Путешествие купца по европе
Николай Александрович Лейкин
Наши за границей. Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно
Переехали русскую границу. Показался прусский орел, изображенный на щите, прибитом к столбу. Поезд подъехал к станционному зданию. Русские кондуктора в последний раз отворили двери вагонов. Послышалась немецкая речь. Стояли два откормленных немца в черных военных плащах с множеством пуговиц по правую и по левую стороны груди и в касках со штыками. «Ейдкунен!» – возгласил кто-то, проглатывая слова. Виднелись вывески со стрелами и с надписями: «Herren», «Damen».
Пассажиры стали снимать с полок ручной багаж и начали выходить из вагонов. В числе их был и молодой купец с женой, купеческое происхождение которого сказывалось в каждой складке, в каждом движении, хотя он и был одет по последней моде. Прежде всего он ударил себя ладонью по дну шляпы котелком и сказал жене:
– Ну-с, Глафира Семеновна, приехали в заграницу. Теперь следует нам свое образование доказывать. Сажайте иностранные слова! Сажайте без всяких стеснениев. Жарьте вовсю.
Молодая супруга, одетая тоже по последней моде, смутилась и покраснела.
– А какая это земля? – спросила она.
– Знамо дело – Неметчина. Немец всегда на границе стоит. Помимо немца ни в какую чужую землю не проедешь. Забирайте свою подушку-то. Мне три не протащить сквозь двери. А насчет саквояжей мы носильщика крикнем. Как носильщик-то на немецкий манер?
– Я, Николай Иваныч, не знаю. Нас этим словам в пансионе не обучали. Да и вообще я по-немецки очень плохо… Когда учитель-немец приходил, то у меня всегда зубы болели.
– Как же это так… А говорила, что обучалась.
– Я и обучалась, а только комнатные слова знаю. Вот ежели что в комнате или с кем поздороваться и спросить о погоде…
– Странно, сам же я слышал, как вы стихи читали на иностранном диалекте.
– То по-французски. Вот ежели по-французски придется, то я больше знаю.
– Как тут в немецкой земле по-французски! Здесь за французский язык в участок могут сволочь. Немец страх как француза не любит. Ему француз – что таракан во щах.
– Эй, носильщик! – кричит купец. – Гутен морген… Как вас. Коммензи… Наши чемоданы. Брингензи… Саквояжи…
– Вот видишь, ты и сам немецкие слова знаешь.
– Десять-то слов! На этом много не уедешь. Хмельного я сам попрошу по-немецки, потому хмельные слова я знаю, а остальные ни в зуб. Эй, хер носильщик! Хер – это по-ихнему господин. Поучтивее так, может, лучше… Хер носильщик! Нейдет подлец! В другой вагон попер. Неужто самому придется тащить. Вытаскивай подушки, а я саквояжи… Тащи! Чего встала?
– Да видишь, главная подушка не пролезает. Надо по одной штуке…
– И к чему только ты три подушки с собой забрала?
– Да я не могу на одной спать. Голова затекает. И наконец, ведь не знаешь, куда едешь. Может быть, там и вовсе без подушек…
– Брось подушки. Давай я их вытащу… Ну, пропихивай сзади, пропихивай… Вот так… Ведь таможня здесь. Не стали бы немцы подушки распарывать и искать в них? А то целые перины мы притащили. Не сочли бы за мешки с товаром. Хоть сказать им, что это подушки. Как подушки-то по-немецки?
– Здравствуйте! А сейчас хвасталась, что все комнатные слова знаешь. Ведь подушка – комнатное слово.
– Знала, да забыла. И чего вы на меня сердитесь? Ведь вы и сами не знаете!
– Я другое дело. Я специалист по хмельным словам. Вот в буфете я в лучшем виде… «Бир – тринкен… Шнапс – тринкен… Зейдель… фляше… бутерброд»… и, наконец, я в пансионе не обучался. Немецким словам я выучился у немцев колонистов, которые приезжают к нам в лавку веревки, парусину и гвозди покупать. «Айн, цвай, драй, фир, фир рубль, цванциг копекен». Считать по-немецки тебе что угодно высчитаю, а других я слов не знаю. Ну, постой тут около подушек, а я саквояжи вытащу. Эй, хер носильщик! Нумер айн унд цванциг! Коммензи! – снова начал кричать купец и манить носильщика.
Носильщик наконец подошел, взял вещи и понес их. Купец и его супруга тащили сзади подушки, зонтики, плед и ватное стеганое одеяло.
– Zollamt… jetzt ist Zollamt… Koffer haben Sie, mein Herr? – спрашивал носильщик купца.
– Черт его знает, что он бормочет! – воскликнул купец. – Глафира Семеновна, понимаешь? – обратился он к жене.
– Да, должно быть, на чай просит. Дай ему, – отвечала та.
– Ну, народ! Даже двугривенного не хотят поверить и вперед деньги требуют. Бери, бери… Вот три гривенника. Не надувать сюда приехали. Мы в Петербурге в полном доверии. У меня по банкам на полтораста тысяч векселей гуляет…
Носильщик денег не брал и говорил:
– Nachher, nachher werden Sie zahlen…
– Глаша! Не берет. Неужто двух пятиалтынных мало? – недоумевал купец. – Иль, может быть, ему немецкие деньги надо?
– Да, конечно же он немецкие деньги требует.
– Дейч гольд хочешь? Дейч надо разменять. Где тут меняльная лавка? Надо разменять. Понимаешь? Ничего не понимает. Глаша! Да скажи ему по-немецки, как вас учили. Чего ты стыдишься-то! Ну, как по-немецки меняльная лавка? Сади!
– Ах, боже мой! Ну что ты ко мне пристаешь-то!
– Ничего не знает! А еще у мадамы училась.
– Меняльную лавку вы найдете в вокзале. Там еврей вам и разменяет, – послышалось сзади по-русски.
Говорил какой-то господин в войлочной дорожной шапочке. Купец обернулся и сказал:
– Мерси вас… Удивительно, как трудно без немецкого языка… Ничего не понимают. Будьте добры сказать этой колбасе, что он на чай в лучшем виде получит, как только я разменяю русские деньги. Ну вот… Еще мерси вас… Извините… А как по-немецки меняльная лавка, чтобы я мог спросить?
– Вексельбуде… Но еврей, который будет менять вам деньги, говорит по-русски.
– Анкор мерси вас… Вексельбуде, вексельбуде, – твердил купец. – Запомни, Глаша, как меняльная лавка называется, а то я впопыхах-то могу забыть. Вексельбуде, вексельбуде.
У дверей в вокзале стояли прусские жандармы, и таможенные чиновники отбирали паспорта и пропускали пассажиров по очереди.
– Эх, следовало бы захватить с собой в дорогу Карла Адамыча для немецкого языка, – говорил купец. – Он хоть пропойный человек, а все-таки с языком. Приодеть бы его в мое старое пальтишко, так он и совсем бы за барина сошел. Только ведь дорога да выпивка, а ест он самые пустяки. Положительно следовало бы его взять, и в лучшем бы виде он по-немецки бормотал.
– Так отчего же не взял? – сказала жена.
– А не сама ли ты говорила, что я с ним с круга сбиться могу? Я на твое образование надеялся, думал, что ежели уж у мадамы в пансионе училась и немецкие стихи знаешь, так как же немецких-то слов не знать; а ты даже без того понятия, как подушка по-немецки называется.
– Тебе ведь сказано, что я политичные слова знаю, а подушка разве политичное слово?
– Врешь! Ты даже сейчас хвасталась, что комнатные слова знаешь.
– Фу, как ты мне надоел! Вот возьму да назло тебе и заплачу.
– Да плачь. Черт с тобой!
Жена слезливо заморгала глазами. Купец проталкивал ее вперед.
– Пасс! – возгласил жандарм и загородил ей дорогу.
– Глаша! Что он говорит? Чего ему нужно? – спрашивал у жены купец.
– Отстань. Ничего не знаю.
– Пасс! – повторил жандарм и протянул руку.
– Ну вот, извольте видеть, словно он будто в винт играет: пасс да пасс.
– Отдайте свой паспорт. Он паспорт требует, – сказал кто-то по-русски.
– Паспорт? Ну так так бы и говорил, а то пасс да пасс… Вот паспорт.
Купец отдал паспорт и проскользнул сквозь двери. Жену задержали и тоже требовали паспорт.
– Глаша! Чего же ты. Иди сюда… Глафира Семеновна! Чего ты встала? – кричал купец.
– Да не пускают. Вон он руки распускает, – отвечала та. – Пустите же меня! – раздраженно рванулась она.
– Пасс! – возвысил голос жандарм.
– Да ведь я отдал ейный паспорт. Жена при муже… Жена в моем паспорте… Паспорт у нас общий… Это жена моя… Послушайте, хер… Так не делается… Это безобразие… Ейн паспорт. Ейн паспорт на цвай, – возмущался купец.
Источник
Где отдыхали русские аристократы в XIX веке
Начнем с небольшой предыстории: до начала XVIII века в нашей стране вовсе не было обычая путешествовать за границу. Православные граждане допетровской Руси относились к западному миру подозрительно, как к источнику ереси.
Петр I, как известно, прорубил окно в Европу, и именно в его эпоху состоялось первое путешествие россиянина по Европе. А активно ездить за границу русские дворяне начали после указа «О вольности дворянства» 1762 года.
К концу 18 века поездки на курорты Западной Европы сделались практически обязательными для высшего круга знати Российской империи. Аристократы ездили лечиться свежим воздухом и водами, приобщиться к культуре, расширить кругозор, приобрести новые знакомства. Конечно, там были и другие развлечения: чревоугодие, балы и азартные игры.
Давайте посмотрим, куда ездили отдыхать в XIX веке самые богатые люди России.
1. Биарриц
Биарриц находится на берегу Бискайского залива на западе Франции. Русская знать съезжалась сюда роскошествовать в конце лета — начале осени, это время называли «Русскими сезонами».
Кто там отдыхал : императоры Александр II с женой княгиней Юрьевской, Александр III и императрица Мария Федоровна, Николай II со своей семьей, члены царской семьи, великие князья Константин, Владимир, Алексей, Борис, Кирилл; княгиня Юрьевская; купцы Морозовы, Рябушинские, Поляковы и другие
2. Лазурный берег
Лазурный берег, или Французская Ривьера — регион на юге Франции, где располагаются Монте-Карло и Канны. Несколько столетий назад эти места были не менее популярны среди богатых русских, чем сейчас.
Кто там отдыхал: императорская семья Романовых, великий князь Михаил Михайлович, Трубецкие, Голицыны, Устиновы, Барятинские, Гагарины, Кочубеи, граф Орлов, купцы Стахеевы, Савва Морозов, Леопольд Кёниг; представитель другие известных дворянских фамилий
3. Баден-Баден
В 18 веке самым популярным европейским курортом с минеральными источниками были Карловы Вары. В 19 веке в моду вошел Баден-Баден — городок на западе современной Германии.
Кто там отдыхал: Елизавета Алексеевна — супруга императора Александра I; генералы: Жуковский, Михаил Барклай де Толли, Михаил Милорадович, Петр Пален; князья Гагарины, Волконские, Меньшиковы, Вяземские, Трубецкие, Долгорукие, Васильчиковы, жены нефтяников и промышленников, например Абамелик-Лазарева
Конечно, популярностью пользовались и европейские столицы, например Париж и Рим, а также такие курорты, как Спа, Виши, Бад Эмс, Карловы Вары и так далее.
Но и не Западом единым: русская знать отдыхала не только в Европе. В следующий раз посмотрим на знаменитые курорты на территории Российской империи. Интересно? Подписывайтесь на мой канал !
Источник
Первый в мире путешественник по Европе | Пифей из Греции
Где-то около 330 г. до н.э. Пифей — малоизвестный греческий торговец, отправился в удивительное путешествие.
Это было путешествие, которое уведет его далеко за пределы известных границ Средиземноморья , в земли, которые, как считалось, существуют только в мифах и легендах. Когда он вернется, его путешествие и удивительные вещи, свидетелем которых он стал, будут обсуждаться веками.
Пифей был гражданином западного греческого города-колонии Массилии (современный Марсель), который стал крупной точкой притяжения купцов в западной части Средиземного моря, в результате его выгодного расположения вдоль южного побережья Галлии (Франция). Он был известен как опытный штурман, астроном и мореплаватель.
Его отчет о путешествии, названный « На берегу океана» ( Peri tou Okeanou ), описывает морское путешествие в Великобританию, на Северное море и побережье северо-восточной Европы , некие таинственные северные земли, которые были источниками олова, янтаря и его производных в Средиземном море.
Это, пожалуй, самое раннее задокументированное описание Британских островов и их жителей.
Это были земли, которые в греческих мифах были заняты расой почти бессмертных генив, известных как гиперборейцы. К сожалению, подробностей о путешествии мало, так как трактат не сохранился. Хотя он был хорошо известен в древности и фрагменты его были взяты или перефразированы в трудах других классических авторов.
В отличие от многих сочинений того времени, посвященных морской тематике, «Океан» не считается увлекательным чтивом для широкого круга, тогда подобные работы были практическим пособием для коллег.
По сути, это были морские журналы или путеводители. Они содержали множество практической информации, такой как расстояния между известными прибрежными достопримечательностями или астрономические наблюдения, предназначенные для помощи в морских путешествиях.
Путешествие Пифея дошло до нас от нескольких писателей. К ним относятся Тимей, Эратосфен , Плиний Старший , Диодор Сицилийский, Страбон и Полибий . Однако эти два последних автора откровенно враждебно относились к самой идее такого путешествия.
Например, географ Страбон (63 г. до н.э. — 24 г. н.э.) утверждал в своей знаменитой работе « География», что Пифей был «наихудшим лжецом» и что большинство его сочинений были просто «вымыслами».
Несмотря на это, Страбон является основным источником о вояжах Пифея.
Он несколько раз цитирует греческого исследователя , хотя представлено таким образом, чтобы дискредитировать Пифея и поставить под сомнение обоснованность его путешествия.
Враждебность этих двух авторов к Питею любопытна и, возможно, на самом деле проистекает из ничего более сложного, чем то, что британский археолог Барри Канлифф назвал «профессиональной ревностью».
Основываясь на этих (и других) разрозненных фрагментах, современные ученые попытались собрать воедино аспекты путешествия, хотя многие детали остаются спекулятивными. Пифей путешествовал в основном пешком и, возможно, использовал кельтские лодки карраха для водных переходов. Но также возможно, что Пифей, если он действительно был купцом, мог плавать и на холке прямо из дома!
Это были греческие грузовые суда, прочные, хорошо сделанные суда с большой осадкой, предназначенные в первую очередь для перевозки товаров. Как правило, с плоским дном, с круглым корпусом и приводились в движение в основном парусами, они сильно отличались от более гладких, более известных судов-триер — греческих военных кораблей.
Столь же спекулятивен и его точный маршрут.
- Однако, принято считать , что Пифей начал свое путешествие из Массалии и поплыл на запад через Столпы Геракла (современные Гибралтарский пролив).
- Он продвинулся в Атлантику, продвигаясь на север вдоль западных берегов Испании и Франции и, возможно, достиг берега в Бретани.
- Оттуда он пересек Ла-Манш к месту, которое назвал «Белерион», которое современные ученые считают Корнуоллом. Именно здесь он стал свидетелем того, как британские жители добывают олово для торговли в Галлию, а оттуда в Средиземное море.
Диодор Сицилийский описывает остров Британия как «густонаселенный, а его климат… чрезвычайно холодный…». Он описывает бриттов как племенной народ, которым правят «многие короли и аристократы…» (Cunliffe, 108). Он отмечает, что они жили в домах из «тростника или бревна», и описывает их как питающиеся сельскохозяйственными продуктами (Cunliffe, 108). «
- Наблюдая за жителями Корнуолла и юго-западной Британии, Пифей, вероятно, двинулся на север вдоль побережья Уэльса. Возможно, он остановился на острове Мэн перед тем, как отправиться на западное побережье Шотландии и в проход между внешними и внутренними Гебридскими островами.
- По разным данным, он совершил несколько выходов на берег;
Фактически, Страбон цитирует Пифея, который сказал, что он «пересек всю Британию, доступную пешком», но в характерной манере добавляет в сторону, что такой подвиг явно абсурден (Roseman, 48).
Пифей также измерил широту с помощью своего гномона. Это было устройство, похожее на современный монумент в городах, в виде солнечных часов, который был разработан для измерения тени от солнца с разных широт и, таким образом, для расчета своего положения. Однако что именно он показал Пифею, мы уже не узнаем.
- Плиний упомянул, что к северу от острова Британия лежат острова Оркад, которые, по мнению большинства ученых, являются сегодняшними Оркнейскими островами, хотя их точное число, данное Плинием, не совпадает с фактическим числом сейчас.
- Согласно Страбону, Пифей далее плыл шесть дней, прежде чем натолкнулся на сушу, которую он назвал Туле, которую некоторые ученые идентифицировали как Исландию. Вопрос о том, действительно ли Пифей высадился на берег в Исландии, является весьма спорным, и эта перспектива разделяла ученых на десятилетия.
Некоторые считают, что Туле — это Исландия, а другие утверждают, что это относится к Норвегии. Канадский исследователь Вильхьялмур Стефанссон, который много исследовал Арктику, в своей книге Ultima Thule утверждал, что возможность достижения Питеем Исландии вполне вероятна.
Именно здесь или где-то в этих северных краях Пифей стал свидетелем явления, совершенно чуждого обитателям Средиземного моря, — почти непрерывного дневного света, наблюдаемого путешественниками в высоких широтах в летние месяцы. Для нас же это весомое доказательство реальности его вояжа на север!
Плиний замечает: Последним из упомянутых мест является Туле, где, как я уже сказал, не бывает ночей во время солнцестояния, когда солнце проходит через знак Рака, а также нет дней во время зимнего солнцестояния. Некоторые считают, что это верно в течение шести месяцев подряд (Roseman, 92).
- Дневной переход к северу от Туле, как далее отметил Пифей, привел к «Затвердевшему морю» — термину, который, по мнению ученых, он использовал для описания замерзшего Северного Ледовитого океана. В этот момент, весьма вероятно, что сильный туман, леденящий кровь холод и льдины помешали дальнейшему путешествию на север.
Тем не менее, именно об этом месте происходит один из самых загадочных отрывков из « На берегу океана» .
Страбон цитирует слова Питея о том, что эта высокая северная широта была местом: где ни земля, ни вода, ни воздух не существуют по отдельности, а есть своего рода конкреция всего этого, напоминающая морские легкие, в которых земля, море и все вещи были взвешены, образуя, так сказать, звено для объединения все вместе (Roseman, 125).
Загадочный термин «морские легкие» долгое время был источником множества спекуляций среди современных ученых. Не совсем понятно, что имел в виду Пифей, когда использовал этот термин. Наиболее рациональное объяснение, принятое большинством современных исследователей, состоит в том, что Пифей использовал греческий термин для описания явления «блинный лед», свидетелем которого он никогда не был и для которого не существовало термина. Тонкий слой льда на поверхности воды имеет характерную круглую форму и плавает с явным колыханием.
Ряд ученых полагают, что, пытаясь описать это явление, Пифей просто прибег к термину «морские легкие», который, возможно, больше всего напоминал это странное для южанина зрелище.
- Вернувшись из Туле, Пифей совершил круиз по восточному побережью Британии, обогнул полуостров Кентиш, который он назвал «Кантион», таким образом, совершив плавание вокруг острова. Но вместо того, чтобы повернуть на запад и отправиться домой, есть свидетельства того, что Пифей повернул на восток, плывя вдоль северного побережья Европы.
Плиний утверждает, что он столкнулся с германским народом, гутонами — будущими готами, которые населяли берега большого залива. Он также высадился на острове (возможно, Гельголанд или Готланд), известном своими запасами янтаря. Фактически, путешествие по этой части Европы могло быть вызвано желанием обнаружить источник янтаря, который привлекал греков. Некоторые утверждали, что отсюда Пифей двинулся в Балтийское море.
Пифей, очевидно, написал « Об океане» в какой-то момент после того, как вернулся в Массалию. Копии работы, несомненно, были в больших библиотеках Пергама и Александрии. Вероятно, именно там, Эратосфен получил ее копию. Однако на протяжении веков, возможно, в результате безобидного пренебрежения, преднамеренного разрушения (например, сожжения библиотеки в Александрии) труд « На берегу океана» был утерян, а вместе с ним и отчет об одном из самых значительных открытий классической античности.
Что касается самого Пифея, то ученые почти ничего о нем не знают. За исключением очень краткой аннотации в трудах Полибия, который пренебрежительно называет его «частным гражданином» и «бедным человеком», современные историки не имеют ничего конкретного, с помощью которого можно было бы описать его личность, его физический облик, или даже мотивы его путешествия. Как и русский купец Афанасий Никитин, Пифей отлично описал увиденное и совершенно пренебрег самим собой.
Однако этот человек, как видно из книги, не только хорошо разбирается в мореплавании и мореплавании, но также обладает огромным интеллектуальным любопытством, выходящим за рамки его теплого средиземноморского мира.
В самом деле, несмотря на гиперболические возражения Страбона и Полибия, « На берегу океана» — это что угодно, только не документ, полный логических невозможностей и диких сказок.
Сохранившиеся фрагменты указывают на трезвый и объективный отчет, содержащий информацию, ценную для современных ученых. Сюда входит обсуждение влияния Луны на приливы и отливы, описание полуночного солнца, точные измерения широты и этнографические изображения коренных народов.
Сегодня мало кто из историков и ученых сомневается в правдивости его путешествия. Хотя по-прежнему ведутся споры о местах, которые он на самом деле посетил, и других подробностях путешествия, тот факт, что он совершил такое путешествие, редко оспаривается. При этом Пифей сыграл важную роль в демистификации этих странных северных земель, которые долго были такими в воображении греков. Более того, для современного мира он дал представление, хотя и отрывочно, о мире, который теперь навсегда потерян для нас.
Понравилось? Ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Купить сборник рассказов можно по ссылке
Источник
