На пути интеграции арабского мира: взгляд из возможного будущего
Несмотря на высокий градус насилия, характеризующий процессы на Ближнем Востоке, помимо неразрешенных конфликтов этот регион несет в себе и возможности для мира и развития. Прежде всего, это связано с экономическим потенциалом региона, который обладает большой ресурсной базой и значительным населением. Долгое время этот потенциал оставался в тени войн и противоречий между арабскими странами, однако, по мнению Дмитрия Марьясиса, руководителя отдела изучения Израиля и еврейских общин Института востоковедения РАН, заместителя декана экономического факультета ИЭМИТ РАНХиГС, часть проблем, с которыми сталкивается регион, могут стать поводом для создания совместной системы, ведь их возможно решить только путем интеграции.
На площадке клуба «Валдай» состоялась презентация его Валдайский записки «Экономическая интеграция на Ближнем Востоке: проблемы и перспективы». Участники презентации обсудили, как преодолеть политическое разделение в арабском мире, которое мешает развитию интеграционных процессов и какие возможности существуют для интеграции на Ближнем Востоке.
Тема интеграции на Ближнем Востоке совсем не новая для исследователей региона. С одной стороны, в своей записке Дмитрий Марьясис в очередной раз обратился к теме, вызывающей интерес исследователей на протяжении десятилетий и, кажется, за то время пока Ближний Восток сотрясался от очередной войны и противоречий, мешающих объединению, экономическая интеграция региона потеряла всякую актуальность. С другой стороны, последние несколько лет Ближний Восток стремительно меняется, а вместе с этим меняются и вызовы, с которыми сталкиваются страны региона.
По мнению Марьясиса, как раз новые вызовы и проблемы могут стать триггером для того, чтобы интеграция региона, наконец, обрела смысл для государств Ближнего Востока. Он выделил три проблемы, которые имеют региональный и даже глобальный масштаб и могут быть решены только совместными усилиями.
Вызовы и возможности
В первую очередь, речь идет о проблемах, которые ощутимы для стран региона уже сейчас — это нехватка воды и продуктов питания. Учитывая высокие темпы роста населения, изменение климата и наличие конфликтных зон в регионе, через 50 лет, по прогнозам исследователя, водных ресурсов будет не хватать катастрофически. В свою очередь, это приведет к тому, что сельское хозяйство перестанет справляться со своими задачами, а большинство продуктов в регион будут импортироваться.
Автор записки предлагает пересмотреть всю систему водопользования на Ближнем Востоке. Во-первых, существенно улучшить ситуацию с водой могло бы перераспределение пресной воды из более благоприятных стран в страны, имеющие существенные проблемы с пресной водой. Во-вторых, развитие технологий применяемых в сельском хозяйстве позволили бы эффективнее использовать воду. Таким образом, крайне важны финансовые вложения в технологии.
Вторая проблема и вместе с этим возможность для объединения связана с трансформацией рынка рабочей силы, которая происходит не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире. В то время как темпы роста населения достаточно высоки, уровень безработицы среди молодежи составляет 31 процент, что делает ситуацию внутри некоторых стран региона взрывоопасной, что уже доказали события «арабской весны». Кроме того, процесс автоматизации к исчезновению ряда профессий, в то время как у населения недостаточно навыков для квалифицированного труда. По мнению Марьясиса, интеграция поможет интенсифицировать экономический рост, что приведет к спросу на рабочую силу разной квалификации, а значит и к снижению уровня социальной напряженности.
Не менее важной в перспективе окажется и энергетическая проблема. Несмотря на то, что на сегодняшний момент у большинства стран Ближнего Востока нет проблем в энергетической отрасли и энергоресурсов хватит еще на продолжительное время, если заглянуть в будущее, то, согласно записке, аналитики предсказывают, что через 50 лет регион практически полностью исчерпает свои запасы. Более того, самые доступные месторождения в некоторых странах уже опустошены, а значит, стоимость добычи сырья будет увеличиваться. Так, объединение стран необходимо для более эффективного использования природных и финансовых ресурсов.
Главные препятствия на пути интеграции
Из работы намеренно были исключены три неарабские страны Ближнего Востока, такие как Иран, Турция и Израиль. Несмотря на их экономический и технологический потенциал, говорить об интеграции региона с этими игроками достаточно сложно по причинам связанным с социально-политическими разногласиями. Однако и у исключительно арабских стран хватает конфликтов и внутренних проблем, мешающих движению в сторону интеграции.
По мнению Александра Акимова, руководителя отдела экономических исследований Института востоковедения РАН, сложность интеграции на Ближнего Востока заключается в том, что экономические процессы в региона слишком связаны с политическими. Более того, если обратить внимание на экспорт и транспортные услуги, то арабские страны в этих направлениях являются скорее конкурентами, чем союзниками, что значительно ограничивает возможности для интеграции.
Кроме того, Акимов, обратившись к истории региона, подчеркнул, что на территории арабского мира за всю историю осуществились только два интеграционных проекта — Римская империя и Халифат. Эксперт связывает интеграционные проблемы, прежде всего со слишком большой территорией арабского мира, где существуют логистические проблемы и арабским странам выгоднее сотрудничать с игроками, не входящими в регион, сейчас это Африка, Индия, Россия и Европа. «Существует проблема горизонтальной связи. Странам региона проще интегрироваться со странами Европы или даже с США, чем друг с другом. Плюс ко всему существуют достаточно серьезные логистические проблемы, так как транспортные коридоры практически отсутствуют, а порты очень плохо работают», — отмечает Дмитрий Марьясис.
Омар Аль-Убэйдли, директор по научной работе Бахрейнского центра стратегических, международных и энергетических исследований (Derasat) также отметил, что странам Персидского залива проще сотрудничать с внешними игроками, чем друг с другом, прежде всего потому, что это монархии и именно поэтому им тяжело сотрудничать — они не думают на десятки лет вперед. Кроме того, Омар Аль-Убэйдли подчеркнул, что сложно говорить об интеграции, когда у большинства стран на Ближнем Востоке нет даже своей экономической стратегии, а на территории части стран до сих пор идет война.
Как отмечает директор Центра ближневосточных исследований Института международных исследований МГИМО МИД России Андрей Федорченко, существует девять основных препятствий для общеарабской интеграции. Это высокий уровень протекционизма, достаточно узкие рынки, разница в уровне экономического развития, однотипность хозяйственных структур, то, что сельхозпродукция остаётся за рамками интеграционных соглашений, неразвитость транспортной инфраструктуры, слабая финансовая база интеграции, негибкость хозяйственного механизма и политические разногласия между странами. Кроме того, интеграции региона мешают различные торговые соглашения, которые накладываются друг на друга, превращая регион в «лоскутное одеяло». «Оценивая перспективы этой интеграции, я думаю, что это не панацея от всех бед и необходимо начать с другого. Нужно провести три блока экономических и политических мероприятий: провести системные экономические реформы в каждой из стран, развивать двустороннее сотрудничество и возродить барселонскую инициативу Союза для Средиземноморья. Это возможно, если европейцы проявят большее понимание арабских проблем», — подчеркнул эксперт.
Два подхода к интеграции и возможности для России
Таким образом, реальная экономическая интеграция возможна, если преодолеть не только ряд препятствий на экономическом уровне, но и путем изменения политических и общественных институтов в странах арабского мира. Учитывая это уточнение, Дмитрий Марьясис предлагает два возможных подхода к экономической интеграции арабских стран — институциональный и технологический.
Первый предполагает осуществление интеграции не только на региональном уровне, но и между отдельными странами внутри региона. Этот подход позволил бы сначала ускорить интеграцию внутри региональных групп, а затем интегрировать и весь регион. «С экономической точки зрения мы видим, что существует три группы стран — Северная Африка, Машрик и страны Персидского Залива. Есть три понятные группы, которые имеют похожие экономические, географические и другие характеристики, которые позволяют им выглядеть единым субрегионом. Если они на субрегиональном уровне договариваются, то это позволяет упростить процесс и тогда весь регион становится проще с точки зрения интеграции», — отмечает Дмитрий Марьясис.
Второй же подход связан с развитием новых технологий. Исследователь замечает, что новые технологии могли бы сыграть важную роль в интеграционных процессах на Ближнем Востоке. Это касается решения административных вопросов с использованием онлайн платформ и систем электронных платежей, которые могли бы быть едины для всего региона. Кроме того, развитие новых технологий могло бы в значительной степени оказать влияние на развитие гражданского общества в регионе и существенно повлиять на эффективность работы благотворительных организаций. «Действующие на национальном уровне организации данной сферы при помощи имеющихся технологий получать возможность не только координировать усилия, но и формировать своеобразные ассоциации, партнерства, рассматривая стоящие проблемы в более широком, панарабском контексте», — отмечает в записке Марьясис.
И задача России в контексте интеграции, по его мнению, понимать процессы и следовать определенной стратегии. «Многое в регионе сейчас перестраивается. Учитывая изменения, Россия может через представительство своих компаний в регионе постепенно перенаправлять процессы в то русло, которое интересно России. И если мы с самого начала окажем влияние на фундамент, то когда эти процессы уже выстроятся, мы окажемся уже внутри. Но нужно действовать аккуратно, не идти в регион со своим «самоваром», — замечает Дмитрий Марьясис.
Источник
§5 ПУТИ РАЗВИТИЯ СТРАН «ТРЕТЬЕГО МИРА»
Термин «третий мир» возник в период активного противостояния двух систем, капиталистической и социалистической. Поскольку многие государства остались в стороне от непосредственного участия в этой борьбе (но косвенно они в той или иной степени были в нее вовлечены), их стали условно именовать «третьим миром».
Таким образом, существование «третьего мира» тесно связано с развернувшимся в XX в. крушением колониальной системы. Уже в первые его десятилетия волна национально-освободительных движений и революций прокатилась по ряду стран Востока. Правда, после полного распада к концу первой мировой войны Османской империи ее национальные «окраины» (Египет, Сирия, Ливан, Иордания и др.) не получили независимости и фактически стали колониями Франции и Англии под видом так называемых мандатных территорий. Но и там вскоре началась борьба за полное освобождение. А в Турции, центре бывшей империи, в результате революции 1918—1923 гг. развернулась активная модернизация во всех сферах жизни.
Следует отметить, что на том этапе Советская Россия (СССР) оказывала не только моральную, но также дипломатическую и финансовую поддержку Турции, Персии (Ирану), Афганистану, Китаю и другим странам Востока, боровшимся за укрепление своей самостоятельности. Конечно, руководство СССР преследовало при этом свои цели, но для многих жителей стран Востока развернувшееся в СССР социалистическое строительство было мощным стимулом для демократических преобразований и в своих государствах.
Весьма своеобразную форму «ненасильственного сопротивления» приняло национальное движение в колониальной Индии.
Тем не менее почти до середины XX в. колониальная система в целом оставалась незыблемой. Но после второй мировой войны начался новый подъем национально-освободительных движений, принявший необратимый характер. Ослабленные изнурительной войной державы Запада с трудом противостояли этому натиску. Кроме того, в ряде стран (Индокитай, Филиппины, Малайя, Бирма, Индонезия), оккупированных в годы войны милитаристской Японией, развернулась мощная антияпонская борьба, которая в дальнейшем приняла антиколониальный в целом характер и привела к завоеванию независимости.
Но дело было не только в ослаблении колониальных держав в итоге войны. Власти бывших метрополий порой предпочитали добровольно «даровать» независимость своим владениям, не без оснований рассчитывая в дальнейшем извлекать из них такие же (или даже большие) барыши путем финансово-экономического воздействия. Так, Англия, предоставив независимость Индии (1947), добилась разделения страны по религиозному признаку. В результате возникли индуистская Индия и мусульманский Пакистан, между которыми не раз вспыхивали конфликты и даже войны, ведущие к их взаимному ослаблению. Это, естественно, пагубно влияло на развитие обеих стран и долгое время позволяло Англии и другим капиталистическим державам сохранять свои экономические позиции в регионе.
Попытки других колониальных держав силовым (военным) путем спасти свои империи от крушения ни к чему не привели. Голландия после нескольких лет кровопролитной войны вынуждена была предоставить независимость Индонезии (1949). Потерпела крах и Франция в двух тяжелейших войнах в Индокитае (1946—1954) и в Алжире (1954—1962).
В результате деколонизации, принявшей наиболее бурные темпы в 60-е гг., на планете возникло несколько десятков новых государств «третьего мира», во многом разных по своим цивилизационным особенностям и уровню развития. Но проблемы, стоявшие перед ними, имели немало общего. Долгие годы колониальной (или иной) зависимости расшатали либо даже подорвали традиционные структуры этих стран. Их изолированное от внешнего мира существование стало практически невозможным. И следовательно, втягивание стран «третьего мира» в современные интеграционные процессы сделалось в определенном смысле неизбежным.
Взаимодействие бывших колониальных и зависимых стран с высокоиндустриальными державами является, по сути дела, их столкновением с «вызовом» индустриальной цивилизации (причем на стадии ее перехода в новую, постиндустриальную фазу). Развивающимся странам, конечно, непросто дать достойный «ответ» на такой «вызов»: им приходится создавать новую экономическую структуру, искать оптимальные формы государственности, включаться в весьма непростые международные политические (и прочие) отношения, учиться взаимодействовать с «чужими» культурными традициями, не утрачивая при этом своей национальной самобытности.
Страны «третьего мира» можно с известной степенью условности разделить на несколько групп (блоков), основываясь на их цивилизационной специфике. Что же это за группы?
На этой довольно компактной территории Африки возникло более 40 государств, границы которых в основном совпадают с границами бывших колоний. В не столь давнем прошлом эта часть континента была населена множеством первобытных и полупервобытных племен, среди которых кое-где встречались очаги ранней, незрелой государственности.
В этой многоликости и кроется источник почти непрерывных внутренних конфликтов, которые сотрясают молодые африканские государства, где бок о бок сосуществуют этнически неродственные племена, враждующие между собой. Власти этих стран находятся в крайне сложном положении: ведь они вынуждены постоянно поддерживать хрупкий баланс сил. Самым распространенным типом государственного устройства стала парламентская республика во главе с президентом, с обязательным представительством в парламенте всех этнических групп. Без этого невозможна политическая стабильность, механизмы поддержания которой, впрочем, все еще не отработаны. Поэтому военные перевороты и гражданские войны пока остаются в этом регионе обычным явлением, а внешне демократические формы правления далеко не всегда наполнены реальным содержанием и способны спасти от военной диктатуры.
Еще большие трудности связаны с экономическим развитием, которое пока непосредственно зависит от природных ресурсов, распределяющихся в разных странах континента весьма неодинаково. Так, в Южно-Африканской Республике (ЮАР), наиболее развитой африканской державе (ее правильнее относить не к «третьему миру», а к развитым капиталистическим странам), достигнут довольно высокий уровень жизни не только белого, но и африканского населения (в сравнении с другими странами региона). Крупные залежи нефти открывают хорошие перспективы развития перед Нигерией, Конго, Габоном, неплохие природные ресурсы есть и у ряда других стран. Большую роль играет и вывоз такой продукции, как кофе, чай, какао-бобы, каучук и пр. Темпы экономического роста стран Тропической Африки, еще в 80-е гг. державшиеся в среднем на уровне 3—4% в год, имеют тенденцию к росту.
Но в этом регионе есть и страны, обделенные природными ресурсами, что наряду с другими причинами отрицательно сказывается на их развитии.
Тем не менее общая неразвитость экономики стран Тропической Африки, низкая производительность труда и культура (в целом) вызывают озабоченность мирового сообщества. Ведь в Африке наблюдается огромный прирост населения, и к 2010 г. численность африканцев может возрасти до 1 миллиарда. Но пока лишь немногие страны континента способны прокормить себя сами. Это, в свою очередь, увеличивает задолженность африканцев Западу (и, следовательно, зависимость от него), но в конечном счете Африке предстоит решать проблемы развития прежде всего за счет мобилизации собственных внутренних сил.
Многомиллионный и пестрый арабский мир включает в себя ряд стран Африки (Египет, Судан, Алжир, Тунис, Ливия, Марокко, Мавритания) и Азии (Ирак, Иордания, Сирия, Ливан, Йемен, Саудовская Аравия и др.). Все они в значительной мере сплочены на основе этнической общности и мощных цивилизационных традиций, ведущую роль в которых играет ислам. Однако уровень социально-экономического развития арабских стран трудно назвать однородным.
В преимущественном положении находятся страны, обладающие огромными запасами нефти (в особенности небольшие аравийские государства). Уровень жизни там довольно высок и стабилен, а некогда нищие и отсталые аравийские монархии благодаря потоку нефтедолларов превратились в процветающие страны с высочайшим уровнем доходов на душу населения. И если поначалу они лишь эксплуатировали щедрые дары природы, то уже сегодня психология «рантье» уступает место здравой и рациональной стратегии.
На противоположном полюсе находятся, например, Судан и Мавритания, по уровню развития практически не превосходящие бедные африканские страны. Несколько смягчает эти контрасты система взаимопомощи: изрядное количество нефтедолларов из аравийских государств перекачивается в наиболее бедные арабские страны для их поддержки.
Разумеется, успехи арабских стран зависят не только от наличия природных запасов нефти, но и от избранной ими модели развития. Арабы, как и некоторые государства Африки, уже миновали стадию «социалистической ориентации», и сегодня речь о выборе между социализмом и капитализмом уже не идет. Гораздо актуальнее и острее воспринимается ныне в арабском мире вопрос о сохранении традиций ислама и сочетании этого с отношением к западным ценностям, к влиянию западной культуры.
Исламский фундаментализм (т. е. крайне консервативное течение в той или иной религии), заметно оживившийся в последней четверти XX в. и охвативший наряду с другими регионами практически весь арабский мир, призывает вернуться к чистоте учения пророка Мухаммеда, восстановить утраченные нормы жизни, которые предписываются Кораном. За этим стоит и нечто большее: с одной стороны, стремление укрепить свою цивилизационную самобытность, а с другой — противопоставить незыблемость традиции натиску современного мира, меняющегося на глазах. В некоторых странах (например, в Египте), несмотря на участившиеся в 90-е гг. всплески фундаментализма, избран еврокапиталистический путь, который ведет к неизбежному изменению традиционных устоев. В других государствах (в частности, в аравийских монархиях) глубокая приверженность исламу сочетается с усвоением лишь внешних стандартов западной жизни, причем далеко не всем населением. Наконец, есть и третий вариант: полное отторжение всего, что несет с собой влияние Запада. Так, например, обстоит дело в Ираке. Там воинствующий фундаментализм в сочетании с агрессивной внешней политикой (вызвавшей, кстати, отпор даже у ряда арабских стран) нанес в 80—90-е гг. тяжелый удар по экономике государства и серьезно затормозил его развитие.
Отчасти сходная ситуация возникает и в странах, связанных с арабскими единой религией — мусульманством (Турция, Иран, Афганистан). Различия между ними также во многом определяются их отношением к западной модели. Если Турция последовательно продолжает идти по еврокапиталистическому пути, то в Иране курс на модернизацию и европеизацию, начатый шахом Резой Пехлеви еще в середине 20-х гг., спустя полвека привел к массовому недовольству. В результате Иран был провозглашен исламской республикой (1979) и стал одним из главных оплотов фундаментализма. Наступающее столетие покажет, какое будущее ждет исламский фундаментализм и сумеют ли его приверженцы найти особый путь развития, не подвергая при этом свои страны экономическим и политическим бедствиям.
В эту группу стран входят Индия, Пакистан, Бангладеш, Непал и Шри-Ланка. Здесь образовалась своеобразная смесь индуистско-буддистских и мусульманских цивилизационных традиций. Правда, степень ис-ламизации не везде одинакова. Наиболее высока она в Пакистане, а также в Бангладеш, ранее являвшейся его частью, но в 1971 г. завоевавшей независимость в результате очередной индо-пакистанской войны. Явная тенденция к еврокапиталистическому пути развития сочетается в Пакистане с довольно сильным элементом фундаментализма, а это приводит к внутренним конфликтам и политической нестабильности, характерной для исламских государств.
По-иному складывается судьба Индии и тяготеющих к ней в цивилизационном отношении Непала и Шри-Ланки. Несмотря на раздел Индии в 1947г., в стране на сегодняшний день проживает до 100 млн мусульман, что создает важнейшую проблему устранения национально-религиозной розни. Но в целом в стране побеждает индо-буддистская традиция, и это оказывает влияние на многие сферы жизни. Немалое значение имеет и то, что зачатки процесса модернизации проявились еще в эпоху колониальной зависимости Индии. В экономике страна избрала еврока-питалистический путь, а в политическом устройстве органично усвоила британскую демократическую парламентскую систему, которая, впрочем, и поныне сочетается с весьма архаичной и недемократической кастовостью (хотя официально она давно отменена).
Индия продолжает оставаться государством, где большая часть населения находится на грани нищеты и даже голода. Помимо решения национально-религиозных проблем, перед страной стоит задача добиться не формального, а реального равенства всех индийцев вне зависимости от их касты, приостановить быстрый рост рождаемости с тем, чтобы наконец прокормить свое население. В целом же пока буддистско-индуист-ские нормы жизни (и даже пресловутая кастовая система) помогают Индии сохранить политическую стабильность и не допускать роста социальной напряженности.
К этой группе стран обычно относят Южную Корею, Тайвань, Сингапур и Гонконг (последний в 1997г. вошел в состав Китая), которые развиваются по японской модели капитализма. К ним примыкают Таиланд, Малайзия, Индонезия и Филиппины — своего рода «второй эшелон», уже достигший определенных успехов, но пока отстающий от первой четверки наиболее преуспевающих стран.
Южная Корея и Тайвань в последние десятилетия XX в. совершили поистине фантастический рывок вперед, пройдя, как и Япония, через фазу жестких авторитарных режимов, которые энергично поддерживали частное предпринимательство. Особенно поражает южнокорейское «чудо»: экономика страны успешно соперничает с японской, ее фирмы занимают почетное место в ряду самых известных и богатых корпораций мира. По мнению специалистов, сейчас Южная Корея отстает в своем экономическом развитии от Японии примерно на 10—15 лет, и этот разрыв будет, по-видимому, сокращаться и в будущем.
В чем же секрет этих «чудес», демонстрируемых названными странами Юго-Восточной Азии? Здесь также очень многое зависит от цивилизационнои традиции, складывавшейся в этом регионе под сильным влиянием конфуцианства, которое поощряет соревновательность, личное самосовершенствование и одновременно — стремление к улучшению благосостояния. Иными словами, конфуцианство по сравнению с исламом дает возможность более органично вписаться в процесс модернизации. Важную роль сыграли и внешние обстоятельства: Южной Корее, например, значительную помощь оказывали США и Япония, а Сингапур и Гонконг удачно использовали все преимущества своего географического положения на пересечении главных торговых морских путей. И в результате ведущие страны конфуцианского «блока» довольно быстро перешли из «развивающихся» в разряд передовых высокоиндустриальных стран.
Государства этого региона, казалось бы, имели благоприятные возможности для проведения модернизации и дальнейшего развития: ведь практически все они завоевали независимость еще в начале XIX в. Тем не менее молодые латиноамериканские государства сразу же оказались в орбите финансово-экономического влияния США (а также ряда ведущих держав Запада) и долгие десятилетия были обречены на роль сырьевого придатка. Отрицательно сказывалась на развитии Латинской Америки и политическая нестабильность: до 60—70-х гг. XX в. регион сотрясали государственные перевороты (в основном военные), мятежи и даже гражданские войны. Это нередко приводило к вводу американских войск то в одну, то в другую страну Латинской Америки, что, в свою очередь, еще больше усиливало их зависимость от США.
После первой мировой войны в государствах региона нарастает движение за укрепление национальной самостоятельности. Постепенно (примерно с 30-х гг.) и США меняют свою тактику отношений со странами Латинской Америки, предпочитая довольно жесткому давлению (а порой и прямому диктату) более гибкое взаимодействие с ними в экономической, политической, культурной и других сферах.
Этот процесс, развивавшийся более или менее мирно, привел к тому, что уже в 50—60-е гг. в ряде латиноамериканских стран не только наметился стабильный экономический подъем, но и произошло качественное изменение всех сфер производства и жизни в целом. К концу XX в. Бразилия, Чили, Мексика, Аргентина, Венесуэла и некоторые другие страны вышли в число вполне развитых стран, в экономике которых в зависимости от местной специфики разумно сочетаются индустриальный и аграрный секторы.
В политическом отношении страны региона ориентированы на уже проверенные историей модели, в основном на американскую. Многие из них в свое время «переболели» стадией диктаторских режимов, в процессе которой наметился любопытный феномен: такие режимы, сменяя либеральные правительства, добивались заметных позитивных сдвигов не только в экономике, но и в социальной сфере. Относительно природы этого феномена у историков нет единого мнения.
Несколько попыток привить в Латинской Америке социалистическую модель успехом не увенчались. Лишь на Кубе с 1959 г. стабильно существует социалистический режим во главе с Ф. Кастро. Но и там в последние годы власти вынуждены были сделать шаги в сторону рыночной экономики и пойти на некоторые демократические изменения.
В целом же «третий мир», несмотря на его сохраняющееся отставание от ведущих индустриальных держав (а также другие проблемы), представляет сегодня огромную силу. Бывшие колониальные и зависимые страны, которые Запад длительное время рассматривал как сырьевую базу, заманчивый объект дележа, твердо заявили о своей решимости развиваться самостоятельно и уже добились заметных успехов на этом пути. Примеры Южной Кореи, Тайваня и ряда других стран убедительно говорят о том, что «третий мир» стоит на пороге постиндустриальной фазы цивилизации и способен успешно вписаться в нее. Сам термин «третий мир», как бы указывающий на второстепенность (и даже «третьесте-пенность») этих государств по отношению к ведущим, постепенно отходит в прошлое, становится условным не только по форме, но и по существу.
Ведущие развивающиеся государства Азии, Африки и Латинской Америки уже в наши дни в ряде отраслей хозяйства составляют конкуренцию основным европейским державам и США. В XXI веке этот процесс, безусловно, будет развиваться, поэтому важно, чтобы он не приводил к конфликтам, а оставался в рамках именно деловой конкуренции.
Вопросы и задания
1. Как вы понимаете термин «третий мир»? Попробуйте самостоятельно найти синонимы этому понятию.
2. Какие проблемы стоят перед «третьим миром» в целом? Можно ли сказать, что в одних его регионах эти проблемы решаются более, а в других менее успешно? Обоснуйте свой ответ.
3. Какие «блоки» (группы) стран можно выделить в «третьем мире»? На чем основывается именно такое деление, согласны ли вы с ним?
4. Как на различных этапах истории менялись отношения между ведущими капиталистическими странами и «третьим миром»? С чем были связаны эти изменения?
Источник
