий мудрости и покоя останется здесь навсегда. И вдруг оказывается, что зал не имеет пола, и нам не на чем стоять, и мы падаем, стремительно летим в трубу, вдоль полой сердцевины башни. И я превращаюсь в ожидание страшной боли, в переживание мига, когда мои кости смешаются с мясом. И вопль, переполнивший мою грудь, не находит выхода.
Но тут ужасный сон кончился, и я восстал из мертвых. Однако мне было дурно и мне хотелось знать, что это значит. Я позвал одного из своих слуг, который умел пускать кровь, разговаривать со звездами и разгадывать сны. Выслушав меня, он побледнел, глаза его увеличились, и он схватился за голову и сказал:
— О, господин, это плохой сон! И я теперь не знаю, останемся ли мы живы.
— Твои слова непонятны! – воскликнул я. – Растолкуй их.
А слуга неожиданно приложил палец к губам и промолвил: Тс-с-с! Слышите? Я прислушался и уловил отдаленный гул. Но когда мы вышли на палубу, гул стал резче, мощнее, как будто тысяча львов зарычала одновременно. Но это не было похоже на льва, и никогда прежде я не слышал подобного звука. А мой слуга вытянул руку и крикнул: “Вот что означает твой сон, о, господин”! И мы увидели огромный столб воды, спешащий прямо к нам и пугающий нас своей величиной и подвижностью. И не успели мы взмолиться Аллаху, как наш корабль завертело и понесло в небо. И от головокружительной быстроты, рева (а он заглушал треск корабля и падающих мачт) и от стесненного водой дыхания я впал в беспамятство. Не знаю, сколько оно продлилось: 5 минут или 5 часов, — но только мой ум вернулся ко мне, и я заметил, что круги, которыми мы ввинчивались в небо, увеличились, полет корабля замедлился, вода уже не так заливала нас, и можно было дышать. Сила, схватившая и поднявшая нас (не джинн ли это был из ифритов?), явно слабела. Мы приближались к вершине столба, краю вихревой воронки, и я понял, что если до сих пор не умер, то сейчас это произойдет. И мы перевалились за край воронки и выпали из нее, как птенец выпадает из гнезда. И наш корабль полетел вниз подобно сорвавшемуся в пропасть камню. Сердце мое оборвалось, и я снова потерял сознание.
А когда я очнулся, меня удивило, что я все еще лежу на палубе, а корабль держится на плаву и качается на волнах. Неужели при переходе в мир теней ничего не меняется, и нас не оставляют ни окружающие предметы, ни пейзаж? И мои товарищи, слуги и матросы, к великой моей радости, оказались рядом, хотя некоторых мы не досчитались. Не встречал я больше и спутников, плывших на двух других кораблях и исчезнувших вместе с ними. Израненные и ушибленные, мы радовались тому, что живы, и только страшный холод беспокоил нас своей неслыханностью, и в нас закрадывалось сомнение: а на Земле ли мы?
Хорошо, что ифрит, перебравший в пляске и кружении и смахнувший с корабля постройки и мачты, не коснулся наших трюмов и кладовых. Мы поспешили туда, насколько этому позволяло наше здоровье, и стали заворачиваться в материи и пить вино, чтобы согреться. Но ткани, созданные для климата царей, были тонки и бесполезны в климате могил. То же случилось и с вином. Каждый из нас выпил тройную порцию, но не ощутил ни тепла, ни веселья. И мы удивились и испугались. И капитан стал рвать волосы из своей бороды, а потом заплакал и воскликнул: “Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Одна беда нас отпускает лишь для того, чтобы передать другой, еще более ужасной. Уж лучше бы я до смерти закружился с ифритом, чем дрожать и видеть агонию вина, и терять подобно ему свою температуру”!
Но тут кто-то вспомнил, что у нас есть бараны, у которых есть теплые шерстяные халаты. А мы везли баранов как мясо, но вот пригодились и их шкуры. И каждый выбрал себе животное и зарезал его, вспоминая прекрасные строки поэта:
Каждый выбирает по себе
женщину, религию, барана.
И скользя в крови, мы развели на палубе большой огонь и закутались в не успевшие просохнуть шкуры, а мясо побросали в котлы. Близость огня, шерсти и обилие еды сделали свое дело, и мы почти перестали мерзнуть.
Наше состояние улучшилось, но наш корабль скрипел, как старик, далеко зашедший в своих годах, и уже местами дал течь, и каждая волна могла оказаться для него последней. И мы тревожно всматривались в незнакомое холодное море и не находили там ничего, что вселяло бы в нас надежду.
И вдруг на горизонте в лучах солнца блеснуло что-то белое. Приблизившись, мы увидели остров, и пристали к нему и сошли на него. А он был каменный и гористый и ничего не предлагал взору, кроме белого скользкого холодного камня неизвестной породы, ослепившего нас сверканием. И я подумал, что, может быть, тут залежи драгоценностей, но когда взял кусок камня в руку, тот стал уменьшаться, истекая водой, пока не исчез. И нам стало не по себе от этого острова. Но все же мы решили задержаться, чтобы починить корабль, и, не откладывая, приступили к делу. Часть людей занялась починкой, пустив в ход за неимением ничего другого драгоценный сандал. Остальные, среди которых были я, капитан и несколько купцов, выбрали место поровнее, разожгли костер (увы, из того же сандала!) и стали готовить ужин.
Через некоторое время кто-то заметил, что наш костер проваливается в землю. И это так и было. Огонь вырыл под собой яму. “Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха великого и единого! – воскликнул я. – Боюсь, мы увязнем в этой земле, и она пожрет нас, как пожирает теперь наше пламя”. Но мы не успели обсудить случившееся, поскольку другое происшествие и чудо – еще более страшное – отвлекло нас. Со стороны гор к нам стали приближаться две странные фигуры. Подобно людям они двигались на двух задних конечностях. Но на этом их сходство с людьми, пожалуй, и кончалось. Слишком они были угловаты и не отесаны. Голова одного чудовища была квадратной, а другого – треугольной. Руки и ноги обоих, казалось, отрицали саму возможность существования плавной линии и пропорции. Левая рука, скажем, могла быть толще и длиннее правой, а запястье ее гораздо шире предплечья. И так далее. Словно этих уродов творец высекал из камня, и бросил дело, едва успев начать. Но самое удивительное заключалось в том, что они (будучи без одежды) действительно белели, как весь остров, и казались сделанными из того же материала.
И они подошли к нам (а мы настороженно наблюдали за ними, взявшись за мечи) и вдруг схватили двоих, капитана и матроса, и прижали к своей груди. Тела людей, немного подергавшись, обмякли, и уроды бросили их, чтобы перейти к следующим жертвам. Нам пришлось защищаться, но наши мечи отскакивали от них и не могли заменить стенобитное орудие. И одно чудовище схватило меня и прижало к своей груди. И ноги мои повисли в воздухе, так как я (и все мы) был меньше его ростом. И я хотел выколоть ему глаза, но не нашел глаз. Вместо них были небольшие впадины, какие бывают у статуй. Урод убивал меня своим холодом: я почувствовал, как в моих жилах останавливается кровь. Вдруг смертельные объятия ослабли, и я соскользнул на землю. Белокаменный отступал. Оказалось, мой верный и умный слуга (тот, что разгадал мой сон) применил новое оружие – горящую головню. Огонь! Их донимает огонь! Поняв это, мы похватали из костра головешки и обратили чудовищ в бегство.
Поскольку нам выпало заночевать на острове (а был уже вечер) и, возможно, пробыть здесь еще день-два, пока идет починка, я приказал принести с корабля запас пищи и дерева. Огонь надо было поддерживать постоянно – для тепла, а главное, для безопасности. Тем временем я попытался с несколькими людьми похоронить капитана и матроса. Но проклятая твердолобая земля не хотела стать последним приютом для погибших, и они остались не погребенными. Позднее мы опустили их в ямы, выжженные кострами.
Утром ремонт корабля возобновился, а во время обеда помощник капитана мне сообщил, что к вечеру они закончат. Нам всем не терпелось покинуть этот кошмарный остров, и мы не ждали от него ничего, кроме очередной напасти. К нашему ужасу, радость наша по поводу отплытия оказалась преждевременной, а опасения сбылись. Произошло такое, после чего мы позавидовали мертвым. Близлежащая к нам скала вдруг треснула, ее вершина – огромная глыба сорвалась и, промчавшись мимо нас, ударила в корабль. На его месте мы увидели лишь деревянные обломки. Вся команда и многие слуги, участвовавшие в починке, погибли. Cгоряча мы принялись вылавливать плавающие доски и несколько преуспели в этом, несмотря на то что их уносило в море и на то что вода была невыносимо холодной. Но, поостыв, я увидел всю глупость этого первого порыва. Ведь корабль жалкие обломки не заменят, а как топливо они лишь продлят нашу агонию.
Вместе с кораблем мы потеряли надежду и опустили руки. День и ночь мы сидели или бродили вокруг костра, постепенно доедали съестное и гадали, какая нас ждет смерть – от холода или от голода. Снова появились белокаменные уроды. Кажется, они поняли, что мы находимся в бедственном положении, и сев поодаль, терпеливо ждали, когда совсем исчезнет их враг – огонь, уже впавший по своим размерам в детство. Я заметил, что чудища вполне обходятся без одежды и пищи. Кажется, и рты у них были ненастоящие, как и глаза. Возможно, подумал я, их питает холодный воздух. Возможно, он их и породил. Дальнейшее их странное поведение подтвердило эту мою мысль. Как бы там ни было, нам не хотелось попасть в объятия уродов, и мы решили порубить в последний момент друг друга мечами.
Так прошла неделя или больше. В каком-то полубреду я думал: скорее бы! – и мысленно торопил свою гибель, и даже испугался, что она никогда не придет. И я воскликнул в отчаянии и печали: “Друзья, мы не умрем, потому что мы уже мертвы! Приходилось ли вам видеть раньше и слышать прежде о таких морях и подобных островах? Разве может быть на Земле такой холод? Разве может человек пройти столько испытаний и остаться в живых? Хотите знать, где мы? Мы в аду! Ифрит принес нас сюда на вечную муку, чтоб мы шли от страдания к страданию, и бедствиям нашим не было конца. Не верите? Тогда объясните мне вот это”.
И я указал на одно из жутких чудес той местности – белый легкий дождь. Но это были не капли воды, а черте что: лепестки роз, мелкий пух ягнят, медленно падающий с неба, покрывающий землю и наши шкуры, но тонущий в море и в наших руках и лицах. Сначала редкий, а потом густой, как туман, он скрыл все вокруг, и мы, скучившись у костра, едва различали друг друга.
Дождь шел долго, или так мне показалось. А когда он кончился, и зрение вернулось к нам, мы стали, прежде всего, искать глазами наших чудищ. И увидели, что те покинули свое место и движутся к воде. Потрогав воду руками и обменявшись взглядами и жестами, они неожиданно для нас бросились в море и поплыли от острова прочь. И нас охватило изумление, и мы не знали, радоваться нам или горевать. А потом кто-то крикнул: “О, всемогущий Аллах! Смотрите – земля”! Вдали появился другой остров. Откуда он взялся? Ведь прежде горизонт был пуст. В отличие от нашей, та земля была обычного цвета: мы видели серые холмы, кое-где покрытые зеленью. Нам хотелось перебраться туда, но об этом нечего было и думать. Обессиленные, мы утонули бы, не преодолев и половины расстояния. И мы смотрели, неотступно смотрели на тот остров, час или два, пока нам не стало казаться, что он как будто бы приблизился. Мы уже различали очертания берега и даже отдельные деревья. “О, горе нам! – воскликнули мы. – Он движется и плывет! Где это видано, чтобы острова плавали”? И хотя теперь можно было рискнуть и попытаться добраться до него, но как мы могли довериться земле, которая не стоит на месте, а подобно живому существу снует и рыскает? И мы облегченно вздохнули, когда поняли, что остров проходит мимо.
Так прошел день или два. К нашему удивлению, в воздухе заметно потеплело. Это спасло нас, потому что дрова в ту пору кончились, и огонь потух. В особенно благодатные полуденные часы мы даже сбрасывали шкуры, принимая на короткое время истинный облик правоверных. Кто-то потрогал море. Оказалось, что и оно стало не таким холодным. Но мы заметили и другое, после чего наша радость опять сменилась тревогой и беспокойством. Наш остров как будто уменьшался. Намного ниже стали горы и потеряла в величине площадка, на которой мы находились. Белый камень уже не отличался той крепостью и не скользил как прежде. Его рыхловатость говорила о старении и распаде. И страшное слово “рассыпаться” не выходило у меня из головы. И я сказал:
— О, друзья мои! О, братья! Эта земля боится огня и тепла. Вы видели, какие вмятины образовались в ней от наших костров. И теперь, когда вокруг потеплело, она испаряется и исчезает подобно кипящей в чайнике воде. И скоро мы станем пловцами. И хорошо, что мы ослабли от голода: значит, наш мучительный заплыв не продлится долго… Но я еще кое в чем подозреваю наш ужасный остров, и я хочу проверить мою догадку.
С этими словами я размотал свой длинный парчовый пояс и опустил один его конец в воду, к которой не надо было далеко идти. Намокнув, пояс не ушел вертикально в глубину, а вытянулся в сторону, что говорило о сильном течении.
— Братья, — сказал я, — увы, догадка моя сбывается, и сейчас вы узнаете то, после чего тоска ваша намного увеличится. Мы могли бы спастись, если бы перебрались на остров, который ошибочно приняли за плавающий, а он был нормальный. И это МЫ плывем, это НАШ остров, как лодка по горной реке, несется по океану.
Так я сказал, и все мы заплакали и, обнявшись, простились друг с другом. А на следующий день наши ноги уже не держали нас, и мы сидели и лежали, глядя на море и небо, и уже путали море с небом. Солнце ласкало наши лица, но притупленность ощущений не позволяла нам в полной мере оценить эту ласку. Нас преследовали видения, и когда возле острова вдруг появился парусник, мы не поверили своим глазам.
Да, Аллах сохранил мне жизнь, чтобы я поведал вам о его невообразимых чудесах, о моем последнем путешествии, которое иногда представляется мне сном или болезненным бредом. Но, подойдя к зеркалу и взглянув на свои волосы и бороду, я вспоминаю, что уже видел этот цвет, так же близко, во всех подробностях. И белые холодные дождь и остров встают передо мной, вершители моей судьбы и красильщики моих волос.
Да, это было мое последнее путешествие. Как сказал поэт:
Дух бродяжий, ты все реже, реже…
И даже если ему, этому духу, вновь удастся соблазнить меня, я не уйду далеко, я умру в дороге, и мой порыв окажется напрасным, незавершенным, моя повесть останется неизвестной и нерассказанной.
И все же мне ПРИДЕТСЯ совершить еще одно, действительно последнее путешествие. Хотя для него не надо выезжать за город и даже выходить из дома. И это будет первое путешествие без участия моего тела. И я хочу, о мои друзья и домочадцы, в минуту расставания и отправки быть недалеко от вас, чтобы вы захоронили мое тело согласно нашим обрядам, и я предстал перед Аллахом как верный ему до конца.
Источник
