Помогите пожалуйста, ответить на вопрос
Антиколониальные движения После завершения Второй мировой войны государства Азии и Африки вступили в период значительного экономического и культурного подъема. Значительно модернизировалась промышленность, открывались начальные учебные заведения, благодаря которым ликвидировалась безграмотность населения. Однако поддержать европейский путь развития эти государства до конца не смогли. .
По уровню социально-экономического развития среди развивающихся стран можно выделить 4 основные группы: 1-я — наиболее отсталые страны тропической Африки, для которых характерны преимущественно традиционная структура экономики, строящейся в основном на докапиталистических производственных отношениях, крайне низкий уровень среднедушевого дохода ;
2-я — более развитые страны тропической Африки и ряд стран Юго-Восточной Азии, отличительной чертой которых является уже начавшийся процесс трансформации традиционных методов хозяйствования и постепенное размывание отсталых социальных структур;
3-я — ряд стран Ближнего Востока и Северной Африки, а также Малайзия и Шри-Ланка, в которых сохраняется специализация народного хозяйства на производстве сырья на экспорт при отчётливо прослеживающейся тенденции к созданию обрабатывающей промышленности.
4-я — страны Латинской Америки и Филиппины, представляющие собой наиболее развитый тип экономики; некоторые из стран этой группы (Аргентина, Бразилия, Мексика, Чили, Венесуэла) могут быть названы странами среднеразвитого капитализма. Особняком стоит Индия, обладающая рядом черт 2-й, 3-й и 4-й групп.
А зиатский финансовый кризис (1997—1998) в странах Южной и Восточной Азии, ставший самым серьезным потрясением для экономики 1990-х годов, привел к созданию в 1999 году неформальной «Группы двадцати» для совместного обсуждения развитыми и развивающимися странами проблем глобальной экономики.
Второй этап (2001—2007) явил собой «завершающую фазу переходного периода в эволюции международных отношений» — «от биполярности к постбиполярности ». Основное содержанием этого исторического этапа — борьба с международным терроризмом — определили террористические акты в США 11 сентября 2001 года, посредством которых международный терроризм заявил о себе не как о локальном или региональном (в масштабе преимущественно только Ближнего Востока) явлении, а как о транснациональном феномене .
Источник
Почему в одних странах уровень жизни выше, чем в других?
Потому что конкуренция и естественный отбор существует на всех уровнях, включая государственный. Колонизация других континентов, экспансии, мировые войны, концессии на разработку полезных ископаемых, иностранные инвестиции, оффшорные кампании. Вся наша история кричит о неравенстве и борьбе между государствами. Результатом этой борьбы является победа или поражение. Тот, кто победил живет лучше, а тот, кто проиграл хуже.
Кроме того, в каждом государстве идет внутренняя борьба между социальными группами за ресурсы. Если одна из групп побеждает большинство, то происходит значительно перераспределение ресурсов. Большинство становится очень бедным и их уровень жизни падает, а меньшинство (напр. олигархи) становится супербогатыми. В итоге мы получаем низкий уровень жизни (для большинства) относительно других стран. Нужно учитывать еще и то, что удачные модели (которые делают общество сильнее и богаче относительно соседей) приживаются, а неудачные (ослабляют общество) отмирают. Но это длительный процесс. Например, отсутствие законов (кумовство и коррупция) ослабляет наше государство, но это медленный процесс, по аналогии с кирпичной кладкой.
Нужно полное ослабление и разграбление (чтоб все коррупционеры разъехались или ушли из власти) для последующей консолидации и смены управления. Тогда уровень жизни расти.
Есть еще и третий важный фактор: случайность. Некоторым странам не повезло с природными ресурсами и географическим положением. А некоторым повезло. Например, ОАЭ и Катар имеют крайне высокий уровень жизни, при том, что фактически расположены в пустыне. В чем причина? Нефть и газ при маленьком населении. Там тоже есть коррупция и конкуренция (внутренняя и внешняя), но случайно у них очень много ресурсов. Поэтому «проигравшее» большинство там, живет так же, как победившее меньшинство тут.
Источник
Модели управления или почему одни страны развиваются, а другие нет.
Поделиться:
У нас есть такая «камерная» группа в социальной сети из выпускников института, где мы обсуждаем некоторые общестрановые и мировоззренческие вопросы. Недавно там «разгорелась» дискуссия «почему некоторые страны развиваются, а некоторые нет». По этому поводу набросал небольшое «эссе» на заданную тему, вернее изложил как мог свой взгляд на эту проблему. Вот решил опубликовать его и на Снобе. Может кому будет интересно.
В наших «столкновениях» мы часто спорим по этому поводу, приводим самые разнообразные аргументы, «доказывающие» прямо противоположные точки зрения и, к сожалению, почти не слышим друг друга в запале полемики, смешиваем категории, перескакиваем с темы на тему, путаем причину и следствие, а иногда и просто переходим за ту грань диалога, который превращает последний просто в очередной интернетовский «срач». Вот я и хотел бы разорвать эту «традицию» и изложить свое понимание «успешности-неуспешности» стран и народов более менее системно. Конечно, это только мое понимание, которое, наверняка, не истина последний инстанции. Но если кто-то хочет возразить, то пусть сделает это в соответствующих рамках, без излишнего использования живых эмоций и навешивания ярлыков. Оставим эмоции и ярлыки профессионалам апологетики и ангажированной журналистики. Не будем отбирать хлеб (тем более за наш «запал» здесь никто не платит) у разных киселевых с соловьевыми и мутить чистые националистические воды модных писателей, где последние, наверное, черпают свое вдохновение.
Прежде, чем перейти к существу вопроса, сделаем несколько оговорок, касающихся рамок нашего небольшого исследования. Мы будем говорить именно о социально-экономическом аспекте развития, которое выражается определенными критериями: темпами роста экономики, по-душевым валовым доходом, качеством жизни с точки зрения современного человека, продолжительностью жизни, уровнем образования, рейтингом качества обучения, направленностью основных иммиграционных потоков, etc.
Мы совсем не будем касаться более общих критериев, как-то «индекс счастья», «индекс удовлетворенности жизнью» и т.д., которые, на мой взгляд, выходят за рамки проблематики исключительно социально-экономической среды и уже затрагивают некие иррациональные моменты. Абориген племени бушменов может испытывать абсолютное счастье, будучи полным «лузером» с точки зрения среднеевропейского обывателя, а какой-нибудь сверхуспешный и сверхбогатый человек, который с точки зрения того же среднеевропейского обывателя «достиг всего» в этой жизни, может тихо повеситься в спальне своей 500-футовой яхты от полной «безнадеги» и разочарования.
Кроме этого, мы будем использовать общие социально-экономические показатели, а не частные примеры определенных людей и групп, которые могут действительно страдать и испытывать большие трудности в общем-то успешной стране, которая проводит определенные реформы (или не проводит).
Например, экономические преобразования Маргэрет Тэтчер привели Британию к зримому экономическому успеху, который легко доказывается макроэкономической статистикой и общесоциальными индексами, но при этом целая общественная группа (и надо сказать немалая) серьезно пострадала, особенно в начальный период. Я имею ввиду шахтеров и их семьи. Однако этот печальный (без всякой иронии) факт не перечеркивает общий успех ее экономической политики. Это же может касаться и латышских рыбаков, потерявших гарантированные места работы в ходе социально-экономических преобразований в их стране, которые произошли (и происходят сейчас) после обретения независимости и присоединения к ЕС.
Конечно, наша человеческая жизнь гораздо разнообразнее и богаче даже самой сложной теории и совсем не сводится к узкой сфере социально-экономических проблем. Но полагаю, что ими (этими другими проблемами человечества с их творческими и эмоциональными переживаниями) гораздо приятнее заниматься, находясь в высокоразвитой стране с хорошим медицинским обслуживание и качественной средой обитания.
Что ж, после необходимого вступления и оговорок начнем по-порядку.
Давно уже было подмечено (и записано в разных хрониках), что страны и народы развиваются, мягко говоря, несколько неравномерно. Одни быстрее, другие медленнее (или совсем впадают в состояние близкое к биоценозу).
Античные мыслители немало уделяли внимания этому вопросу, но, в основном, давали классификации разным типам человеческих сообществ и строили свои концепции «правильного государства». Можно вспомнить Аристотеля и его рассуждения о государствах цивилизованных и варварских (см. «Политика») или несколько иной взгляд Платона об аристократическом, демократическом и деспотическом управлении (см. «Государство»)
Однако практически не ставился вопрос об объективных причинах такого устройства у разных народов. Почему одни тяготели к деспотизму, другие к демократическим процедурам, третьи – просто жили в лесу (джунглях) и совсем ничем не заморачивались. По крайней мере мне не попадались какие-то работы (хотя, каюсь, я очень дремуч в достижениях античного обществоведения), которые бы формулировали некую цельную концепцию по этому поводу. Несколько в большей степени, опять же на мой взгляд, эта проблематика затронута у Св. Августина в трактате «О граде божьем», но и там связь между успехами в социально-экономическом развитии и моделью общественной самоорганизации отмечена косвенно, через высшую справедливость и христианскую праведность.
Впрочем, в то время сам прогресс в современном понимании этого термина был настолько медленным, что и нечего, по большому счету, было фиксировать.
Сторонний наблюдатель, если бы довелось ему побывать в начале образования римской республики, а потом «перенестись» к закату уже империи (а это практически 1000 лет) мог бы просто и не заметить никаких существенных изменений ни в технологиях, ни в орудиях ремесленного производства, ни в практике обработки земли.
Я здесь говорю именно о развитии, а не об описании странового и культурного разнообразия или идей «справедливого» общества. Литературы на последнюю тему было написано много и во все времена. Кто же не хочет осчастливить человечество своими рецептами организации счастливой и правильной жизни.
Одним из первых некую общую теорию причин неравномерного развития стран и народов представил обществу небезызвестный Шарль Монтескье в своей работе «О духе законов», где обосновал т.н. теорию «географического детерминизма». Она гласит, что уровень развития стран и населяющих их народов обусловлен, в основном, географо-климатическими факторами, которые не только предопределяют собственно природные условия (климат, плодородие земель или тучность пастбищ, наличие полезных ископаемых и т.д.), но и формируют соответствующий менталитет, склонность к активности или отдыху, исканиям или домоседству, изобретательности или житейскому консерватизму. Как видно, это был достаточно системный взгляд на феномен неравномерности и совсем не замыкался исключительно на линейных характеристиках, вроде, если «повезло» народу с климатом и плодородными землями, то этот народ имеет некие преимущества перед другими в плане развития. Южный климат может сделать невостребованными эти преимущества со стороны самих людей, наделив их низкой работоспособностью и нежеланием эффективного освоения этих богатств.
Напротив, климат более суровый способствует формированию целеустремленности, склонности к высокой самоотдаче и дисциплине, что, в свою очередь, ведет к процветанию всей нации, несмотря на изначально не очень благоприятные природные условия. Все это Монтескье убедительно иллюстрировал примерами разных стран как самой Европы, так и других континентов.
Однако, вопреки своей здравости и логичности, теория не объясняла неравномерность развития в сходных природных условиях, особенно в самой Европе, где несколько стран умещались на относительно небольшом участке земли с практически одинаковым климатом и рельефом, но показывали на удивление разные результаты в своих социально-экономических достижениях. Или, так тоже случалось, что-то происходило внутри и возникал стремительный рост как будто население «подменили».
Этот «недостаток» теории восполнил в определенной мере Вебер, развив учение о благотворном влиянии христианской этики (вернее, протестантской) на экономические успехи стран, где доминировала эта ветвь христианства.
Казалось бы все встало на свои места: основные предпосылки формировались географическими факторами, а вариации внутри их предопределялись религиозно-этическими особенностями населения (мы бы сейчас сказали «национальным менталитетом).
Долгое время эти две теории (или их сочетание) доминировали в мире. Их истинность, как фундаментальная первопричина, редко ставилась под сомнение. Да и сейчас подавляющее количество людей, формируя свою точку зрения на те или иные обстоятельства в развитии стран, часто ими и руководствуются. Обе теории достаточно очевидные и, на первый взгляд, непротиворечиво дополняют друг друга.
Мы часто, объясняя успехи (неуспехи) тех или иных стран, ищем причины в благотворных природных условиях или, как вариант, в благоприобретенных факторах, которые страны и народы получили волей исторических судеб как бы «в наследство» . Про Сингапур можно сказать, что удачно расположен на морских путях, а про Малайзию (находится там же, но таких успехов не демонстрирует) – не тот менталитет у населения, мало, например, трудолюбивых китайцев. Но почему то забывается, что в Мьянме «трудолюбивых китайцев» даже с избытком, но результаты хуже, чем в Малайзии. И если еще 18-19-х веках, при относительно невысоком уровне глобальных коммуникаций и только набирающем скорость научно-техническом прогрессе, эти теории воспринимались со всей серьезностью не только «обычными людьми», но и продвинутыми учеными, то 20-й век серьезно подорвал их безусловны авторитет.
Появились страны, которые примером своего развития (упадка) выходили далеко за рамки географического детерминизма и национального менталитета. Вернее, географические и этические особенности тех или иных стран и народов никуда не делись, но говорить о них как о первопричинах предопределяющих вектор их социально-экономического развития стало совсем сложно.
Во-первых, на карте земли появились быстрорастущие экономики в тех местах, где как бы никаких особых предпосылок для этого и не было, народ из века в век управлялся своими императорами или королями, а то и совсем влачил колониальное существование на задворках больших империй.
Во-вторых, феномен «разделенных стран», где (до разделения) никаких национальных, ментальных, а зачастую и географических различий у них не было. Части некогда единого государства и народа выбрали (в силу определенных исторических обстоятельств) разные модели общественной организации и продемонстрировали ошеломляюще разные результаты. Причем зачастую, изначально больше «даров природы и колониального наследия» было как раз в той части, которая впоследствии показала наихудшие результаты.
И, вообще, лучшие стартовые условия далеко не всегда ( а вернее, крайне редко) предопределяли победителя в социально-экономических соревнованиях. При отсутствии определенных внутренних условий все они, как говорится, «не в коня корм». В качестве примера можно привести республики Средней Азии. Больше всего материальных благ от распада СССР досталось из них Узбекистану (центр централизованного снабжения всей Средней Азии при СССР, мощное отделение АН СССР, штаб ТуркВО, наконец). Однако успехи постсоветского развития этой республики, мягко говоря, очень скромные. Даже в сравнении с другими республиками этого региона (речь о Казахстане).
Все эти грандиозные события 20-го века в жизни стран совсем не укладывались в рамки теории географического детерминизма, не говоря уже о «менталитете». Исследователи стали искать другие фундаментальные первопричины неравномерного развития. И вот в 70-е годы появились работы Майкла Портера «о конкуренции» , которые от частных исследований отдельных отраслей и секторов экономики развились практически в общую теорию мировой конкурентоспособности стран и наций (см. Competitive Advantage of Nations. — New York: Free Press, 1990) . Он одним из первых обратил внимание на связь качества конкурентных отношений в стране с социально-экономическими успехами самой страны и его народа. Им были проанализированы десятки стран и множество отдельных промышленных отраслей, и в результате он отметил устойчивую корреляцию между социально-экономическими успехами и культивированием в стране принципа «честной позитивной конкуренции» на основе, конечно, открытых рыночных отношений.
Здесь нужно сказать, что само явление «конкуренции» присутствует всегда в нашей жизни, независимо от модели общества: будь там капитализм, социализм, феодализм или даже первобытно-общинный строй. Вот только характер этой конкуренции может сильно отличаться. Константой для подавляющего большинства людей в любом обществе является их стремление к более высокому социальному статусу (иными словами к доминированию), который , как правило, выражается богатством, властью, уважением окружающих, степенью личной и экономической свободы и т.д. Это очень естественно, так как позволяет больше привлечь ресурсов в свою жизнь, обеспечить комфортные условия для развития своего потомства, да просто почувствовать себя счастливым и «успешным» как в своих глазах, так и в глазах окружающих. Каждый человек, в зависимости от сложившихся социальных отношений, выбирает определенную жизненную стратегию в достижении своих целей. Обычно большинство тяготеет к той стратегии, которая показывает наиболее высокую эффективность именно для этой среды. Если в обществе видимого успеха достигают люди, которым удалось сконцентрировать в своих руках больший силовой (административный или криминальный) ресурс, то основная интрига начинает разворачиваться именно вокруг этой конкуренции (конкуренцией за силовой и административный ресурс), на ней и фокусируются основные жизненные силы людей и, как следствие, самого общества. Как только кто-нибудь набирает достаточно этого ресурса, то все остальное (включая славу, богатство и власть) он получает от его прямого использования. Такую конкуренцию сложно назвать «позитивной», а дальнейшее перераспределение общественного продукта при помощи силового ресурса – «честным». Но наиболее активные и амбициозные члены общества не стремятся связать свою жизнь с созданием некого нового и качественного продукта или услуги, так как без «силового ресурса» у них будет мало возможностей воспользоваться своим же успехом. Этим успехом, в лучшем случае, нужно будет с кем-то серьезно «поделиться» или (в обычном случае) он будет отобран распорядителем «силового ресурса». Насилие, таким образом, является наиболее эффективным средством достижение успеха в этом обществе, а люди достаточны умны и здравы, чтобы это игнорировать. Речь идет о жизни и успехе, что всегда серьезно.
Надо сказать, что подобная конкуренция вполне традиционна для человеческих сообществ, она позволяет ( при соблюдении определенных правил) поддерживать устойчивость, реализовывать амбиции, добиваться административного и военного превосходства не только внутри своей страны, но и вовне. Её слабым местом является само развитие, где главным критерием выступает социально-экономический рост и научно-технический прогресс.
Совсем иная картина в социально-экономическом развитии стран возникает тогда, когда внутри удается создать устойчивую среду для позитивной конкуренции, которая характеризуется концентрацией общественных усилий на создание качественных, инновационных и пр. товаров и услуг, когда знание и умения в этих областях обеспечивают все те «радости жизни» , что в других странах обеспечивает «силовой ресурс». Вот именно такую «конкурентную среду» Майкл Портер и назвал главной движущей силой любого позитивного развития. В тех странах, где удалось её создать, там (практически независимо от географического и ментального фактора) всегда обнаруживается в среднесрочной перспективе высокий экономический рост и радикальное улучшение качества жизни.
Другой вопрос как эту среду создать и чем надо пожертвовать. Ответ, конечно, напрашивается сам – надо ограничить «силовой ресурс» и его привлекательность в достижении обычных человеческих целей – богатства, славы , успеха и признания. Конечно, никакое общество не может жить без силовой и административной функции, кто-то должен поддерживать порядок, закон, обеспечивать защиту от внешней агрессии, да и просто бороться с вызовами природы. Но эта силовая составляющая не должна быть доминирующей и определяющей в жизни общества, не должна иметь возможность диктовать свою волю вне строго отведенных рамок, в целях извлечения частной или узкогрупповой ренты За любым «силовым ресурсом» стоят конкретные люди – его распорядители.
Создать механизм их личной и адекватной ответственности за его использование вне рамок, отведенных законом, большой проблемы не составляет. И там, где власть, осознавая свою ответственность перед своей страной и заботясь о ее цивилизационных перспективах, этим занялась серьезно, то прогресс в ограничении насилия был достигнут сравнительно быстро. По большому счету речь идет о наборе достаточно простых общественных механизмов, или, иными, более модными, словами, о пакете «социальных технологий» в рамках традиционных общественных институтов. Например, в КНР не наблюдается «кошмаренье бизнеса» со стороны налоговых органов. И ответ совсем не в «особом менталитете» китайских налоговиков. Просто за нанесенный ущерб (если он возник по причине неправомерных придирок, штрафов или налоговых начислений) лично отвечает всем своим имуществом конкретный проверяющий и его непосредственный начальник по регрессивному иску со стороны государства. А эти иски могут исчисляться сотнями (даже миллионами) долларов, а не процентом от зарплаты или выговором.
И последнее, в обществе, наряду с условиями позитивной конкуренции, ограничения силового (административного) ресурса, должна быть эффективно обеспечена защита законной частной собственности и личной безопасности граждан от криминального и/или административного давления.
Конечно, мы говорим не о каком-то абсолютном обеспечении этих условий, но достаточном, чтобы с борьбы, условно говоря, за власть и относящиеся к ней атрибуты, люди, в своем большинстве и в своей самой активной и амбициозной части переключились на позитивную конкуренцию, где вероятность успеха и его сохранения должна быть неизмеримо выше, чем, например, на гражданской службе или в тех же силовых органах.
Как показало нам прошлое столетие практически все успешные страны придерживались именно этих «рецептов». Среди них можно назвать Японию, Южную Корею, Тайвань, Сингапур, Гонконг, Чили, КНР , отчасти Малайзию, Турцию, Индию, Таиланд. Я сознательно не упоминаю европейские страны, которые достаточно быстро вернули себе высокий статус развитых стран после опустошительной Второй мировой войны.
Как мы видим, это страны с разными географическими условиями, этическими традициями и культурой, но в плане социально-экономического развития все они достигли долговременных зримых успехов в своем процветании на основе трех фундаментальных условий. Конечно, все другие факторы, в том числе и география с менталитетом, играют свою роль, предопределяют конкретные виды деятельности, но их роль, скорее, вспомогательная, роль неких катализаторов при реализации основного тренда.
Вы, наверное, заметили, что я ничего не говорю про «либерализм и демократию». Более того, большинство стран (особенно из ЮВА и Лат. Америки) успешно реализовали принципы позитивной конкуренции, ограничения насилия и защиты собственности совсем не демократическими методами, скорее наоборот. А те, которые предполагали, что демократия (т.е. выборы) является основным условием успеха, очень часто скатывались в популизм, который приводил к власти людей алчных и некомпетентных. Последние вновь возвращали страну к традиционной силовой парадигме.
Кто-то мне может возразить, что и силовые империи демонстрировали «прорывы» в разных областях, например, в далеком прошлом построили пирамиды, а в недалеком — советская империя создала мощную ракетную промышленность, «перекрыла Енисей» и изумила мир своим классическим балетом. С этим спорить не буду. Централизованные силовые империи, в силу своей способности концентрировать большие ресурсы на определенных направлениях, могут демонстрировать «прорывы». Но все они носят достаточно локальный характер и зачастую влекут за собой неоправданно высокие общественные издержки, которые рано или поздно приводят эти империи к разным «социально-экономическим катастрофам».
Завершая небольшое эссе, хотел бы отметить, что три вышеописанных фактора и создают ту среду, которая и делает (по большому счету) целесообразной массовую позитивную экономическую деятельность. В государстве, где по ряду причин, эта среда не создана, всегда будет высокий (или неприемлемый) риск ведения долговременных проектов в надежде на честную конкуренцию.
Источник
