Отец выпивает. Как это скажется на детях?
Алкоголизм передается по наследству. Что это значит?
Валентина Москаленко психиатр-нарколог, клинический генетик и семейный психотерапевт, доктор медицинских наук, специалист по зависимостям, автор книг по психологии
Что передает мужчина, неравнодушный к выпивке, своему потомству? На ум приходят страшилки о врожденных уродствах и умственной неполноценности детей алкоголиков — и низкий социальный уровень семей, где мужчина пьет. Однако это — довольно редкие случаи. Гораздо большую опасность несет бытовое употребление алкоголя, у которого, по крайней мере, в нашей стране — далеко идущие печальные последствия.
Однажды я делала общий обход в наркологической клинике. В то время в отделении на стационарном лечении от алкогольной зависимости или от наркомании находилось пятьдесят мужчин. Помимо стандартных врачебных вопросов о самочувствии и ходе лечения я задавала и такой: «Что вам известно о влиянии алкоголизма на ваших детей?». Ведь многие из них имели семьи.
Ответы моих пациентов разделились на две группы:
«Никакого влияния моя болезнь на моих детей не оказывает! Мой сын меня пьяным не видел. У нас все хорошо!».
«Алкоголизм может вызывать слабоумие у детей». Причем на добавочный вопрос, имеются ли признаки слабоумия у ваших сыновей или дочерей, мужчины отвечали категорически: «Нет!».
Вывод неутешительный: пятьдесят из пятидесяти пациентов, больных алкоголизмом, не имеют никакого представления о влиянии их болезни на потомство. Немногим больше знают об этом и люди вне больницы (я имею в виду среднестатистического гражданина).
У людей, не специалистов в этой области, в головах — либо ужастики об уродствах и слабоумии детей алкоголиков, а также о жутких последствиях пьяного зачатия, либо — твердое, непонятно откуда взявшееся убеждение, что никакого вреда алкоголизм родителей детям не несет. «Вот я знаю девочку или мальчика. » — и далее следует эмоциональный рассказ о том, какая это замечательная, умная, здоровая девочка и какой способный мальчик, несмотря на то, что их родители пили за четверых!
А как на самом деле?
Алкоголизм — это болезнь, а не распущенность
Мир, особенно ученый, давно признал алкоголизм болезнью, но мне по-прежнему приходится спорить с родственниками больных, которые никак не хотят с этим фактом согласиться и отстаивают свое верование в «распущенность», «слабоволие» страдающего зависимостью.
Очень многие люди не признают своих родных больными алкоголизмом, хотя следовало бы. Фразу «Он же под забором не валяется» можно услышать очень часто! Дело в том, что поставить диагноз «алкоголизм» не всегда легко.
Да, действительно, если пьяный человек лежит под забором, то проблема ясна. Диагностика алкоголизма не представляет сложности лишь в далеко зашедших случаях. Но, представьте себе, таких, далеко зашедших — всего 5% из всех людей, страдающих алкоголизмом! Не правда ли, это шокирует: а что же остальные?! Что — пьет по праздникам, значит, уже алкоголик?
Родственники больных долгое время не могут решить, есть у их близкого человека болезненная зависимость, или он «просто любит выпить», и ничего страшного в этом нет. Эти строки написаны как раз для них, а также для тех людей, которые хотели бы определить сами для себя, сформировалась у них зависимость от алкоголя или нет.
Вот приходит мужчина с вопросом:
— Доктор, мне кажется, что я — алкоголик. Я выпиваю один раз в три месяца, но моя пьянка обычно длится три дня. Так продолжается регулярно в течение последних пяти-шести лет. Скажите, мне необходимо лечиться?
Как вы думаете, что тут ответить? А вот что:
— Не знаю. Давайте исследуем вашу проблему детальнее.
Так же недостаточно для постановки диагноза, скажем, такого сообщения жены о своем муже:
— Мой муж очень часто приходит с работы пьяным, но алкоголиком себя не считает. Я не знала, что и думать, и начала вести счет его «пьяным» и «трезвым» дням. Получилось в среднем двенадцать трезвых дней в месяце. Это что — алкоголизм?
Часто мои клиенты задают вопрос: как можно самим распознать, есть алкоголизм или нет? Ориентиры для диагностики, которые можно использовать еще до встречи с врачом-наркологом, мы уже публиковали.
Алкоголизм передается по наследству
Да, как и другие зависимости. Мои клиентки, дочери алкоголиков, которые впоследствии вышли замуж за мужчин, страдающих зависимостью, часто спрашивают: что им делать, чтобы дети не заболели алкоголизмом. Они придают большое значение тому факту, видел ребенок отца пьяного или не видел. Думают, если не видел, то и опасности нет.
А на самом деле это обстоятельство почти не имеет значения. Главное, что биологический отец дал ребенку соответствующий генотип. Клиентки часто спрашивают, стоит ли развестись, чтобы уберечь ребенка. Нет, ради этого — не стоит! И после развода ребенок останется человеком с высоким риском развития алкоголизма. Развод не снижает, а даже повышает у детей риск заболеть, потому что это для них трагедия, огромный стресс, крушение их мира.
Некоторые родители склонны обвинять «нехороших» друзей своих детей, якобы друзья споили или «подсадили» на наркотики ребенка. Напрасные обвинения! Друзей выбирают, их никто не навязывает. Каждый генотип стремится в ту среду, где может себя реализовать. Но, увы, родителей трудно разубедить: им важно найти виноватого.
Не надо никого обвинять! Если муж и все его родственники больны алкоголизмом, не надо набрасываться на них с обвинениями в бесхарактерности. Это — знаки наследственности, а за свою наследственность никто из нас не может отвечать. Значит, и муж не может отвечать за свою болезнь. Но за что он ответственен, так это за свое отношение к лечению.
Члены семьи могут распорядиться знаниями о наследственности очень мудро. Наследственность — явление природы, как солнце, ветер или дождь. Мы ведь принимаем к сведению прогноз погоды и соответственно одеваемся. Так и с наследственностью: используйте эти знания для профилактики.
Если человек в силу наследственных факторов относится к группе высокого риска заболеть зависимостью, то этот риск он может сознательно свести к нулю. Как? Очень просто — не начинать пить.
Почему даже не начинать? Видите ли, науке неизвестно, сколько надо выпить и как часто пить, чтобы заболеть. Известны только отдельные случаи, когда человек заболевал с первой рюмки. Правда и то, что другим людям понадобились годы употребления алкоголя, прежде чем возникла зависимость. Когда это случится, неизвестно. И не будет известно.
Как защитить детей от алкоголизма
Однажды в кулуарах научной конференции по наркологии в Москве я встретила американца. Разговорились. Оказалось, что он — инженер. На вопрос, почему он пришел на эту конференцию, ответил, что интересуется, так как он — алкоголик. Американцы легко говорят о себе такие, казалось бы, глубоко личные вещи.
Видно, что человек давно живет трезвой жизнью. Он подтвердил, что уже пять лет ни капли алкоголя не брал в рот. Я воспользовалась случаем, чтобы задать свои вопросы.
— У вас дети есть? — поинтересовалась я.
— Что Вы делаете для того, чтобы они не заболели вашей болезнью?
— Я с ними разговариваю.
— Что вы им говорите?
— Что я — алкоголик.
— А еще я дал им знания про алкоголизм. Они находились в семейной программе того госпиталя, где я лечился.
— Я им даю пример трезвости.
Я не успела спросить, прошла ли его жена программу семейной терапии или какую-то другую программу (может быть, «12 шагов») по преодолению созависимости. Скорее всего, да. Таков подход к лечению зависимостей в США: в терапию вовлекаются все члены семьи.
Когда я услышала фразу «Я им говорю, что я — алкоголик», я перелистала в памяти тысячи лиц пациентов нашей наркологической клиники — отцов, и не вспомнила ни одного, кто бы сказал такое своему сыну. А зачем замалчивать? Есть проблема, должно быть у нее и название! Необозначенные проблемы не решаются, зато могут передаваться из поколения в поколение. Стыдно? Так ведь это болезнь! И притом человек ответственно относится к лечению и дает пример трезвости.
Риск развития зависимости и созависимости резко снижается, если больной алкоголизмом родитель прошел полный курс лечения и реабилитации, а второй супруг прошел психотерапию. Семья может стать здоровой!
Информация на сайте имеет справочный характер и не является рекомендацией для самостоятельной постановки диагноза и назначения лечения. По медицинским вопросам обязательно проконсультируйтесь с врачом.
Источник
Путешествие по россии с папой алкоголиком
Я пишу про алкогольную семью из своего опыта. И сразу затрудняюсь, так как меня почитывает мама, а теперь и сестра. По прежнему мне (внутри себя) нельзя выносить сор из избы. Пару дней назад опять услышал от Ирины на группе, как стыд в алкогольной семье – море невыносимого стыда пьющего, отщепляется и проживается близкими – женой, родителями. А поскольку взрослые тоже часто не справляются с ним – этот стыд вручается детям. Тяжело писать. Даже слова не лезут. Представляю, что это прочтет моя мама… Будет переживать. Вот это оно и есть. Этот стыд. Я до сих пор переживаю: «что скажут люди?». Я до сих пор храню эту семейную тайну. Хотя папы давно нет в живых.
Как это происходит? Как это чувства могут передаться «по воздуху»? Да так и могут.
В доме есть тайна.
Очевидный трэш – папа, периодически превращающийся в демона, бьющийся на машине, теряющий сознание, пытающийся покончить с собой, поджигающий деревянный дом в деревне, нападающий на тёщу, ползающий на четвереньках, как животное, мычащий, ломящийся в дверь, лезущий через забор в дом и падающий, наносящий себе травмы… – все это взрослые прячут от окружающих. И с детьми не обсуждают.
Есть беда – это да. Но ее не объясняют детям. Не могут. Не знают как. Но, главное, тайну надо скрывать от всех. Хотя все всё видят.
Алкоголик не справляется с жизнью и не справляется с самим фактом своей зависимости. Он отрицает этот факт. Он не справляется со своими ужасом, виной и стыдом. Просто делает вид, что ничего не происходит. Или что этого больше не повторится. И все отрицаемое по закону сохранения энергии не исчезает, а достается тем, кто максимально открыт чувствам. Детям.
Ребенок понимает… Я понимал, что это неправильно. Я видел разрыв между папой трезвым и папой пьяным. Я не мог про это говорить никому. Ни друзьям в школе. Ни учителям. Это значило бы позорить семью и папу. Ни бабушке – его маме. Ведь я ее так любил, и знал, что ей это невыносимо слышать. То есть мне никто не запрещал. Это как-то и так было понятно.
В алкогольных семьях дети травмируются конкретно и навсегда. С гарантией. Приобретая ряд личностных особенностей.
Первая из них – это именно этот самый пронизывающий тебя стыд, который даже не осознается. Тяжелое чувство омрачает жизнь и отношения с собой и окружающими. Он не осознается и не называется, потому что очень привычен, и он «не наш». Это отделенный от себя стыд алкоголика и взрослых. И нет шанса не наесться им и не облучиться этим стыдом детям.
Стыд мешает понять свою историю и детскую ситуацию, и подняться над ней. Человек живет, считая себя ненормальным. Ведь он реагирует на все не так, как окружающие люди.
Поэтому таким, как мы, очень помогает и психотерапия, и чтение хороших книг по зависимости – таких, как «Взрослые дети алкоголиков». Книга не то чтобы исцеляет. Но позволяет увидеть свои особенности как типовой симптом детей из зависимой семьи, а не как персональную ненормальность. Мне в свое время ее посоветовала хорошая девочка, у которой была пьющая мать, и которую она похоронила в 17 лет. Почти ничего не помню из книги, кроме чувств горя и облегчения одновременно.
Расскажу, как на меня повлияло детство в зависимой семье. Возможно, вы узнаете себя. А лучше за системным взглядом почитать тех же «Взрослых детей алкоголиков». Еще лучше – пойти на личную терапию. Адекватный Другой – тот, кто нужен, чтобы помочь вам засадить новыми деревьями выгоревшие пустоши вашего прошлого и вашей жизни.
Итак, как отразилось (в порядке прихода в голову):
- Много стыда. Важно, «что подумают люди». Это учит детей обращать внимание на мнение других, а не на свое. Мешает предъявляться – быть в центре внимания, быть заметным. Часто и много стыдно и за себя, и за других. Так, что и перестаешь это замечать. Одна из задач в терапии, например, вернуть себе способность замечать свой избыточный стыд. А потом и отказаться от него.
- Вина.И ответственность за другого. Алкоголик снимает с себя ответственность. Как бы отщепляет ее. Ответственность – такая штука, что кто-то ее все равно возьмет. Она не может лежать просто так (спросите руководителей – лидерство и ответственность не валяются на земле). Ребенок с магическим мышлением хватает ответственность автоматом. Он хочет справиться с проблемой, чтобы папа не пил. Например, он – то есть я, и моя сестра придумывали разные «приметы», что я сделаю, чтобы папа сегодня пришел домой нормальным. Формируются различные навязчивые ритуалы. Типа идти в садик и наступать только на определенные плиты на дороге и т.п. Дети алкоголиков становятся маленькими ответственными взрослыми с детскими глупыми мозгами и скудным опытом. А вина возникает автоматом – я же не справился, приметы не сработали – папа по-прежнему пьет. В будущем эти дети легко будут чувствовать вину и ответственность и за себя, и за того парня.
- Склонность к контролю. Другого, мира, ситуации. Того, на что повлиять нельзя, как на пьющего родителя маленькому ребенку. Это и то самое «не могу спать, в интернете кто-то не прав». И ярость, когда что-то не соответствует моим ожиданиям. И сверхответственное отношение ко всему. И вера, что я должен со всем справляться. Что часто используют работодатели, зарабатывая на вас и вашей вине много денег.
- Пристальное внимание к поведению другого. Независимо от запаха перегара я различал условные 50 оттенков в изменении поведения отца, 50 оттенков его состояния и опьянения. Которые были чреваты различными последствиями. От просто мерзкого поведения до откровенно жуткого. Думаю, такая наблюдательность и внимание к поведению другого и привели меня в консалтинг, менеджмент, HR, а потом и неизбежно в психологию. С какого перепуга иначе так пристально вглядываться в другого?
- Недоверие к миру. Базовое. Мир крайне нестабилен. Мир – это хаос. Родители же – это целый мир. Почти боги. И вот твой бог – сегодня любящий и светлый, а завтра жалкий, послезавтра отвратный, а может быть и вообще – дьяволом. И это убеждение укрепляется день за днем, и год за годом. Отсюда крайне болезненная реакция на нестабильность – отмену планов, например. Кто-то становится навязчиво упорядоченным – в чем-то наводит порядок вокруг себя до сумасшествия. А в чем-то варится в хаосе. Знаете вот это: идеальный порядок на рабочем столе или на кухне, но бардак в отношениях или в голове…
- Недоверие к себе. Мы берем пример с родителей. Если мой отец был нестабилен и не мог на себя рассчитывать, откуда я знаю – что я сам могу «отмочить»? Могу ли я себе доверять и опираться на себя? Эти сомнения портят жизнь. С другой стороны, сомнения – антидот от оголтелой и тупой уверенности в свой правоте. Они иногда подталкивают к поиску истины. К глубокому изучению вопроса. В любой сфере. Если трансформировать свой травматический опыт, навык сомневаться будет не лишним.
- Недоверие к другому. Это понятно. Самые важные другие нас подводили. Регулярно. Так регулярно, что это стало опорой. Не доверяй – не ошибешься.
- Кстати, о правде. Вранья вокруг детей алкоголиков, как я писал, много. Дети и сами врут. Врут окружающим, что все хорошо у них. Врут себе, что папа бросит пить и жизнь наладится. И при этом очень болезненно относятся к неправде. Или к тому, что «правда» изменчива. Поэтому в отношениях с нами не просто. Не прощаем обмана, необязательности.
- Болезненное восприятие, когда что-то не выполняется. Самые ценные детские мероприятия с папой – клейка модели корабля, обещанная рыбалка, путешествие или обещались и не выполнялись, или потом бросались. Когда что-то срывается – острая реакция – злость, обида.
- Агрессия. Много агрессии, резких, убивающих слов. Много оценки себя и другого. Много войны. И внутри и снаружи. Готовность к насилию. И применить его к другому, и ожидание его в свой адрес. Ведь мир в детстве раскололся на черно-белый. Папа пьяный – папа трезвый. Папа мирный, папа страшный. Много войны в жизни ребенка. Так формируется нездоровая погранично организованная структура личности. У нас в бывшем СССР, как говорят некоторые эксперты, до четверти населения таковы. Хотя в более здоровых местах это процентов пять от населения.
- Отношения. Мы тащим в них весь свой «бэкграунд». Нестабильность и жажда стабильности, недоверие и жажда довериться, надежда на спасение и убежденность, что все равно будет плохо, вина и обвинение, скрытность, желание контролировать, непримиримость к неправде или невыполнению обещаний, смене планов, чувствительность к перемене настроения партнера, агрессивность… Все это, мягко говоря, не очень помогает строить гармоничные длительные отношения.
- Много горя. Часто оно «под спудом». Скрыто под депрессией или злостью. За это горе уже никто не отвечает. Точно не наш сегодняшний партнер. Горе вполне объяснимо. Ведь у нас по сути было потеряно детство. Зато компенсаторно мы проявляем много любви к своим детям.
- Одиночество, нежелание впускать людей в свою жизнь. В детстве я никого никогда не приводил из друзей домой. Сам не знал, почему. Забыл, что изначально боялся, что они увидят отца пьяным.
Смотри п. 1. До сих пор я не люблю гостей, не люблю компании, междусобойчики, хотя со стороны так не скажешь. Ржу и валяю дурака. Но всегда стараюсь слиться с вечеринки. Мне там некомфортно. - Черный юмор, цинизм, пессимизм, множественный сарказм. Это понятно.
- Пессимизм. Так тяжело переживать очередное крушение надежд, что лучше заранее приготовиться к худшему. Вера в плохой исход становится опорой и привычкой. С одной стороны, «выживают», конечно, «…параноики», с другой – как-то невесело так жить. И работать. Без веры в хороший исход двигаться тяжело и начинать что-то новое непросто.
- Непереносимость неоднозначности жизни, людей, мира. Пытка то трезвым, то пьяным папой и невозможность совместить их в детском сознании в одном человеке, приводит к склонности видеть мир и людей плоско и однозначно. Хорошо-плохо. Зато мы точно знаем, что демоны есть в каждом человеке. И в себе тоже. Не понаслышке. Если удается в терапии переварить это, то выходит хороший жизненный опыт.
- Мы часто долго терпим невыносимые условия, и находимся рядом с невыносимыми, разрушающими нас людьми. Почему? Как почему… Потому что так надо. Потому что а как иначе? Пример второго родителя. Который терпел, спасал и не бросал своего партнера. Как мама надеялась спасти папу, так и я должен нести свой крест. И в несчастливом браке, и на ужасной работе с ужасным начальником. Опять же, если долго терпим, потом взрываемся выплеском агрессии. Осколками убивая всех вокруг.
- В то же время, чтобы спастись от кошмара мы с детства научаемся «отсекать» внутри себя близких людей. Чтобы выносить невыносимого папу, его нужно убить в себе – то есть убить в себе чувства к нему. И вот, став взрослыми, мы можем быстро и привычно вычеркнуть любого человека из своей жизни, как будто его и не было. С одной стороны, хорошо же – «и так будет с каждым!». С другой, мы неуклонно движемся к одиночеству.
- Мы обязательно несем в себе механизм зависимости. Я могу не пить алкоголь, но зависимость проявится в чем то другом. Ведь есть сто тысяч и 50 оттенков зависимости.
- Тяжело планировать. Ведь все наши планы могли разрушиться. Оставалось сидеть и ждать, пока в комнате смеркалось: какой придет папа, когда мама в вечернюю смену? Как пел Дядя Федор «мама на работе, папа где-то пьёт».
- Бросание начатого. Вот надоело мне писать это уже. И фиг с ним. И так много. Бросил. И не буду доделывать… Трудно делать системные большие проекты, такие как семья, например, отношения, бизнес. Либо они делаются на диком усилии и напряжении «скрипя зубами, и продвигаясь на четвереньках», что рано или поздно приводит к бросанию или непосредственному или «по уважительной причине» – скандал, запой, болезнь, смерть.
Кто причастен, тот узнает что-то свое или добавит, что я упустил.
И какая же тут мораль?
Сейчас я верю, что с «этим» (читай: «я», «моя жизнь», «моя история», «мое будущее») можно что-то сделать. Больше того! Оно (читай «я», «моя жизнь», «моя история», «мое будущее») ждет от меня, что я что-то сделаю с ним.
Источник
