Особенностей национальной политики государств Средней Азии
Виртуальное интервью в режиме арцахлайн!
Виртуальный дискуссионный Клуб «Мысль»!
«…для консолидации нации нужны хорошие законы, приемлемые налоги, демократические свободы, сменяемость власти, время от времени…» – Рахматшо Махмадшоев, доктор исторических наук, профессор кафедры зарубежного регионоведения Таджикского Национального Университета.
Арам Аствацатуров: Здравствуйте уважаемый Рахматшо! Я благодарю Вас за принятое приглашение и надеюсь мы интересно побеседуем на тему особенностей национальной политики государств Средней Азии и государств от Северо-Западной до Юго-Западной Азии.
Рахматшо, Вы, как эксперт в этой области, как считаете, в чём современное отличие в национальной политики бывших республик СССР Средней Азии от других государств Азии; Ирана, Афганистана, Пакистана?
Рахматшо Махмадшоев: Республики Средней Азии в составе СССР не имели свою национальную политику, целиком и полностью зависели от ЦК КПСС, проводившая единую национальную политику по созданию сплоченного и неделимого советского народа, но с некоторыми особенностями русского менталитета. После распада СССР и приобретения независимости, постсоветские республики Средней Азии в своей национальной политике стремились к достижению подлинной национальной независимости и поиска своей национальной идентичности.
В этом особенно усердствовали представители научных кругов и творческой интеллигенции. Однако в достижении этих целей иногда наблюдался отход от устоявшихся научных истин, принципов и достигнутых знаний, а в некоторых случаях насильственной «консолидации» не титульных этносов под эгидой титульных этносов. Парад суверенитетов, «неожиданная» независимость, сложность межэтнических и конфессиональных отношений послужили причиной гражданских конфликтов, а в Таджикистане в полномасштабную гражданскую войну 1992 – 1997гг, в которой погибли 150 тысяч таджикистанцев. В этих условиях, единственным условием выхода из внутриполитического кризиса была политика национального примирения, национального согласия, которая была достигнута в июне 1997 года. Таким образом, на примере Республики Таджикистан, являющаяся многонациональным государством, можно проиллюстрировать плоды правильной и конструктивной национальной политики, направленной на гармоничное и равноправное развитие всех проживающих этносов. В этом, проецируя и на другие среднеазиатские республики, и заключается особенности национальной политики бывших среднеазиатских республик.
Что же касается сопредельных, зарубежных государств, таких как Иран, Афганистан, Пакистан, то следует отметить, что эти полиэтничные страны объединяют со странами Средней Азии тесные исторические, экономические и этнокультурные связи. Соответственно, иррадентные и диаспорные составляющие обязывают лидеров этих стран проводить сбалансированную и конструктивную национальную политику. В этом плане, опыт национального согласия Таджикистана может служить моделью для разрешения межнациональных и межконфессиональных конфликтов в центральноазиатском регионе. В качестве примера можно привести Исламскую Республику Афганистан- страну, непосредственно граничащую со среднеазиатскими республиками и волей или неволей влияющую на геополитическую обстановку региона. Страну, где не одно десятилетие полыхает гражданская война, погибает мирное население.
Причиной затяжной гуманитарной катастрофы Афганистана является антинародная национальная политика правящего режима, направленная на верховенство одного, пуштунского этноса над другими, непуштунскими этносами. Именно такая недальновидная национальная политика афганских властей создает опасный очаг региональной и международной нестабильности. Именно исходя из региональной безопасности и исходящих угроз, Президент Республики Таджикистана Э. Рахмон, неоднократно, с высоких международных трибун призывает как противоборствующих сторон, так и международных гарантов сесть за стол переговоров.
Арам Аствацатуров: Уважаемый Рахматшо, должны ли государства, которые являются объектами нашего обсуждения, финансировать и поддерживать иные этнические общины находящиеся в границах государства, должны ли создавать механизмы противостояния ассимиляции или наоборот, должны создавать условия интеграции этнических групп в государство образующий этнос?
И как этот вопрос поставлен сейчас в государствах о которых мы беседуем?
Рахматшо Махмадшоев: В полиэтнических государствах проблема межэтнических отношений в контексте государственной политики занимает особое место. Политоним всех государств, являющихся объектом нашего разговора (кроме Пакистана) образован по имени титульного этноса. Соответственно национальная политика в этих странах направлена на консолидации и интеграции всех проживающих этносов под эгидой титульного этноса. Например, в Исламской республике Иран все этносы, субэтносы, этнические образования этнические группы идентифицируют себя как иранцы, хотя в своих этнических границах сохраняют свои этнонимы – фарсы, азербайджанцы, курды, талыши, бахтияры и т.п.. Исторически сложилось так, что персидский язык и мощный историко – культурный цивилизационный иранский пласт послужил платформой для объединения всех племен и народностей Ирана.
В Казахстане межнациональная политика направлена на равноправие проживающих этносов, что наглядно просматривается в жизнедеятельности многочисленных этнических диаспор, в том числе таджиков, узбеков, русских. Государство оказывает всяческую финансово – организационную поддержку для сохранения и развития национально – культурных традиций этих этнических сообществ. В Узбекистане, с приходом нового руководства делается очень много для исправления допущенных перегибов в национальной политике, принимаются эффективные меры по развитию языка, образования, культуры таджикского населения, налаживаются дружественные, добрососедские отношения с Таджикистаном. В Афганистане национальная политика направлена на насильственную ассимиляцию непуштунского населения, ущемления их прав и свобод, а в отдельных случаях проводится этнические чистки хазарейцев, таджиков и других непуштунских этносов.
Арам Аствацатуров: Рахматшо, как Вы считаете, насколько рационально для Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана участие в ОДКБ?
Ведь как показывают события, никто из членов ОДКБ не готов посылать своих солдат для защиты страны, участника ОДКБ, и делая, по сути, военный союз формальным.
Рахматшо Махмадшоев: В принципе идея создания ОДКБ отвечало требованиям времени. Я и сейчас склонен к тому, что перед вызовами и угрозами, исходящих из южных рубежей подобная коллективная организация чрезвычайно важна. Особенно, когда в пограничных с Таджикистаном северных провинциях Афганистана сосредоточены значительные деструктивные силы боевиков Талибан и ДАИШ/ ИГИЛ, необходимость существования такой оборонительной организации возрастает в разы. Однако, в действительности, когда возникает острая необходимость вмешательства коллективных военных сил, например во время неоднократных боевых вторжений на территорию Таджикистана (последний раз 17 апреля 2020г.), эффективная поддержка отсутствует. Это касается и проблем, могущих возникать внутри и между членами ОДКБ. Например, существует очень серьёзная трансграничная проблема между Таджикистаном и Кыргызстаном, временами переходящая в серьёзные боестолкновения, в результате чего погибают люди с обеих сторон. Однако, эффективных мер по разрешению данной проблемы со стороны ОДКБ не наблюдается. Исходя из этого, настало время серьёзно корректировать функции и задачи этой организации.
Арам Аствацатуров: Рахматшо, когда люди и государства хотят дружить, то они ищут что то общее между собой, а когда им нужны аргументы для конфликта, то они ищут разницу между собой.
Что по Вашему мнению более надёжно для солидарности и менее подвержено вероятностью конфликта- религиозная общность или общие корни этнического происхождения и языковой группы?
И в каких странах что ставится выше?
Рахматшо Махмадшоев: В этнологии есть понятие «мы – они», когда для утверждения своего «Я», своей идентичности этносы вырабатывают особые отличительные маркеры. В странах, где верховенствует демократические ценности, равенство и справедливость, создаются благоприятные условия для счастливой жизни всех этносов и наоборот, в странах, где в основу берется государственный национализм, нетерпимость по отношению к другим этносам, возникают серьёзные межэтнические и конфессиональные конфликты. Поэтому чрезвычайное возвеличивание своей национальной исключительности с одной стороны и религиозный фанатизм с другой, ни к чему хорошему не приведут. Ярчайшим примером может служить этнополитическая и социо-конфессиональная обстановка в Афганистане, где пуштунский национализм ущемляет права и свободу других национальностей, а религиозный фанатизм является виновником резни хазарейцев – шиитов, сикхов и индусов, придерживающие другой веры. Поэтому, для консолидации нации нужны хорошие законы, приемлемые налоги, демократические свободы, сменяемость власти , время от времени.
Арам Аствацатуров: Рахматшо, как на политику государств региона влияют внешние крупные политические «игроки»; Россия, США, Китай, Турция?
На кого и как они влияют?
Рахматшо Махмадшоев: Хотим мы этого или нет, но среднеазиатские государства не могут игнорировать «отеческую заботу » супердержав или как вы изволите «крупных политических игроков». Россия как крупный игрок и «стратегический партнёр» стремится удержать регион СА в сфере своих стратегических интересов. Однако, очевидно, теряет свои позиции. Россия в СА вместо крупных финансово – экономических инвестиций проводит ни к чему не обязывающие проекты «Русского мира», сохранения статуса русского языка и т. д. В таких условиях играть роль старшего брата становится всё труднее. Китай же, проведя гибкую политику, используя различные механизмы воздействия, кредитно – финансовую помощь, ползучую экономическую экспансию, шаг за шагом вытесняет РФ из региона. Особенно ощутимо это влияние в Таджикистане, где Китай используя географическую близость, огромные природные богатства и оказывая значительные инвестиции, прибирает к рукам такие важные отрасли экономики, как дорожно – строительную, металлургическую, горно – золотодобывающую промышленность, рынок дешевых товаров. Также наблюдается большой наплыв китайской рабочей силы. Такая политика «мягкой силы» наблюдается и в других государств среднеазиатского региона.
Аркадий Гольдин: Здравствуйте, Рахматшо! Вопрос такой: стоит ли, на Ваш взгляд, в странах Средней Азии «русский вопрос»? Если да, то, в чём специфика подходов различных среднеазиатских государств к государственной политике в отношении русских?
Рахматшо Махмадшоев: Нет, не стоит. Если не учесть некоторые имперские поползновения мидовских представителей РФ, все еще считающие СР своей вотчиной, указывающие на каком языке разговаривать, с какими окончаниями написать имя и фамилию и т.п. Нужно развивать обоюдно выгодное торгово – экономическое сотрудничество, добрососедство, уважать менталитет друг друга, а все остальное приложится.
Арам Аствацатуров: Уважаемый Рахматшо, какова реальная политика государств Азии к гражданам своих стран воевавших на Ближнем Востоке на стороне исламистов? Стоит ли им и их семьям разрешать возврат на родину? Могут ли они; и мужчины, и женщины, и пока что дети, представлять угрозу миру в регионе в будущем?
И каково Ваше личное мнение об этом?
Рахматшо Махмадшоев: Из сообщений различных СМИ явствует, что все государства СА стремятся к возвращению своих граждан на родину. Думаю, что вырвавшиеся из театра военных действий и из лап террористов, не захотят вновь оказаться в этом аду. Другое дело, когда молодые люди оказавшихся в трудных жизненных ситуациях поддаются уговорам вербовщиков и могут оказаться там. Чтобы предотвратить подобное, нужно сокращать статьи военных расходов, перестать торговать оружием, отказаться от «экспорта мировой революции», развивать собственное производство охватить молодое поколение качественным образованием, увеличить рабочие места.
Виртуальный Дискуссионный Клуб «Мысль»
20-21 мая 2020 г.
Предложения по темам обсуждения, спикерам, формату
Источник
Средняя Азия: политика без иллюзий
Не будем забывать, что связи России со Средней Азией имеют тысячелетнюю историю. По крайней мере, еще по документам персов и арабов VIII в. известно, что именно через Среднюю Азию в тогдашнюю Россию шли караваны с оружием, скакунами, коврами и драгоценностями. Да и русские купцы издавна были нередкими гостями на базарах Самарканда. Не будем к тому же забывать и тот факт, что во времена Золотой Орды Россия и Средняя Азия были в ее составе, иными словами существовали как бы в пределах одного государства. Так что, история точно развивается по спирали. Окажемся ли мы еще раз в составе одного государства? Поживем, как говорится, увидим…
Между тем подводных камней у этой проблемы гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Да, Путин объявил интеграцию приоритетом номер один в политике России. Да, достаточно прозрачна идея создания нового конгломерата из осколков Советской империи. Да, на Западе и в среде региональных националистов истерия по этому поводу носит перманентный, но одновременно и патологический характер.
Однако несомненно также и то, что при любом варианте развития событий «реинкарнации» Российской империи в формате Советского Союза не может быть по определению. И тот, кто упорно утверждает иное — или злонамеренно лжет или добросовестно заблуждается.
Вполне вероятно, что имперская парадигма, как единственно возможная для эффективного существования России, по состоянию на сегодняшний день является единственно верной. По крайней мере, двадцатилетний роман с либеральной идеей развития России не принес государству и народу ничего, кроме разорения, неправедного разграбления страны и десятков миллионов русских, брошенных за пределами России на произвол судьбы. Представляется очевидным, что интеграционный проект Путина вполне сопрягается с неоимперской идеей. Понятно, что интерес России к странам Центральной Азии диктуется не просто некоей ностальгией по дням минувшим. Этот регион, безусловно, является стратегически важным для безопасности России. Именно из этого региона исходит уже совсем не гипотетическая угроза исламского радикализма, который в состоянии расчленить Россию. Мрачные футуристические пророчества, вызывавшие еще совсем недавно лишь скептические ухмылки, ныне, в свете последних событий в Казахстане, Татарстане, других странах Центральной Азии – уже не кажутся столь невозможными…
Другая угроза безопасности России – это военные базы США и НАТО на территории стран региона. И опять-таки эти тревоги отнюдь не беспочвенны. Мантрические заклинания о вечной дружбе братских народов, давно уже ничего, кроме раздражения не вызывают. Живущим в России порой трудно представить, как далеко разошлись суверенные корабли-государства. Основная масса населения – а средний возраст титульного населения составляет 25–26 лет, а где-то и меньше – имеет достаточно слабое представление о временах былых, да и Россия не сказать, чтобы была им так близка. Тут уж адепты национализма постарались.
Так что, наиболее реальной политикой России в регионе была бы политика без иллюзий. В духе королевы Виктории. В конце концов, не грех и поучиться у старушки Британии.
Давно вроде бы рухнула былая могущественная империя, но по- прежнему Великобритания обладает громадным влиянием в британском содружестве наций. Даже декоративное признание власти королевы в бывших колониях по-своему символично. Думается, не в последнюю очередь и потому, что Великобритания по-прежнему сильна и богата. К тому же, видать, и дороги получше, и дураков поменьше…
Что касается стран региона Центральной Азии, то именно здесь наглядно видно, что интересы действительно правят миром. И, к большому сожалению, Россия проводит достаточно невнятную политику в регионе. Даже в Казахстане, который позиционируется другом и союзником России номер один, фактическое влияние России достаточно мало. Чего уж тут говорить о других странах региона… После развала Союза Россия на долгие годы ушла из Средней Азии. Как следствие, в том же Казахстане практически все углеводороды принадлежат западным компаниям или Китаю. И в целом по региону позиции России в экономике весьма слабы, если не сказать более. Создается впечатление, что политика России строится в определенной мере по советским лекалам, то есть преобладает сюсюканье в духе «дружбы братских народов» и море разливанное елея и сиропа. А ведь местные элиты давно уже не советского разлива. Во всех странах региона элиты безмерно богаты и это касается в том числе и первых семейств. Элиты отхлебнули из рога изобилия сполна, и хмель безмерного богатства и всевластия ударил им в головы. В принципе, региональным элитам наплевать на то, что народ бедствует, а государства, по существу, несостоятельны. Ни для кого уже не секрет, что чем беднее страна, тем богаче элита. Этому способствует и возврат титульных сообществ к архаическим социальным форматам.
Однако проблема заключается в том, что сложившееся статус-кво бесконечно существовать не может. В глобальном мире невозможно бесконечно долго удерживать страну и народ в таком состоянии.
По свидетельству одного из лидеров казахских националистов Мухтара Тайжана, совершившего в этом году автопутешествие по казахской глубинке, положение простого народа ужасающее.
Вся советская инфраструктура приказала долго жить, люди пьют непригодную для питья воду, далеко не везде есть электричество, об интернете понятия не имеют…
И это в Казахстане, который позиционирует себя лидером региона, что же говорить о других странах-соседях? Достаточно привести пример другого путешествия уже киргизских журналистов Улугбека Бабакулова и Эгамберды Кабулова к афганским киргизам на Памир, которые живут, казалось бы, в жутких условиях и, тем не менее, не собираются перебираться в Киргизию. Так вот, даже эти нищие, обездоленные киргизы имеют какие- никакие телевизоры, интернет, спутниковый телефон, общаются с родственниками в Китае и Турции по скайпу. Выводы делайте сами.
Так что, неудивительно, что и внутри и вне стран региона всегда найдутся желающие изменить состояние вещей. Будет ли этот срок ожидания 5 лет, как в Киргизии – от одной революции до очередной, или 25 лет (срок жизни какого-нибудь диктатора), но конец, без сомнения, неизбежен. События последнего времени в арабском мире весьма убедительны. И события эти страшны элитам не сами по себе, а тем, что все эти «мубараки и каддафи» потеряли и власть, и деньги. Деньги – вот главное слово! Вопрос сохранения, спасения личных состояний – вот одна из ключевых причин, по которой местные элиты, рано или поздно, добровольно или вынужденно придут к интеграции. И произойдет это отнюдь не по причине любви друг к другу или к России и Путину. Причиной послужат те самые интересы, о которых говорила королева Виктория.
И события последнего времени подтверждают такой вывод. Взять, к примеру, последний визит Каримова в Казахстан. Ведь стареющий узбекский вождь находится в патовой ситуации. Всем ясно, что с уходом Каримова страну ждут тяжелые времена. Еще большие угрозы существуют для его семьи и состояния. Похоже, до Каримова дошло, что приближается час икс, и вот мы видим, как он приехал в Астану, и визит завершается в духе пресловутой «братской дружбы и любви». А ведь еще вчера Каримов и Назарбаев на дух не переносили друг друга, также известно, что вражда между узбеками и казахами имеет вековые корни. Вряд ли мы ошибемся, предположив, что за этим визитом стоит российская дипломатия, а скорее всего, сам Путин.
Надо сказать, что в регионе помимо исторических набрали силу и новые конфликты времен независимости, которые страны не в состоянии разрешить самостоятельно. Источник самых острых противоречий – вода.
По прихоти судьбы, самые нищие и обездоленные страны региона – Киргизия и Таджикистан – контролируют сток всех рек региона, а вода для Казахстана и особенно Узбекистана – это, в буквальном смысле слова, жизнь. Узбекистан, все земледелие которого практически поливное, без воды, конечно, обречен на зависимость от того, как эти стоки будут регулироваться. Неудивительно, что разговор вполне серьезно идет о войне за эти стоки рек, о чем недвусмысленно дал понять Каримов. Однако несмотря на то, что дело дошло до взаимных угроз, решение этого и других вопросов невозможно без России. Ни одно государство региона не обладает сколько-нибудь боеспособной армией. События последнего времени в Казахстане наглядно продемонстрировали, что боеготовность армии носит, скорее, ритуально-виртуальный характер, а реальными являются крайний непрофессионализм и коррупция. Наверняка, не лучше дела обстоят и в узбекской армии. О других же и говорить не стоит. Блицкриг не получится, но столкновение всколыхнет темные глубины исторической вражды всех со всеми. Поэтому гипотетическая война, начавшись, превратит весь регион в кошмар, почище афганского.
Кроме того, надо полагать, не только у Каримова, но и у Назарбаева, как и Казахстана в целом, стало наступать отрезвление от «успехов». Репутация «процветающего Казахстана», созданная продуманной пропагандой, стала осыпаться, как карточный домик. Беспрерывные социальные конфликты типа Жанаозена и теракты, следующие один за другим, уже невозможно скрыть. И несмотря на то, что именно Казахстан как будто бы выступает лидером интеграции, именно он, в наибольшей мере, способен стать камнем преткновения на этом пути. Дело в том, что титульное сообщество в Казахстане, а вернее, казахская интеллигенция, и не только националистического толка, выступает в массе своей против интеграции, расценивая ее, среди прочего, как угрозу своей независимости.
И если до недавнего времени речь шла, скорее, о постназарбаевском периоде, то сегодня вместо «интеллигентских обсуждений» националистический актив переходит к конкретной организационной работе, направленной против интеграции. В частности, делается попытка инициировать всенародный референдум по отношению к этому вопросу.
Проблема еще и в том, что борьба против интеграции стала элементом политической борьбы против режима Назарбаева.
Вполне резонно предполагается, что интеграция будет способствовать укреплению режима личной власти Ел Басы (Главы народа). Как будет дальше развиваться процесс интеграции в Казахстане предсказать трудно, особенно на фоне тех деструктивных процессов, которые наметились в стране. Сможет ли Ел Басы удержать бразды правления? Сможет ли Путин реализовать свои планы в регионе.
Проще, и одновременно, сложнее обстоят дела с Таджикистаном и Киргизией. Таджикистан – живая иллюстрация несостоявшегося государства. Практически народ живет за счет гастарбайтеров, работающих в основном в России и в незначительном количестве в иных странах. Страна сегодня – сплошная головная боль, да еще с реальной угрозой гражданской войны. Мифическое месторождение нефти, якобы обнаруженное канадцами, вряд ли хоть как-то способно изменить ситуацию. Тем не менее, страна представляет интерес, как ключ к афганскому наркотрафику в Россию. Именно здесь начинаются наркопотоки и наркотропы и крышуются они на самых высоких уровнях.
Безусловный интерес представляют, конечно, гидроресурсы Таджикистана и Киргизии, ставшие предметом напряженности стран региона. Сами по себе Киргизия и Таджикистан не имеют ни финансовых, ни технических возможностей для их освоения. Вопрос осложняется тем, что сроки окупаемости такого бизнеса весьма длительные, то есть этот бизнес нуждается в стабильности и солидных гарантиях.
Что касается Киргизии, то народ в большинстве своем тяготеет к России и пока еще именно в ней видит надежду на будущее. Как стало известно, Россией обещано списание почти полумиллиардного долга, то есть тех самых недавних кредитов, успешно разворованных предыдущим режимом. Будут ли учтены уроки прошлого или списание пройдет «по-старинке» мы скоро узнаем, поскольку Путин намерен посетить эту страну. Думается, что, несмотря на многие привходящие факторы, именно Киргизия представляет для России наибольший интерес, как точка опоры в регионе.
Характерным примером отношения к России может служить открытие русской школы киргизским бизнесменом. Причем он намерен построить 30 русских школ для киргизских детей на свои средства и при этом преподавателей намеревается пригласить из России.
Пока Киргизия – единственная страна региона с такого рода начинанием.
Между тем необходимо учитывать фактор интереса к региону и других игроков. В первую очередь, конечно, Запада. Здесь ситуация неоднозначная. И вот почему. Западу, на сегодняшний день, прямо или опосредовано принадлежит большая часть богатства Казахстана. В регионе действуют тысячи неправительственных организаций, финансируемых США и европейскими странами. С учетом того, что в современном глобальном мире вовсе не обязательно физическое присутствие, а достаточно и огромной армии агентов влияния, – можно утверждать, что Запад практически доминирует на региональной политплощадке.
Однако не все так просто с этим влиянием. Показательным можно считать откровение Бжезинского в последней его книге. Этот давний и последовательный враг России, создавший теорию вытеснения России из бывших сфер влияния, в том числе и из Средней Азии, вдруг признал, что без союза с Россией Америке грозит не слишком комфортное будущее. В свете этого откровения, вполне может оказаться правдой, что между США и Россией существует негласное соглашение о разделении сфер влияния, и регион Средней Азии относится именно к российской зоне. Понятно, что это – всего лишь предположение, но оно вполне реалистичное. По крайней мере, подобного рода соглашения всегда были обычной международной практикой. На примере сегодняшнего Китая мы видим, как резко и решительно Пекин готов отстаивать свои зоны интересов.
Разумеется, Россия должна быть сильной, и эту силу должны видеть и чувствовать в регионе. Слабому игроку нет места на региональном политическом поле. Здесь всегда боялись и уважали силу и сильных. Недаром память об Александре Македонском, великом и жестоком завоевателе, жива в этих краях до сих пор, и мальчиков нередко называют Искандерами (вспомним хотя бы российского миллиардера Искандера Махмудова).
В то же время, на мой взгляд, стратегия России должна строиться на иных принципах, нежели западная. Быть может, главный козырь России – это русская культура и русский язык.
По крайней мере, изнутри ситуация видится так. Взять снова на содержание среднеазиатские республики для России неподъемно, да и вообще, это тупиковый путь. Пример с киргизским предпринимателем, который строит русские школы, как раз убеждает в том, что ставка на цивилизационную составляющую должна делаться не в меньшей степени, чем на военную и экономическую.
Другими сильными игроками в Центральной Азии являются Китай и Турция. Китаю уже принадлежит почти треть нефтяного сектора Казахстана. Китайцы протянули нефте- и газопроводы, охотно предоставляют солидные кредиты и умеют получать за них адекватное возмещение. То есть не только скупают месторождения, но и смело инвестируют инфраструктуру. Китайская экспансия – это весьма серьезно.
Активно ведут себя в регионе и турки. Их усилиями реанимирована идея пантюркизма. Турки усиленно проталкивают пантюркистские идеи в регионе, они строят мечети и школы, выделяют гранты на обучение в своих исламских университетах. Результаты этой деятельности в полной мере проявились в последние годы вспышкой исламского радикализма и террористическими угрозами. Все страны региона стали спешно отказываться от такого сотрудничества, но не поздно ли.
Впрочем, есть в китайской и турецкой экспансии нечто общее. Чем очевиднее успехи китайцев и турок, тем более тревожные настроения в обществе. Дело в том, что отношение к ним всех титульных народов региона, кроме туркмен, исторически настороженное.
Туркмения здесь несколько на особицу. От Китая туркмены всегда были дальше всех, а с турками – очевидная общность. Недаром Бердымухамедов провозгласил: «две страны – один народ».
Таким образом, резюмируя, следует признать, что все далеко не так просто с интеграцией. Но в то же время альтернативы, по крайней мере, разумной, ей просто нет.
Источник
