Статьи: Религия
Протоиерей Димитрий ЛЕСКИН
Религиозный фактор в развитии современного общества: опыт России и Европы
Протоиерей Димитрий Лескин — настоятель Архиерейского подворья, зав. кафедрой теологии СамГАПС, директор Православной классической гимназии, кандидат философских наук, кандидат богословия
Вопросы взаимодействия Церкви и государства, Церкви и общества не могут быть для нас праздными. На протяжении тысячелетий сложилось несколько моделей взаимодействия Церкви и государства. И самыми главными формами и традициями следует назвать те, наследниками которых мы являемся. Это православная цивилизация. Она, увы, лишь в осколках существует в России и до настоящего времени. И есть другая, западная модель, которая сейчас переживает тоже не лучшие времена, но сохранилась в большей степени. В чем же они состоят? Для Запада всегда был характерен принцип власти. Церковь воспринималась как «распорядительница» всего земного бытия. Поскольку Бог есть Властелин мироздания, его Творец, Создатель, Пантократор, то, соответственно, и Папа Римский как глава Церкви, как наместник Христа на земле ощущал свою прерогативу быть господином вселенной. Католическая теория двух мечей говорит о том, что в руках Церкви сосредоточена власть духовная, но также и власть светская, государственная. И свою легитимность любой светский правитель — король, князь, граф, владелец какого-то земельного участка — может получить только из рук Церкви. Папа, епископ Рима, выше любого епископа, но также и любого короля. Этот принцип сформировался на католическом Западе очень давно, еще в первом тысячелетии по Рождеству Христову. Он позволил создать мощную церковную структуру, которая на протяжении столетий доминировала во всех сферах жизни: государственной, культурной, образовательной. Все эти области пронизывались, и порой очень властно, непосредственным воздействием католической церкви. Папа Римский ощущал себя наместником Бога на земле, стоял выше любой инстанции: собора епископов, представительства всех общин или земель Европы и т.¬д. Он нес полноту ответственности за весь мир. Эта концепция, хотя она и не имеет прямого основания в Евангелии, оказалась и для Средних веков, и для Нового времени очень крепким стержнем построения общественных отношений. Мы помним противоборство в ХI-ХII веках германских императоров и Римского Папы, споры об инвеституре, когда народ безапелляционно поддерживал Ватикан.
На протяжении столетий на Западе сформировалась особая модель церковно-государственных отношений, которая частично действует до настоящего времени в большинстве католических стран. Католической церковью был принят односторонний принцип абсолютного невмешательства государства в дела Церкви. Сама же Церковь могла влиять на любые дела своей страны. В католическом Средневековье эти принципы выражались в том, что Папа Римский напрямую издавал директивы королям, владетельным князьям и т. д. Как правило, эти директивы были безукоризненно исполняемы государственными деятелями. Мощь католической машины даже сейчас трудно оценить. А чем она была 500-600 лет назад, можно увидеть из многочисленных памятников истории и литературы.
Но восточной православной традиции никогда не была характерна эта тенденция властвовать, концепция двух мечей, а также теория двух светил: как солнце сияет ярче других звезд, так власть Папы превосходит власть любого земного самодержца. На других основаниях формировалась восточная православная культура. В своем идеале она была представлена в «Новеллах» императора Юстиниана и обозначена как принцип симфонии, то есть созвучия властей. В его основе лежат евангельские речения Господа: «Царство Мое не от мира сего», «Богу — Богово, а кесарю — кесарево». С одной стороны, принцип разделения властей, Церкви и государства в той или иной форме всегда присутствовал в Православной Церкви, но не в современном смысле отделения Церкви от государства. Считалось, что область соработничества Церкви и государства существует, но природа их все же разная. Благодаря этому положению Церкви в итоге удалось избежать тех откровенных перверсий, которые были распространены на средневековом Западе. Действительно, у нас не было инквизиции, не было принципа властвования человеческими душами посредством таинства исповеди и такого искажения, как учение об индульгенциях, которое, кстати, до сих пор не до конца отринуто западной Церковью, поскольку полностью соответствует католической экклезиологии. До настоящего времени существует институт Святейшей инквизиции в Ватикане, правда, называется он теперь «Конгрегацией по вопросам вероучения или доктрины веры». Кто побывал в юбилейном 2000-м году в Риме, тот мог наблюдать: в каждой папской базилике висело огромное объявление, что совершив такие-то действия, человек, вследствие учения об индульгенции, получает полное отпущение грехов. Конечно, нельзя пользоваться банальным штампом советской идеологии, которая утверждала, что это просто покупка прощения. Главным элементом учения об индульгенции опять же был принцип власти Церкви, власти папы «вязать и решить», властвовать человеческими душами в соответствии с правом, которыми обладает только Католическая церковь.
В XIX–ХХ вв. католичество во многом лишилось своих доминирующих позиций, но можно сказать, что в лице своих понтификов оно не отказалось от большинства своих основных положений. Мы помним о папе Пие IХ, который объявил себя узником Ватикана, не желая находиться на территории государства Италии. И в третьем поколении в лице Пия ХI папы добились от Муссолини, чтобы государство Ватикан было признано. До сих пор он выступает не только как церковная, но и государственная организация.
Симфония властей
Были, конечно, искажения и на Православном Востоке: то, что называют «цезарепапизмом», когда церковная власть ущемлялась со стороны власти светской. Империя и Церковь исторически никогда не находились в идеальном взаимодействии. Но в основном удары наносило именно государство. В истории России существовал ряд примеров таких искажений, которые в конце концов приводили к страшным религиозным потрясениям. В том числе и раскол ХVII века, который многие считают внутрицерковным делом, а Святейшего Патриарха Никона чуть ли не единственным автором реформы и виновником последующей катастрофы. Но более внимательное изучение источников показывает, что сам Патриах Никон никогда не демонстрировал столь нетерпимого отношения к старому обряду, как это делали его восприемники — представители государственной власти. Именно государство нашло способ через раскол в определенной степени отнять у Церкви ту авторитетность и влияние на все процессы в России, ослабив ее гонением огромного числа людей. В ХVII — начале ХVIII века до пятидесяти процентов русских людей называли себя староверами, старообрядцами. Несмотря на это, государство отстаивало жесткую позицию, которая в конце концов привела к петровским преобразованиям.
Несколько слов необходимо сказать и о синодальном этапе русской церковной истории. Сейчас принято бросать камни в сторону имперского периода. Действительно, мы знаем, что Церковь находилась в плененном состоянии, но, с другой стороны, совершенно несправедливыми являются те заявления советского времени, которые и сейчас продолжают повторять сторонники либерально-демократической линии развития России. Они считают, что дореволюционная система церковно-государственных отношений ушла в безвозвратное прошлое, что государственная церковность не оправдала себя в истории России, что именно она привела к кризису религиозного сознания и революции, и что не было никакой выгоды ни государству, ни Церкви от такого взаимодействия.
Не так думали русские императоры и многие выдающиеся государственные деятели. Я позволю себе несколько зарисовок для описания тех направлений, в русле которых развивались церковно-государственные отношения в ХIХ веке.
На самом деле, эта сфера была чрезмерно детализирована в российской юстиции1 . Более тысячи законов и подзаконных актов мы находим в «Своде законов Российской империи» — этом колоссальном сборнике, насчитывающем несколько десятков томов, которые регламентируют отношения Церкви и государства, начиная со всем известного «Духовного регламента» архиеп. Феофана (Прокоповича). Согласно русским юридическим положениям, есть четыре религиозные группы, с которыми взаимодействует государство России на своей территории. Первая — это, естественно, сама Русская Православная Церковь: «господствующая религия», государственная Церковь. Ее верховным покровителем и главою являлся русский император, который не мог исповедовать никакой другой веры, кроме Православия. Соответственно, было создано огромное количество всевозможных преференций для того, чтобы Православная Церковь, казалось бы, совершенно спокойно и открыто осуществляла свою миссию. Но, на самом деле, как показал Поместный собор 1917-1918 гг., а за 15 лет до него — русские епископы в своих «Отзывах по вопросу о церковной реформе», ни одна из религиозных организаций не была столь жестко контролируема, как Российская греко-кафолическая Православная Церковь. Таково было ее дореволюционное название.
Ко второй группе относились другие христианские конфессии: католики и протестанты. Мало того, что их религиозные общины были абсолютно легализированы в Российской империи, но, самое главное, они получали фактически все те же дотации, особенно католики, что и Православная Церковь. Например, государство полностью содержало римо-католические образовательные учреждения на территории России, а также институт капелланов для военнослужащих католиков. На территории Российской империи костелы строились тоже во многом благодаря государству. Но, с другой стороны, все контакты с Римским престолом российские католики могли осуществлять только через министерство иностранных дел. Государство очень четко регламентировало форму взаимодействия российского католицизма с римским. Особенное внимание уделялось моментам антигосударственной пропаганды, подтачиванию внутреннего строя, которые предполагались все-таки возможными от лица Католической церкви. Фактически те же преференции получало и лютеранское духовенство: при открытии всякого прихода четко определялось, какую сумму средств община выделяет на содержание пастыря, просветительскую работу и прочее. Единственное, чего не имели представители второй группы — это возможности миссии, катехизаторской работы, обращения в свою веру других народов России.
К третьей группе относились нехристианские религии. Прежде всего, ислам и иудаизм. Интересно, что в законных актах Российской империи иудаизм стоял выше ислама. Естественно, государство в определенной степени также контролировало и во многом помогало деятельности этих конфессий. Известно, что еще в XVIII в. в Уфе было создано Духовное управление мусульман, которое существует до сих пор. Оно содержалось исключительно на средства Российской империи. Государство активно содействовало формированию миролюбивого варианта ислама. Талгат Таджуддин, современный глава Духовного управления мусульман России, неоднократно отмечал, что именно в ХVIII-ХIХ веках была выработана особая традиция российского ислама, значительно более терпимого и уважительно относящегося к христианству, по сравнению, например, с его арабским эквивалентом2 .
Наконец, в четвертую группу входили нетерпимые и незаконные религии: секты и движения, которые государство преследовало. Это мормоны, молокане, свидетели Иеговы, появившиеся на территории России еще до революции, и другие организации, которые власть не только не поддерживала, но, наоборот, карала всей мощью своего аппарата. Да, эта система была своеобразной, в полноте она невосстановима в настоящее время. Но даже в силу глубины проработки в ней многих сторон государственно-конфессиональных отношений стоит обратиться к ее историческому изучению.
Общество тотально расцерковлено
В своем интервью пресс-центру Саратовской епархии в мае 2006г. Полпред Президента в Поволжском федеральном округе А.В. Коновалов, касаясь темы современного положения дел в сфере церковно-государственного взаимодействия, сформулировал несколько важных положений. Он отметил, что на протяжении долгого времени в России целенаправленно разрушалась традиция соработничества государства и Церкви. Сейчас для многих выглядит странным, если священник появляется на каких-то светских мероприятиях, и, наоборот, чиновник, военный, милиционер — в церкви. И далее он говорит о том, что в современной России общество тотально расцерковлено.
И с этим трудно не согласиться. Те традиции, которые на протяжении столетий формировались в Россиской империи, были огнем и мечом выжжены в ХХ веке. И сейчас необходимо стремиться восстановить то возможное, что было в этой области выработано до революции. Но при этом важно знать опыт наших западных соседей, который нас постоянно призывают перенимать. Учитывая это, хотелось бы в нескольких словах описать религиозный опыт таких, несомненно передовых европейских стран, как Германия и Франция.
В демократической Германии
Начнем с Германии. Эту страну никто и никогда не обвинит в том, что она не светское государство. Но если бы одна пятая, а может быть, одна десятая церковно-государственной политики, которая проводится в этой стране, была реализована в России, мы бы стали свидетелями еще большего расцвета тех инициатив Церкви, которые она осуществляет сейчас практически в одиночку.
Вот несколько примеров, иллюстрирующих, как государство строит свои отношения с Церковью в Германии. Законодательство Германии выделяет несколько типов общественных объединений. Главный закон, Конституция ФРГ, содержит обширный раздел по вопросам взаимодействия религии и государства. В том числе и в вопросах образования. Хотя формально государственной Церкви в Германии нет, но существует «официальная Церковь»: католичество и лютеранство, которые воспринимаются как некий эквивалент церковности. И государство осуществляет самые непосредственные и разнообразные связи и взаимодействие с этими религиозными объединениями. Прежде всего, это осуществляется в области образования, воспитания, военной и социальной сферах. Например, в обязательном порядке в образовательных учреждениях предполагается преподавание религии: с начальной школы до высших учебных заведений. Все 12 лет немецкие школьники изучают предмет, который называется очень просто: религия. (Сравните, у нас какой-нибудь либеральный публицист достает выступление Патриарха или митрополита Кирилла и говорит: «Ах, вот они, церковники, говорят о православной культуре, а сами хотят изучать Закон Божий!». В их устах «Закон Божий» звучит хуже, чем «сексуальное просвещение» и т.п. — нечто страшное, что само по себе должно ужаснуть все просвещенное сообщество). Но вот факт: в демократической Германии, которую так часто ставят нам в пример, изучается религия. Подчеркиваю, так называется предмет: католицизм или лютеранство. По объему он занимает до 10% учебного времени во всех негосударственных и государственных учебных заведениях. В некоторых землях этот процент еще больше. Но менее 8% нет ни в одной земле Западной Германии. Естественно, данный предмет не может носить обязательного характера. Но в то же время любой родитель, приводя ребенка в школу, должен определиться, какой предмет он будет изучать в этом блоке, который финансирует государство: либо религию, либо светскую этику. И 90% родителей выбирают такой предмет, как религия. Государство полностью оплачивает труд преподавателя. Более того, этот преподаватель должен иметь положительное заключение о своей педагогической деятельности от мест¬ного епископа. Только после получения официального документа от Церкви он может приступить к преподаванию мировоззренчески ориентированного курса. Если такого заключения нет, например, по причине несоответствия нравственного уровня преподавателя, то делается отвод, и никакая государственная служба, включая Министерство образования, не может дать разрешение этому педагогу обучать детей религии. Физкультуре, математике — пожалуйста, но не религии. И это очень четко прописано в законных актах. С другой стороны, государство само в своих университетах и институтах готовит преподавателей религии. Если же у государства нет достаточного количества педагогов, оно может обратиться к Церкви с просьбой направить в школу специалиста, подготовленного в духовных учебных заведениях, семинариях или теологических институтах. Тогда Церковь осуществляет подготовку такого преподавателя на договорной основе. То есть государство финансирует все годы обучения или переподготовки этого специалиста в церковном вузе.
Можно сказать, что почти та же система существует и в армии. Институт капелланов не упразднен, но активно действует благодаря поддержке Бундесвера.
На родине свободы, равенства и братства
Но скажут, Германия всегда достаточно консервативная страна, а как обстоят дела во Франции, флагмане демократии? «Свобода, равенство и братство» — пришли к нам из этого государства. Самая расхристанная страна в Европе, несомненно, это Франция. Более того, сейчас на фоне все большего расцерковления французского общества идет наращение исламского фактора. Крупнейшая мусульманская община в Европе, более 5 млн человек, проживает в предместьях Парижа. Как мы знаем, ситуация уже начинает выходить из-под контроля. Дело в том, что это понимают и сами французы. Многие государственные деятели с тревогой говорят, что большинство французских школьников, когда слышит слово «Троица» (Тriniti), думают, что это станция парижского метро. Соответственно, они не знают одного из главных догматических учений о троичности Божества.
Учитывая этот печальный факт, еще в октябре 2005 г. парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла рекомендацию, утверждающую, что террористические акты, расизм, межнациональные конфликты имеют религиозный аспект. При этом в европейских семьях знание религии уходит, а невежество и фанатизм растут. ПАСЕ призвала кабинет министров изучить возможные подходы к изучению основ религии и, прежде всего, христианства в начальной и средней школе и обратилось к правительствам европейских государств с предложением обеспечить изучение основ религии в государственных школах3 .
Никто в ПАСЕ не сказал, что изучение религии приведет к обострению конфликтов, межконфессиональной розни, тогда как в России мы часто слышим: «Да что вы! А как мусульмане на это отреагируют»? Это обычная пугалка советского времени, которая никакого отношения не имеет к реальному пониманию вещей. В Европе это, видимо, понимают лучше, чем в нашей стране. И вот сейчас Франция, в которой не так уж мало осталось христианского, со следующего учебного года вводит дополнительные часы культурологического изучения религии.
И все же, каковы статистические данные по Франции? В 1980 году численность духовенства в этой стране, где проживает 60 млн человек, то есть в 2,5 раза меньше, чем в России, достигало 40 тысяч человек. В настоящее время оно стремительно сокращается и составляет 26 тысяч человек. Но это больше в полтора раза, чем в современной России, где сегодня действует 16 тыс. храмов, которые окормляет 15 000 священников (данные 2003 г.)4. Представьте себе, небольшое в сравнении с Россией государство Европы имеет духовенства больше, чем наша огромная возрождающаяся страна.
Еще одно замечание. Франция ни при каких условиях не отказывается от своих христианских традиций. Например, от календаря. До середины ХХ века во Франции существовало 4 католических праздника, сейчас — 6 праздников: Пасхальный понедельник, Духов день и другие являются государственными выходными. Кстати, пасхальные выходные в Германии длятся 4 дня, в Австрии — 3: Страстной Четверг, Страстная Пятница и Светлый Понедельник. Россия — единственная страна в Европе, в которой Пасха не является государственным праздником.
В ряде областей, которые находятся на востоке и севере Франции и более учитывают германскую специфику, обучение религиозным дисциплинам осуществляется за государственный счет.
На территории бывшего Союза
Те же самые процессы происходят в бывших республиках Советского Союза. Армения утвердила официальный статус Армяно-григорианской церкви. Церковь признана государственной, с ней заключен конкордат. В Грузии конкордат заключен с Грузинской Православной Церковью. Латвийское законодательство для лютеран-евангелистов утвердило статус официальной традиционной религии со всеми вытекающими преференциями. В Молдавии Православная Церковь обладает официальным статусом. Это обычная схема европейского законодательства. В России данный вопрос в настоящее время даже не стоит. Скромное упоминание в преамбуле Закона о свободе совести и религиозных объединениях (которая не имеет законодательной силы), об особой роли Православия в истории России, вызвало шквал гневных отповедей не только из-за границы, но и изнутри нашего «просвещенного» сообщества. До сих пор вопросы государственно-церковного сотрудничества мы обсуждаем на пещерном уровне. Никакого концептуального построения отношений между Церковью и государством, серьезного учитывания европейской практики, у нас не происходит. Фактически это единственная область, в которой мы никоим образом не ориентируемся на Западную Европу. Естественно, никакого искажения принципов светского государства не будет, если Православной Церкви и, например, исламу будет придан статус официальных традиционных религий на территории России. Если мы по примеру Германии, Австрии, Италии, Испании, Чехии, Португалии и ряда других стран введем особую систему взаимодействия с наиболее распространенными в государстве религиями. В той же демократической Франции государство финансирует выступления Католической церкви на телевидении. У нас же, стыдно признавать, перед Московской Патриархией ставится вопрос о плате федеральным каналам за трансляцию Пасхального и Рождественского богослужений.
Цель выступления — привлечь внимание, с одной стороны, к исторической традиции, а с другой стороны — к тому опыту, который во многом для нас поучителен. В данной сфере нет ни одного вопроса, более важного, чем соработничество Церкви и государства в области образования и социального служения. Верится, мы сможем изменить в лучшую сторону ситуацию, которая существует сегодня, потому что душа народная, ее внутренняя жизнь сохранились, несмотря ни на что. Наш народ духовно не умер. Так, в Европе все есть, а храмы пусты. А у нас никакой политики государства по взаимодействию с Церковью вообще нет, но на каком-то ментальном уровне люди сами тянутся к ней. Русский человек остается христианином. А это значит, что идеи Святой Руси, Третьего Рима, которые закладывались в России изначально, живы и еще могут воскреснуть в душе русского человека.
1 Критический, но содержательный обзор дореволюционной вероисповедной политики представлен в книге: Вероисповедная политика российского государства. М., 2005. С. 17–18.
2 См., например: Угроза ислама или угроза исламу? (по итогам международной конференции). М., 2004. С. 22.
3 Совместные действия Совета Европы и религиозных конфессий//Церковный Вестник Тольятти, 2006. № 4. С. 4.
4 В своем обращении к клиру, приходским советам храмов Москвы, наместникам и настоятельницам ставропигиальных монастырей на епархиальном собрании 5 декабря 2006 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II привел статистические данные: 27303 приходов, 29450 священников на всей территории Русской Православной Церкви (включая Украину, ближнее и дальнее зарубежье)//Обращение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II к клиру, приходским советам храмов Москвы, наместникам и настоятельницам ставропигиальных монастырей на епархиальном собрании 5 декабря 2006 г. М., 2007. С. 14.
Источник
