Об одном стихотворении Иосифа Бродского
НА ФОТО:
Васильевский остров в дельте реки Невы,
часть Ленинграда (нынешнего Санкт-Петербурга).
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой, —
словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
В своем эссе «Одним абзацем» (см. http://www.proza.ru/2016/05/28/157) я писал: «Аура Нобелевской премии ослепляет окружающих. Но у меня имеются специальные «антиаурные очки», не пропускающие лучей ауры, что позволяет мне ясно видеть реальный вклад нобелевцев. » И вот что я нахожу, например, в этом стихотворении Бродского, сравнительно популярном среди его почитателей.
Стихотворение состоит из 24 строк – трех восьмистрочных строф. В каждой из этих строф я выделил разрядкой явные огрехи литературной техники Бродского.
1. Ни страны, ни погоста/ не хочу выбирать./ На Васильевский остров/ я приду умирать./ Твой ф а с а д т е м н о – с и н и й / я впотьмах не найду,./ между в ы ц в е т ш и х л и н и й / на асфальт упаду.
МОЙ КОММЕНТАРИЙ:
Посмотрите на фото Васильевского острова: вы видите его фасад как «темной-синий»? На мой взгляд, его фасад — скорей серо-желтый.
«Выцветшие линии» чего? Непонятно.
2. И д у ш а , н е у с т а н н о / поспешая во тьму,/ п р о м е л ь к н е т над мостами/ в петроградском дыму,/ и апрельская морось,/ над затылком снежок,/ и услышу я голос:/
— До свиданья, дружок.
МОЙ КОММЕНТАРИЙ:
«Душа. неустанно. промелькнет» – так нельзя сказать по-русски. Надо: или «неустанно мелькает», или «быстро промелькнет».
3. И увижу д в е ж и з н и / далеко за рекой,/ к равнодушной отчизне/ прижимаясь щекой./ — словно д е в о ч к и – с е с т р ы / из непрожитых лет,/ выбегая на остров,/ машут мальчику вслед.
МОЙ КОММЕНТАРИЙ:
Что за «две жизни»? Непонятно.
Что за «девочки-сестры из непрожитых лет»? Непонятно.
. Как профессиональный руководитель литстудий и редактор книг, я прекрасно знаю, что неумелые стихотворцы часто — ради ритма и рифмы — вставляют в свои стихи слова, которые оказываются там ни к селу и ни к городу.
Я лично знаком с десятками поэтов нашего с Бродским поколения – примерно с таким же уровнем стихов. И всем им, как и Бродскому, далеко до уровня лучших поэтов, среди которых – в том числе и те, которых он «не признавал»: Евтушенко, Высоцкий и др. Так что Бродский – просто один из многих, и отнюдь – не веха в русской поэзии.
Это – о теме данного его стихотворения «Ни страны, ни погоста. » Но если вспомнить, что в действительности Бродский предпочел умирать отнюдь не на Васильевском острове в Петербурге, а в Гринич-Вилидже в Нью-Йорке, а «погост», т. е. кладбище, заранее оговорил себе в Венеции. Причем ненавистного ему Советского Союза тогда уже (в 1996 году, в год смерти Бродского) более четырех лет как не существовало – а значит, и никаких препятствий для «умирания на Васильевском острове» не было. Если вспомнить все это, то стихотворение «Ни страны, ни погоста. » — воспринимается уже не только как слабое по литературной техники, – но и как фальшивое по содержанию.
Источник
Иосиф Бродский Ни страны, ни погоста.
Если я заболею, к врачам обращаться не стану…
Я. Смеляков
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
И. Бродский
Когда-то я написал иронически-шутливое стихотворение:
Ах, мои друзья – поэты
Любят красное словцо.
Сказанут про то, про это
Под дешёвое винцо.
Не сбылось, ну не случилось –
Как поэту не простишь.
Рифма так ведь и просилась —
Перед ней не устоишь.
Но если оставить в стороне шуточки, то стихотворение Бродского «Ни страны, ни погоста…» принадлежит к числу моих любимых стихотворений. Причём, сам Бродский, судя по всему, это стихотворение к своим лучшим не относил. Бродский больше ценил свои более поздние стихотворения. В этой связи интересны стихи, помещённые в известной антологии Евтушенко. Там, есть подборка стихотворений, подготовленная самим Бродским, и подборка, сделанная Евтушенко. В этой второй подборке как раз доминируют более ранние стихи Бродского, среди которых фигурирует и «Ни страны, ни погоста…» Это стихотворение люблю не только я. Достаточно в любом интернетовском поисковике набрать первые строки этого стихотворения, как откроются буквально сотни ссылок поклонников этого стихотворения. Думаю, секрета тут никакого нет. Стихи Бродского, как правило, содержат такое количество шарад, головоломок, разгадать которые могут весьма немногие. Бродский принадлежит к тем немногочисленным поэтам, которые демонстративно пишут только для избранных.(Я здесь цитирую свою статью «Кого можно называть русским национальным поэтом», опубликованную в журнале «Аврора»). Об этом же писал Солженицын: «Такое впечатление, что стихи (Бродского) нередко и рассчитаны на встречное напряжение читателя или ошеломить его сложностью. Многие из них заплетены как ребусы, головоломки. Насквозь прозрачный смысл в стихотворении бывает не часто. (Ну, это не у него же первого.) Сколько искрученных, исковерканных, раздёрганных фраз — переставляй, разбирай. Бывают фразы с непроизносимым порядком слов. Существительное от своего глагола или атрибута порой отодвигается на неосмысляемое, уже не улавливаемое расстояние; хотя формально имеется согласование, но до смысла нелегко доискаться. Фразы длиной по 20 стихотворных строк — это уже невладение формой? Переобременённые фразы приводят и к несуразным внутренним стыкам». Проиллюстрирую это утверждение Солженицина следующим примером. Вот одно типичное стихотворение Бродского:
Осень — хорошее время, если вы не ботаник,
если ботвинник паркета ищет ничью ботинок:
у тротуара явно ее оттенок,
а дальше — деревья как руки, оставшиеся от денег.
В небе без птиц легко угадать победу
собственных слов типа «прости», «не буду»,
точно считавшееся чувством вины и модой
на темно-серое стало в конце погодой.
Все станет лучше, когда мелкий дождь зарядит,
потому что больше уже ничего не будет,
и еще позавидуют многие, сил избытком
пьяные, воспоминаньям и бывшим душевным пыткам.
Остановись, мгновенье, когда замирает рыба
в озерах, когда достает природа из гардероба
со вздохом мятую вещь и обводит оком
место, побитое молью, со штопкой окон.
Как расшифровать фразу «если ботвинник паркета ищет ничью ботинок». Вроде слова ботвинник и ничья отсылают к шахматам (правда причём здесь шахматы?). Может быть, паркет ассоциируется с шахматной доской? Может быть, вставший с постели человек шарит на паркете ботинок? Опять причём здесь осень? После этой фразы стоит двоеточие. Но дальше идёт предложение «у тротуара явно ее оттенок», видимо относящийся к осени? Короче, шарада ещё та! Конечно, при желании в этом стихотворении можно найти много интересных находок. Это и деревья, осенью похожие на руки, оставшиеся от денег. Это и природа, которая осенью раскидывает из гардероба мятые вещи. Это и мелкий осенний дождик, зарядивший надолго, после которого ничего не будет кроме унылой зимы. Но все эти находки чередуются с шарадами и кроссвордами, через которые читателю или слушателю надо продираться, как через дремучий лес.
И вот среди других его таких стихотворений эта жемчужина:
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
— словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
Тут и узнаваемый Петербург с его мостами, дымами и моросью, и Петроградский патриотизм, к которому поздний Бродский несколько охладел. И замечательный изящный образ двух прошлых жизней — двух сестричек, машущих мальчику, уходящему во взрослую жизнь. И сердечность, которой так не хватает в подавляющем большинстве его стихотворений. Вспомним опять слова Солженицына: «Из-за стержневой, всепроникающей холодности стихи Бродского в массе своей не берут за сердце. И чего не встретишь нигде в сборнике — это человеческой простоты и душевной доступности. От поэзии его стихи переходят в интеллектуально-риторическую гимнастику». Сначала, когда я начал анализировать стихотворение «Ни страны, ни погоста…», я полагал, что это стихотворение — прощание Бродского с Петербургом, когда его высылали из СССР. И две жизни, которые фигурируют в стихотворении, это, во-первых, жизнь до ссылки за «тунеядство» и, во-вторых, семь лет в СССР после ссылки. Но, на самом деле, стихотворение написано в 1962 году, т.е. за несколько лет до его ссылки. И возникает естественное предположение о пророческом смысле этого предсказания о том, что у Бродского будет две жизни: одна в родной стране и одна на чужбине. Впрочем, не исключено, что здесь есть намёк на реинкарнацию, т.е. две прошлые жизни — это жизни, бывшие у его души раньше (до его рождения). Кстати, именно в 1962 г. Иосифа Бродского опалила любовь к Марине Басмановой, которую он пронёс через многие годы своей жизни. Так что отблеск этой любви , возможно, и наложил свой отпечаток на этот стих и придал ему такую душевность.
Приведу здесь очень интересную и созвучную мне рецензию Татьяны Фалалеевой:
Этот стих, его кто только не смаковал, кто только не обвинял, как живое существо. и это показатель огромного влияния его на души человеческие. С кем только подобного не происходило! Не пришел,как говорят, не зарекайся.
Русский ли национальный он поэт?
— не знаю. Мне лично мешает его гражданство, то есть — не достояние нашей страны он. Просто писал на русском. Но для русских ли? Может, и для русских, только не с любовью, а с обидой.
Мне нравятся твои эссе, Саша. Всегда вызывают на раздумье.
Вспоминаю совет Бродского о том, что выбирать нужно США — как самую надежную землю.
Видимо, это и не примиряет с ним.
Но ранние его стихи меня поражают удивительным чувством, ощущением родины и пониманием собственной трагедии.
. и прожил-то он не так много — 56 лет.
Но насмешник он был еще тот! Вспомнить хотя бы «Роттердамский дневник»! ))))
Одной фразой обозначит ТАКОЕ, что то ли плеваться, то ли смеяться.
Очень мне нравится его стих
«Что ты делаешь, птичка, на черной ветке?».
И никакие каламбуры и шарады даже избранным уже не нужны.
«Неправда! Меня привлекает вечность.
Я с ней знакома.
Ее первый признак — бесчеловечность.
И здесь я — дома».
Источник
☝️Ни страны, ни погоста
В 1972 году под давлением властей СССР Иосиф Бродский вынужден был эмигрировать в США, где и прожил оставшиеся 24 года жизни. Ровно за десять лет до эмиграции поэт пишет одно из лучших своих стихотворение «Ни страны, ни погоста», в котором буквально завещает похоронить на Васильевском острове.
В год написания строк Бродскому было 22 года, и он ещё не познал «радостей» ссылки, но уже показывает себя пророком, у которого скоро не будет ни погоста на Родине, ни самой страны. Тёмные тучи только сгущаются, но грома нет. Более того, в 1962 году в жизни Бродского больше светлых событий, например, встреча с Мариной Басмановой, ставшей надолго верным спутников Иосифа.
Пророческие строки
Строки, написанные за 10 лет до отъезда из СССР и за 34 года до смерти, стали пророческими. В них он предвидит своё расставание со страной, он уже в 1962 году видит себя разлученным с Родиной.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
Родина станет равнодушной у Бродскому задолго до отъезда. Если бы дело было только в ссылке, то может Иосиф бы и не уехал, но его перестали печатать. Что такое для поэта писать годами в ящик, может знать только автор строк. В конце концов, Бродскому надо было на что-то жить.
Почему Васильевский остров
Васильевский остров выбран не для красивой рифмы, ведь это место, где прошло детство поэта, где он помнит особенный звук дождевой воды, стекающей по трубам с крыш, где помнит каждый уличный камень и столб. Именно сюда он хочет вернуться и именно вернуться, а не остаться, так как предвидит свой отъезд.
Две жизни – это жизнь в СССР и за границей, ещё одно пророчество в стихе. Эти две жизни похожи на двух девочек-сестричек и составляют суть одного человека.
Словно девочки-сестры
из непрожитых лет…
Эти две земные жизни выбегают на остров и машут душе-мальчику вслед. Всего 56 лет, а сколько не прожито и на Васильевском острове душа прощается с телом. Пусть прах Бродского упокоился в Венеции, которая после Питера была любимым городом поэта, но душой он всегда был на Неве.
Относительно лёгкое для чтения, восприятия и запоминания стихотворение Бродского, в котором навеки запечатлены любовь к Петербургу, тоска по Родине и предвиденье неизбежности разлуки.
Полный текст стихотворения
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
— словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
Читает Бродский
Вникнуть в смысл строек стихотворения поможет сам Бродский, который читает его на аудио выше.
Источник
«Ни страны, ни погоста. «: строчки Бродского, от которых ком в горле и слезы на глазах
Это стихотворение Бродского стало настолько популярным еще при жизни поэта, что родилась шутка:
— Вы не знаете, где сейчас живет Иосиф Александрович?
— Где живет — не знаю. Но умирать ходит на Васильевский остров.
Среди стихотворений о любви, о ее наваждении и надеждах на светлое будущее, такие строки выделяются своей мрачностью и депрессивностью. Но, нужно признаться, все мы порой задумываемся о том, что будет с нами в финале жизни.
И прокручиваем в голове обиды, анализируем разочарования, крушение иллюзий. Вздыхаем, сожалеем.
Человеку свойственно пострадать так же, как и быть счастливым. А иначе ни то, ни другое не прочувствовать.
Бродский покинул тесный и душный Советский Союз и сделал блистательную карьеру в США. Но этот факт так и не подарил ему душевного равновесия. Отчизна для него — «равнодушная», поэт пишет о родине, как о женщине, которую он сильно любил, а она предпочла другого.
Впрочем, и такая история была в жизни гения.
И вот он, отвергнутый обществом, страной, народом, и, что удивительно, сам страстно того желающий, вдруг понимает, что нет ничего у него, кроме родного Ленинграда.
Тоскует по городу, как детдомовский мальчишка, брошенный матерью, хочет только одного — чтобы она пришла и обняла его. А он назвал бы ее свой мамой.
За последние 70 лет на территории бывшего СССР происходили кардинальные перемены. И они отразились на судьбах людей. От одной пристани отплыли, а к другой — так и не пристали.
И как же страшно жить с такими черными мыслями в душе, с обидой и невосполнимой горечью. Но пусть уж лучше там, чем с абсолютным равнодушием и черствостью.
Ни страны, ни погоста не хочу выбирать.
На Васильевский остров я приду умирать.
Твой фасад темно-синий я впотьмах не найду.
между выцветших линий на асфальт упаду.
И душа, неустанно поспешая во тьму,
промелькнет над мостами в петроградском дыму,
и апрельская морось, над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
И увижу две жизни далеко за рекой,
к равнодушной отчизне прижимаясь щекой.
— словно девочки-сестры из непрожитых лет,
выбегая на остров, машут мальчику вслед.
Источник
