Путешествие александра дюма по россии

Путешествие Александра Дюма в Россию

материалы
по теме

экскурсии

Походы Александра Македонского

Дуэль

1 Париж

Александр Дюма-отец — один из самых известных и читаемых авторов в истории мировой литературы — путешествовал по России больше полугода. 22 июня 1858 года он прибыл в Петербург, а путешествовал по стране до середины февраля 1859 года.

О путешествии в Россию Дюма мечтал давно. В 1840 году он написал роман «Учитель фехтования», в котором рассказывалась история Полины Гебль — француженки, вышедшей замуж за русского декабриста И. А. Анненкова и последовавшей за мужем в Сибирь. Правдивое изображение русской действительности обеспечило этому произведению успех не только во Франции, но и в России. Однако в результате российский император Николай I запретил Дюма пересекать границу своего государства.

В 1858 году Александр Дюма познакомился с литератором и меценатом, графом Григорием Александровичем Кушелевым-Безбородко, когда тот путешествовал по Европе. Граф пригласил писателя приехать в Россию. На престоле в это время уже был Александр II, так что на этот раз у Дюма не возникло проблем, он получил разрешение на въезд в Россию.

15 июня 1858 года Дюма выехал из Парижа. На следующий день он был в Берлине, 19 июня — в Штеттине, а оттуда отправился в Кронштадт и Петербург.

2 Петербург

22 июня Дюма прибыл в Петербург. Он остановился в усадьбе Кушелева-Безбородко. Граф познакомил Дюма со многими представителями интеллигенции, в том числе с Д. В. Григоровичем, А. К. Толстым, Л. А. Меем. Григорович познакомил Дюма с Н. А. Некрасовым и супругами Панаевыми.

Но пребывание французского писателя в Петербурге — это не только визиты к друзьям и знакомым, посещение дворцов и музеев. Большую часть дня писатель проводил за письменным столом. Он обязан был вести размеренный трудовой образ жизни, чтобы сдержать слово, данное читателям «Монте-Кристо», — еженедельно оповещать их о всех увиденных достопримечательностях России.

Дюма очень впечатлила Нева: «Нева — великолепна. С Деревянного моста она видна во всей своей красе. Благодаря этой величественной реке в немногих столицах есть такие грандиозные пейзажи, как в Санкт-Петербурге». Но одно из самых сильных впечатлений было от белых ночей. «Ничто на свете, дорогие мои читатели, не поможет вам представить себе июньскую ночь в Санкт-Петербурге — ни перо, ни кисть. Это какое-то наваждение. Вообразите себе, что все вокруг вас жемчужное, переливается опаловыми отсветами, но не так, как бывает на рассвете или в сумерках: свет бледный, и все же в нем нет ничего болезненного, он озаряет предметы сразу со всех сторон. И ни один предмет не отбрасывает тени. Прозрачные сумерки, не ночь, а лишь отсутствие дня; сумерки, но все предметы вокруг легко различить, словно наступило затмение солнца, но в душе нет смятения и тревоги, как бывает во всей природе при затмении; лишь освежающее душу молчание, радующий сердце покой, тишина, к которой все время прислушиваешься: не раздастся ли ангельское пение или глас Божий!», — писал Дюма.

В Петербурге Дюма провел полтора месяца. За это время он успел и осмотреть окрестности, побывать в Петергофе, Ораниенбауме, Ропше. Также он совершил путешествие по Неве и Ладожскому озеру, посетил Шлиссельбург, острова Коневец и Валаам.

3 Москва

Дюма поехал из Петербурга в Москву по железной дороге. В записках осталось время в пути — 26 часов. В десять утра 4 августа на Николаевском вокзале писателя встречал французский слуга Дмитрия Павловича Нарышкина. До Петровского парка, где располагались дачи знати, доехали быстро. На въезде в парк Дюма ждала его парижская знакомая, французская актриса Женни Фалькон, вышедшая замуж за Нарышкина. «Очаровательный особнячок, объединенный с основной виллой живой изгородью и садом, полным цветов», — так описывал Дюма дачу, где он прожил около месяца.

В первый же вечер Дюма отправился смотреть на Кремль. Писатель хотел его увидеть непременно в лунном свете. «Моя идея увидеть Кремль именно так была поистине вдохновением свыше. Места, которые посещаешь, разумеется, подвержены влиянию солнца, дня и часа, но более всего они зависят от настроения посетителя. Так вот, Кремль, который я увидел в тот вечер, — в нежном сиянии, окутанный призрачной дымкой, с башнями, возносящимися к звездам, словно стрелы минаретов, — показался мне дворцом фей, который нельзя описать пером. Я вернулся изумленным, восхищенным, покоренным, счастливым», — писал Дюма.

Дюма побывал в Царицыно, Коломенском, Измайлово, на Воробьевых горах, на поле Бородинского сражения, посетил Троицкую лавру. Он пробыл в Москве до 18 сентября.

4 Нижний Новгород

Из Москвы Дюма отправился в Калязин, чтобы там сесть на пароход и по Волге отправиться в Нижний Новгород. Он очень хотел посетить знаменитую Нижегородскую ярмарку. Ярмарка впечатлила Дюма с первого взгляда: «Перед нами открылось такое зрелище, что я ахнул от удивления. С высоты мы увидели слияние Волги и ее притока Оки, перед нашими глазами было все поле ярмарки, то есть почти два квадратных лье земли, покрытой ларьками; среди них сновала многонациональная толпа: русские, татары, персы, китайцы, калмыки и Бог знает, кто еще. С высоты террасы «Меркурия» видны были четыре ярмарочных городка. Первый — на острове между двумя рукавами Оки. Второй — между озером Багронтосово и первым каналом Мещерского озера. Третий — между двумя каналами, которые образуют это озеро. Наконец, четвертый городок простирался между вторым каналом и лесом. Этот городок целиком населен женщинами, то есть попросту это городок проституток; в нем от семи до восьми тысяч обитательниц».

В Нижнем Новгороде Дюма сообщили, что его ожидает местный губернатор с сюрпризом. Губернатором оказался Александр Николаевич Муравьев, высланный в 1826 году в Сибирь, позднее амнистированный. Дюма был приглашен к губернатору на вечерный чай, где его и ждал сюрприз — встреча с графом и графиней Анненковыми, героями его романа «Учитель фехтования». Дюма был очень впечатлен этой неожиданной встречей.

В Нижнем писатель провел три дня, а затем отплыл в Казань.

5 Казань

7 октября Дюма прибыл в Казань. «Казань — один из тех городов, что предстают перед вами в дымке истории. Ее татарские воспоминания еще столь свежи, что невозможно привыкнуть к тому, что она считается русским городом, и действительно, именно здесь до 1552 года, с точки зрения нравов и костюма, начиналась Азия», — писал Дюма.

В Казани Дюма провел несколько дней, осмотрел все достопримечательности, а также ездил охотиться на зайцев. В Казани он сел на пароход «Нахимов» и отплыл в Астрахань.

6 Астрахань

По пути до Астрахани пароход делал регулярные остановки для пополнения запасов топлива, в результате чего Дюма смог посетить Саратов, совершить путешествие от Николаевска к соляным озерам, оттуда — до Царицына, а там снова сесть на тот же пароход. Наконец, 25 октября, путешественник прибыл в Астрахань. Там он остановился в доме Сапожникова, где приезда писателя ждали уже около месяца.

В Астрахани Александру Дюма предложили присутствовать на торжественной закладке новой волжской плотины и сделать третий удар по ее первой свае. Право первого и второго удара было предоставлено гражданскому и военному губернаторам города. На самой высокой точке берега был воздвигнут алтарь. Пушечный выстрел дал сигнал к молебну. После богослужения, шедшего под гром пушечных выстрелов, артиллерия смолкла и начала играть музыка. «Адмирал Машин спустился с возвышения и сделал первый удар молотком по свае; господин Струве вышел после него и нанес второй; я вышел после губернатора и ударил в третий раз. Каждый удар был ознаменован пушечным выстрелом. В промежутках играла музыка. Затем присутствующим раздали хлеб, вино и соленую рыбу, и праздник запруды закончился большой братской трапезой сидящих рядом на траве русских мужиков, калмыков и татар. Русские и калмыки пили вино, а татары, будучи магометанами, утоляли жажду водой прямо из Волги, которая как питьевая не годится для нас, но вполне устраивает потомков Чингисхана и Тимура», — писал Дюма.

Из Астрахани Дюма ездил к калмыцкому княю Тюменю. «Я постарался заранее осведомиться о правилах здешнего этикета. Поскольку торжество устраивалось именно в мою честь, я должен был подойти прямо к князю, обнять его и потереться носом о его нос, что означало: «Я вам желаю всяческого благополучия!» Относительно княгини, мне объяснили, что если она протянет мне руку, то разрешается эту руку поцеловать, но предупредили, однако, что подобную честь она оказывает чрезвычайно редко. Так как у меня не было никакого права претендовать на такую милость, я заранее поставил на ней крест», — писал он. Однако, княгиня была благосклонна к гостю. После этого, князь, княгиня, Дюма и его спутники отправились в пагоду на молебен. Затем во дворце был подан торжественный завтрак: «Князь приказал зарезать для нас молодого верблюда и шестимесячного жеребенка. Мясо этих животных в представлении калмыков — самая нежная и самая почетная еда. Филе, вырезка, отбивные котлеты из этого молодого мяса составили основные блюда поданного нам завтрака, но, кроме них, были еще баранина, куры, дрофы и другая дичь, причем в совершенно дикарском изобилии».

Когда завтрак, сопровождавшийся возлиянием всех видов напитков, закончился, было объявлено, что все готово для скачек. За время трапезы успели соорудить помост для зрителей. Скачки проходили на расстоянии в десять верст, начиная от левой стороны полукруга и кончая правой его стороной. Боролись за приз сто лошадей, на которых сидели всадники или всадницы. Призами на скачках были назначены халат из коленкора и годовалый жеребенок. Победил мальчик тринадцати лет, который достиг цели, на пятьдесят шагов опередив следовавшего за ним соперника.

После традиционного калмыцкого чаепития, все отправились на соколиную охоту на лебедей. После охоты гостей ждал обед, еще более обильный, чем завтрак. Весь следующий день Дюма провел у князя, и только к вечеру вернулся в Астрахань.

7 Кизляр

3 ноября писатель покинул Астрахань и отправился на Кавказ. 7 ноября он прибыл в Кизляр. Это был первый город, встреченный после Астрахани. Дюма проехал 600 верст по степям, где не было никакого пристанища, кроме редких станций и казачьих постов.

8 Дербент

Из Кизляра Дюма направился в Дербент. «Это был Дербент — огромная пелазгическая стена, которая загораживала дорогу, простираясь от горной вершины до моря. Перед нами находились лишь массивные ворота, принадлежащие, судя по контурам, к могущественной восточной архитектуре, предназначенной презирать века. Возле этих ворот возвышался фонтан, построенный, по-видимому, еще пелазгами. Татарские женщины, в своих длинных и ярких чадрах приходили туда черпать воду. Мужчины, вооруженные с ног до головы, прислонившись к стене, стояли неподвижно и важно, как статуи. Они не говорили меж собой, не смотрели на проходивших мимо женщин: они парили в мечтах», — таким предстал перед Дюма вход в город.

9 Баку

Из Дербента Дюма отправился в Баку. «Въезжая в Баку, думаешь, что попадаешь в одну из самых неприступных средневековых крепостей. Тройные стены имеют столь узкий проход, что приходится отпрягать пристяжных лошадей тройки и пустить их гуськом. Проехав через северные ворота, вы очутились на площади, где архитектура домов тотчас же выдает присутствие европейцев. Христианская церковь возвышается на первом плане площади», — писал Дюма.

10 Тифлис

В Тифлисе Дюма провел шесть недель. Живя в Тифлисе, писатель решил совершить поездку по Военно-Грузинской дороге во Владикавказ. Ему хотелось проехать по местам, описанным Пушкиным и Лермонтовым. Однако на Кайшаурской долине при подъеме на Крестовый перевал путешественников застала снежная буря. Не было никакой возможности преодолеть девятиверстовый спуск до почтовой станции осетинского селения Коби. Дюма приказал сопровождающим поворачивать в Тифлис.

Новый, 1859 год и Рождество писатель встретил в Тифлисе. Запланированная поездка в Эривань была отменена также из-за погодных условий. Затем Дюма продолжил знакомство с Западной Грузией, выехав в Кутаис. 1 февраля 1859 года писатель покинул Россию на пароходе «Великий князь Константин», отчалившем от порта г. Поти.

Источники: А. Дюма. Путевые впечатления. В России, А. Дюма. Кавказ

Источник

«Я в царстве татар». Путешествие А.Дюма по России

«Я в Казани, в царстве татар. Положив портфель мой на колени, пишу к вам с берегов Кабанского озера»,- такими строками начал свое первое письмо в Париж путешествующий по России автор «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо» — известный французский писатель-романист Александр Дюма (Дюма отец).

Помимо написания исторических романов, он любил путешествовать. Его крайне интересовала огромная страна на востоке, страна от которой 40 с лишним лет назад его родина потерпела поражение. В конце 50-х гг. XIX в. он решился на дальнее путешествие и посетил почти всю европейскую часть тогдашней России. Не мог он проехать мимо Казани, которая была большим губернским городом. В Казань он прибыл 7 октября 1858 года на пароходе из Нижнего Новгорода и пробыл в этом городе всего несколько дней.

Остановившись в конторе пароходства «Меркурий», Дюма большинство времени посвятил осмотру различных местных достопримечательностей: Кремля, университета, многочисленных памятников и храмов. Известно, что он был гостем полковника Жуковского, управляющего Казанской комиссариатской комиссии, а также был приглашен на чай к ректору университета О.М.Ковалевскому. Писателю была даже устроена загородная охота, и А.Дюма вернулся с нее не без трофеев. «В Казани даже зайцы любезны», — острил он по этому поводу. Вернувшись во Францию, Дюма, в 1859 году издал книгу путевых заметок «По России», которая, по мнению критиков, ничем не уступала его самым знаменитым романам. Казанская часть путевых очерков Дюма довольно значительна и мы даем их в сокращении.

Часов в шесть вечера, с первыми тенями сумерек, мы увидели на холме в шести-семи верстах от реки минареты древнего татарского города, переделанные в колокольни. Уже стемнело, когда мы бросили якорь и высадились на крутом берегу, изрезанном оврагами. Казань — один из тех городов, что предстают перед вами в дымке истории. Ее татарские воспоминания еще столь свежи, что невозможно привыкнуть к тому, что она считается русским городом, и действительно, именно здесь до 1552 года, с точки зрения нравов и костюма, начиналась Азия.

Увиденная с дамбы, Казань словно поднимается из глубин огромного озера. Открываясь взору со своим старым Кремлем, которого никогда не достигали никакие пожары, и колокольнями своих пятидесяти двух церквей, она являет собой зрелище самое фантастическое.

…Я не знаю ничего более живопис­ного, чем длинная цепочка домов, деревянных, за редким исключением, которые выстроены по ту сторону оврага и сотнями своих окон смотрят в поле. В каждом окне каждый вечер загорается огонек, создавая подобие празднич­ной иллюминации. Предместья находятся по другую сторону оврага: почти все жители предместья близ озе­ра Банного и озера Черного — татары, но встре­чаются среди них и православные русские, у которых есть своя церковь. Церковь и мечеть соседствуют и являют пример такого братского дружества меж кре­стом и полумесяцем, какое, пожалуй, можно встретить только в Казани.

Я никого не знал в Казани, но, на следующий день весь город узнал о моем приезде, и мне, при русском гостеприимстве, уже ни о чем было беспокоиться: ни о житейских мелочах, ни о провожатых.

Думаю, что ни в каком другом городе на свете так не выделывают кожу, как в Казани; я привез три-четыре вещи, являющие собой чу­до выделки; охотничью сумку, которую пода­рил мне генерал Лан, матрац и подушки, кото­рые мне подарил господин Яблоновский, па­тронташ, погонные ремни и сапоги, которые я просто купил в магазине и которые оставля­ют далеко позади лучшие изделия в том же ро­де во Франции и даже в России, стране кож по преимуществу.

После кож идут меха. В Казани есть меха всех сортов, от медведя до куницы, белки и голубого песца. Хорошая медвежья шкура, какая продается по пятидесяти рублей в Москве и по четыреста франков в Париже, в Казани стоит от двадцати до двадцати двух рублей, то есть от восьмидесяти до девяноста франков. Мех лося, которым Нарышкин застлал мои дрожки, когда я уезжал из Елпатьева, оценивался в Казани в восемьсот рублей.

Запомнившиеся мне вывески, которые попадаются в городе едва ли не на каждом шагу — это вывески парикмахеров: почти все они двусторонние, с одной стороны изображен мужчина, которого причесывают, с другой — женщина, которой пускают кровь. Древняя мусульманская традиция утверждает превосходство мужчины. Он красив, и его предназначение покорять. Женщина, напротив, — создание слабое и болезненное, годное лишь для кровопусканий.

Делая покупки, мы повстречали ректора Казанского университета. Уклоняться от приглашения было негоже и нам пришлось проследовать за ним в его заведение. Казанский университет похож на любой другой университет: там есть библиотека в двадцать семь тысяч томов, которые никто не читает, сто двадцать четыре студента, которые стараются заниматься как можно меньше и кабинет естественной истории, посещаемый только иностранцами.

Пронесся слух, что я охотник, и поэтому генерал Лан и его брат, полковник, который любезно делал вид, что был знаком со мною в Париже, уже распорядились через посыльных устроить облаву в лесу верстах в тридцати от Казани, как говорили богатом зайцами. Я согласился, с условием, что «Нахимов» нас подождет.

По возвращении нас ожидала добрая весть: «Нахимов» прибыл и послезавтра отправляется в Астрахань, куда капитан обещал привезти нас через десять дней.

На следующий день, обогащенные или, скорее, обремененные пятью-шестью тюками, мы простились с нашими казанскими друзьями и легли спать уже на борту корабля, который ночью снялся с якоря.

Источник