Россия – самый влиятельный игрок на Ближнем Востоке. Опрос в ближневосточных странах
Опрос, проведенный вашингтонским исследовательским центром Pew Research был посвящен изучению общественного мнения о региональной политике среди граждан Туниса, Ливана, Иордании, Израиля и Турции, пишет издание Haaretz.com.
Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху был признан наименее популярным лидером в регионе, отстав даже от президента Сирии Башара аль-Асада и президента Ирана Хасана Рухани.
«В то время как 64 процента респондентов по всему региону заявили, что в настоящее время Россия оказывает на ситуацию в регионе гораздо большее влияние, чем десять лет назад, почти аналогичные цифры, 63 и 62 процента соответственно, считают, что то же самое можно сказать о влиянии Турции и Соединенных Штатов», – приводит статью MixedNews.
Более половины опрошенных (53%) полагают, что влияние Ирана в регионе выросло за последнее десятилетие, в то время как аналогичный показатель для Израиля составил 46%, а для Саудовской Аравии – 41%. По данным опроса, единственной страной, которая утратила часть своего влияния за последние 10 лет, стал Египет, причем 46% респондентов заявили, что сегодня он менее влиятелен, и лишь 19 процентов считают, что региональное влияние Египта увеличилось.
В ходе опроса было также исследовано отношение жителей к лидерам других стран региона. Иными словами, респондентам не предлагали оценивать популярность собственных лидеров.
«В Иордании король Саудовской Аравии Салман ибн Абдул-Азиз Аль Сауд оказался безусловным фаворитом, поскольку 86% респондентов высказались о нем с одобрением. Две трети опрошенных, около 66%, сказали то же самое о президенте Турции Реджепе Тайипе Эрдогане. Нетаньяху был признан жителями Иордании, принимавшими участие в опросе, наименее популярным среди лидеров региона, причем лишь 1 процент сказали, что относятся к нему с одобрением. Среди всех стран арабского мира лишь Иордания и Египет имеют мирный договор с Израилем», – говорится в материале.
В Турции единственным региональным лидером, которого позитивно восприняли более 20 процентов респондентов, также оказался саудовский монарх.
В Израиле наиболее популярными лидерами были признаны президент Египта Аабдель Фаттах ас-Сиси и король Иордании Абдулла II, которых положительно оценили соответственно 44 и 43 процента респондентов. Эрдоган и король Салман получили одобрение соответственно 15 и 14 процентов израильских респондентов. И, наконец, менее 7 процентов голосов достались Башару аль-Асаду и Хасану Рухани.
Отмечается, что «фактически единственной страной из пяти опрошенных, где Асад и Рухани пользовались некоторой популярностью, стал Ливан: оба получили наивысшую оценку – 45 процентов позитивных откликов». Нетанияху «пришел последним», причем свое одобрение ему выразили 0 процентов ливанских респондентов.
В Тунисе выиграл конкурс популярности Эрдоган – 59% опрошенных заявили, что одобряют его действия. Нетаньяху и здесь оказался наименее популярен – лишь 7% тунисцев отдали ему свои голоса.
Источник
Самые влиятельные страны ближнего востока
Дубай, ОАЭ. Объединенные Арабские Эмираты вошли в топ-10 самых влиятельных стран мира в 2020 году, обогнав в рейтинге Австралию, США и Великобританию. Глобальный рейтинг выпустила на этой неделе компания FutureBrand.
ОАЭ стали 9-й по степени влияния страной мира, Дубай также занял 9-е место в рейтинге самых влиятельных городов мира. Австралия, США и Великобритания заняли 11-е, 13-е и 20-е места соответственно.
Страновой рейтинг составлялся в течение 6 месяцев после начала пандемии, в его формировании приняли участие более 2500 людей из разных стран мира, включая руководителей высшего звена, государственных служащих и других высокопоставленных руководителей. От респондентов требовалось оценить имидж и репутацию 75 ведущих стран из списка Всемирного банка, исходя из их валового внутреннего продукта (ВВП).
В этом году рейтинг продемонстрировал неожиданную устойчивость стран, столкнувшихся с пандемией и кризисами. В частности, лидеры ОАЭ установили строгие и нерушимые правила и нормы для борьбы с COVID-19, которые строго соблюдались. Они также распространяли маски и антисептики во многих общественных местах.
«В частности, ОАЭ – один из важнейших экономических центров Ближнего Востока. Хотя страна традиционно консервативна, она, тем не менее, является одной из самых либеральных монархий Персидского залива и в этом году стала первой страной региона, установившей дипломатические отношения с Израилем. Эта небольшая, но амбициозная страна, которая является региональной державой и заслуживает внимания», — говорится в отчете.
10 самых влиятельных стран мира:
- Япония
- Швейцария
- Норвегия
- Германия
- Канада
- Дания
- Финляндия
- Швеция
- ОАЭ
- Новая Зеландия
Источник
Путина назвали самым влиятельным иностранным лидером на Ближнем Востоке
Россия стала важнейшим игроком на Ближнем Востоке, а президент страны Владимир Путин — самым влиятельным иностранным лидером. Такую позицию выразил в воскресенье, 20 октября, в газете Sunday Times редактор британской вещательной корпорации Би-би-си по Ближнему Востоку Джереми Боуэн.
«Путин стал самым влиятельным иностранным лидером на Ближнем Востоке. Он близок к израильтянам, но работает вместе с врагом Израиля — Ираном. Оставаясь близким с Ираном, он только что посетил их противников — Саудовскую Аравию и Объединенные Арабские Эмираты», — пишет Боуэн.
Он также отмечает, что у Путина нет «волшебного подхода» к Ближнему Востоку, но российский президент занял пространство, которое открылось после того, как США, Великобритания и Франция не стали пытаться предпринимать решительные действия в Сирии.
«Пока они мучительно думали, что им сделать, Путин действовал», — говорится в статье.
«Путин может оказать влияние, потому что там нет больше никого, ни одна крупная держава не готова бросить ему вызов. Ближний Восток может ударить в спину, но этого пока не произошло. Когда-нибудь в будущем Россия окажется в первом ряду претендентов на заключение контрактов на восстановление лежащей в руинах страны (Сирии. — Ред.). Для Путина, возможно, это даже более важно теперь, когда Россия вернула себе могущество на Ближнем Востоке и с ней нельзя не считаться», — отмечает эксперт.
Джереми Боуэн полагает, что решающее влияние на ситуацию в Сирии окажет грядущая встреча президента России с главой Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом в Сочи, намеченная на 22 октября.
«Путин, возможно, окажет большее влияние на то, как закончится кризис. Россияне говорят со всеми сторонами конфликта, что не удавалось никакой другой стране. В то время как Соединенные Штаты уходят с Ближнего Востока, россияне идут вперед», — заключил Боуэн.
15 октября Владимир Путин в ходе беседы по телефону с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом пригласил его в Россию, и приглашение было принято. 22 октября в Сочи стороны планируют обсудить следующую фазу процесса создания зоны безопасности на севере Сирии.
17 октября США и Турция во время переговоров договорились о приостановке турецкой военной операции в Сирии на 120 часов. Отмечалось, что Анкара приостановит операцию «Источник мира», чтобы дать возможность курдским отрядам отойти в безопасную 32-километровую зону около сирийско-турецкой границы. Этому будут содействовать США: по словам американского вице-президента Майка Пенса, войска Вашингтона уже работают с курдскими отрядами, помогая их отводу.
9 октября президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган объявил о начале военной операции в Сирии под названием «Источник мира».
Источник
Ближний Восток: расстановка сил и современные угрозы
Современный Ближний Восток, регион включающий в себя страны Аравийского Полуострова, Египет, Израиль, Иорданию, Иран, Ирак, Кипр, Ливан, Палестинские земли, Сирию и Турцию, является самым напряженным и конфликтогенным очагом мировой политики. Если в конце XIX начале XX вв. Балканы по праву считались «пороховой бочкой» Европы с точки зрения их способности вовлечь ведущие державы в глобальную войну, то в современных международных отношениях схожую роль играет Ближний Восток. Так же, как и в свое время балканские государства, ближневосточные страны, обладая при этом большим населением и ресурсами, фактически, оказались не вписаны в сложившийся мировой порядок. При этом, внутрирегиональная архитектура отношений на Ближнем Востоке образует уникальную, ни на что не похожую политическую реальность, в которой прослеживаются элементы и классического европейского баланса сил, и биполярного противостояния, и средневекового религиозного миропорядка.
Основная причина, обусловившая современную политическую конфигурацию Ближнего Востока, заключается в том, что регион состоит из нескольких равноценных по политико-экономическому потенциалу центров силы, чьи идеологические и политические противоречия столь глубоки, что им крайне тяжело сосуществовать друг с другом на внеконфликтной основе. Поэтому, с одной стороны, регион находится в постоянном напряжении, балансируя на грани войны и мира, а с другой, привлекает пристальное внимание крупнейших международных игроков, которые затрачивают серьезные дипломатические и военные усилия для поддержания относительной стабильности в регионе и извлечения собственной выгоды из центра мировой добычи углеводородов. Таким образом в силу указанных причин на Ближнем Востоке перманентно сохраняется гоббсовское состояние войны «всех против всех».
Одна из крупнейших и влиятельнейших сил ближневосточного региона представлена блоком суннитских государств Аравийского полуострова во главе с Саудовской Аравией, которая будучи мощнейшим в экономическом и военном отношении государством субрегиона определяет политику своих сателлитов. Цель же аравийской политики довольно проста: сохранить и укрепить статус крупнейшего экспортера нефти, влияющего на мировое ценообразование, и, как держателю важнейших мусульманских святынь (Мекка и Медина), обеспечить роль духовного центра мирового ислама[1]. Для этого среди прочих задач Эр-Рияду крайне важно обеспечить прочные региональные позиции, поскольку сразу несколько сил имеют целью пошатнуть его политическое, экономическое и идеологическое доминирование.
Главным оппонентом Саудовской Аравии на Ближнем Востоке является Иран. Обладая немного меньшим политическим и экономическим ресурсом (преимущественно из-за введённого против республики санкционного режима), ИРИ, несмотря на то, что Саудовская Аравия по данным на 2016 г. является четвертой в мире державой по объему расходов на оборону[2], превосходит своего соперника по военному потенциалу. Кроме того, для усиления позиций в противостоянии с арабскими монархиями ИРИ с момента исламской революции 1978-1979 гг. занимался формированием собственного политического блока из числа народов, придерживающихся шиитской идеологии[3].
В итоге, глобальное суннито-шиитское противостояние между Саудовской Аравией и Ираном привело к возникновению нескольких горячих точек на карте Ближнего Востока – в Ираке, Йемене, Ливане и Сирии – где, соответственно, каждая из сторон поддерживала близкие ей политические силы. Долгое время Иран, вынужденный параллельно противостоять международному давлению со стороны стран Европы и США, проигрывал своему сопернику. В 2015 г. Саудовская Аравия образовала Исламскую военную коалицию, военно-политический блок, состоящий из 34 государств суннитских государств, который стал ничем иным, как фронтом противостояния шиитским силам на Ближнем Востоке[4]. Однако, даже несмотря на столь серьезное сопротивление с 2015 г. в ближневосточной политике наблюдается коренной перелом в пользу Ирана.
Основная причина этого заключается в возникшей после “арабской весны” политической реальности, воздействие которой на общества ближневосточных стран было усилено экономическим эффектом от падения цен на углеводороды. Как отмечают эксперты журнала The Economist, воспользовавшись хаосом гражданского брожения, специализированное крыло Корпуса стражей исламской революции Ирана («КУДС»), смогли привести к власти проиранские силы в четырех крупных ближневосточных столицах – Багдаде, Бейруте, Дамаске и Сане, что, фактически, привело к окружению Саудовской Аравии поясом шиитских стран[5]. Успехи Ирана в региональной политике были подкреплены принятием в 2015 г. Совместного всеобъемлющего плана действий, который должен был начать процесс поэтапного снятия с Ирана санкций, чему Саудовская Аравия при поддержке своих союзников (и Израиля) сопротивлялась с самого начала переговорного процесса.
Вдобавок к этому, в 2017-2018 гг. значительно обострился конфликт Саудовской Аравии с Катаром, который уже не первое десятилетие пытается пошатнуть лидерство Эр-Рияда на Аравийском полуострове. Умело распорядившись нефтегазовыми ресурсами, Катар построил мощную экономику со среднегодовым объемом ВВП в 150 млрд долларов, установил тесные дипломатические отношения с США, которые открыли на его территории крупнейшую военную базу, Ираном, с которым они делят богатейшее газовое месторождение Северное/Южный Парс, Израилем и Турцией, а также запустил канал Аль-Джазира, самое влиятельное международное исламское информационное вещание. Эффективность политики Катара наиболее очевидно проявилась во время арабской весны, когда ему удавалось, как и Ирану, успешно конкурировать с саудитами в ряде государств (Ливии, Египте, Йемене, Сирии) за политическое влияние. Это окончательно убедило Эр-Рияд в опасности своего соседа. В 2017 г. Саудовская Аравия, заручившись поддержкой США, убедила своих сателлитов начать дипломатическую блокаду Катара, чем, однако, лишь усилила взаимный антагонизм и толкнула Катар к еще более тесным отношениям с Ираном[6].
Однако ближневосточная политика не исчерпывается суннито-шиитским противостоянием Ирана, Саудовской Аравии и присоединившегося к нему Катара. Еще одним влиятельным игроком в ближневосточной политике является Турция. После прихода к власти в начале 2000-х гг. Партии справедливости и развития и постепенной концентрации власти в стране в руках президента Эрдогана Турция взяла курс на увеличение региональной и международной роли. Разумеется, в следствие этого отношения Турции с соседями складываются весьма непросто. С одной стороны, ее связывают тесные добрососедские отношения с Ираном в сфере экономик, с другой, из-за своих политических амбиций в регионе Турция является его противником и добивается ограничения его влияния[7]. По этим причинам у Анкары должны складываться позитивные отношения с персидскими монархиями и, в частности, с Саудовской Аравией, однако из-за амбиций в исламском мире и, например, проведении собственной линии в сирийском конфликте, направленной на поддержку туркоманов, в отношениях с суннитами также существуют серьезные проблемы. Кроме всего прочего, Турция является действующим членом Североатлантического альянса, что также влечет целый ряд последствий для отношений с государствами региона.
Не стоит забывать и о продолжающемся уже около 70 лет арабо-израильском конфликте, в котором пересекаются интересы основных игроков ближневосточной политики. На первый взгляд конфликт давно исчерпал себя и медленно угасает, изредка переходя в активную фазу. Однако это не совсем так. За долгие годы конфликт сильно видоизменился и из арабо-израильского стал палестино-израильским. Основной противник Израиля, Лига арабских государств, недееспособен и погряз во внутренних распрях. Главным же его соперником стал не имевший изначально никакого отношения к конфликту Иран и поддерживаемая им ливанская организация Хезболла. Израиль, в свою очередь, активно включился в ближневосточную политику, имеет собственные интересы на энергетических рынках, лоббирует трубопроводы, выводящие углеводороды Ближнего Востока на европейские рынки, выстраивает стратегическое партнерство с Турцией, находит точки соприкосновения с Саудовской Аравией и, разумеется, поддерживает непростой диалог со своим стратегическим партнером, Соединенными Штатами.
И, наконец, последним и важнейшим элементом ближневосточной системы международных отношений, без которого невозможно представить современную региональную политику, являются США. Из-за стратегического положения Ближнего Востока на мировой карте и интересов в нефтяном и оружейном бизнесе США всегда проявляли к нему повышенный интерес, который был особенно острым в период Холодной войны. Глобальное биполярное противостояние с СССР диктовало свою политическую логику, которая заключалась в необходимости поддерживать лояльные режимы и бороться с прокоммунистически настроенными. Однако даже после завершения Холодной войны модель поведения Вашингтона мало изменилась. Вместо того, чтобы использовать огромные ресурсы и глобальное влияние для обеспечения справедливого и стабильного миропорядка на Ближнем Востоке Вашингтон по-прежнему предпочитает принимать сторону одной из конфликтующих сторон, которая наиболее отвечает его национальным интересам.
Главным следствием данной политики является углубление противоречий в отношениях между основными центрами силы и усиление конфликтогенного потенциала региона в целом. Наиболее яркий пример в этом отношении сирийский конфликт. Из-за жесткой позиции Вашингтона по отношению к режиму президента Б. Асада, который является союзником Ирана и оппонентом Саудовской Аравии, начавшееся еще в контексте арабской весны гражданское противостояние в стране затянулось на семь кровопролитных лет. Большая часть территории Сирии оказалась разрушенной и непригодной для жизни, огромное количество беженцев покинули свои дома и направились в Европу, место мирных жителей заняли различные радикальные группировки, готовые даже пойти на использование химического оружия против остатков гражданского населения, чтобы в очередной раз выставить Башара Асада в негативном свете, что весь мир наблюдал в Хан-Шейхуне в апреле 2017 г.
После слабого и непоследовательного курса Б. Обамы многие, в том числе и в самих Соединенных Штатах, в особенности, в среде военных, считали, что президент Д. Трамп займет более активную позицию по Ближнему Востоку, и ему удастся, если не решить, то, по крайней мере, значительно продвинуться в урегулировании региональных проблем. Однако первый год президентского срока Трампа продемонстрировал, что подобные ожидания были преждевременными. Напротив, президент при широкой поддержке наиболее радикальных республиканцев сделал все возможное для саботирования единственного важного достижения предыдущей администрации – ядерной сделки с Ираном, чем при этом лишь усилил региональный конфликт между ИРИ и Саудовской Аравией[8]. Поддержка же Трампом Эр-Рияда и его обещание поставить саудовцам вооружений на 100 млрд долларов в разгар катаро-саудовского конфликта не только поставили под угрозу безопасность всего Аравийского полуострова, но и опять-таки способствовали консолидации Катара и Ирана и, как следствие, нарастанию суннито-шиитского противостояния[9].
Однако никакие уроки из этого извлечены не были. По имеющимся данным, вся ближневосточная стратегия США при Д. Трампе будет выстраиваться, следуя указанной логике[10]. Предполагается, что Д. Трамп попытается сохранить дистанцию от региональных проблем, сократив затраты и ответственность США, при этом весьма очевидно, увеличит поддержку классическим американским партнерам – Израилю и Саудовской Аравии. Главным же противником Вашингтона объявлен не международный терроризм или “Исламское государство” (запрещенная в России террористическая группировка), а Иран, который внес большой вклад в борьбу с последним. Для сдерживания Ирана США намерены наладить диалог с Турцией и попытаются навязать антииранскую политику европейским странам, которые, при этом, неоднократно заявляли о заинтересованности развития отношений с Ираном и готовности продолжать с ним диалог, что создаст на Ближнем Востоке дополнительный американо-европейский блок противоречий.
Между тем, ситуация на Ближнем Востоке опасна не только в конкретных проявлениях в виде региональных конфликтов и противоречий, но и для мировой политики в целом. Преследуя набор ограниченных целей и не считаясь со спецификой региона, очень легко нарушить довольно хрупкий баланс интересов и запустить необратимые разрушительные процессы. Исламское государство – это не частный случай сирийского конфликта, а явление гораздо более широкого порядка. Сохранение экономической и политической нестабильности на Ближнем Востоке, чему способствует современная политика США, создают крайне благодатную почву для расцвета политического ислама, который в своей бескомпромиссности и открытой враждебности по отношению к другим цивилизациям и культурам вполне способен принести миру новую глобальную войну.
Иван Сидоров, для «Военно-политической аналитики»
[1] Косач Г.Г. Саудовская внешняя политика: «Арабская весна» и время региональных потрясений // Ближний Восток и современность. 2015. № 49. С. 55-57.
[2] Tian N., Fleurant A., Wezeman P.D., Wezeman S.T. Trends In World Military Expenditure, 2016. Stockholm: SIPRI, 2017. P. 2.
[3] Alabbasi M. Iran continues to boast of its regional reach // Middle East Eye. 10.03.2015 URL: http://www.middleeasteye.net/news/iran-continues-boast-regional-reach-944755422
[4] Aydin M. The Iran question // Hurriyet Daily News. 28.01.2016 URL: http://www.hurriyetdailynews.com/opinion/mustafa-aydin/the-iran-question-94428
[5] The long arm. Iran is doing better than its rivals at expanding its influence in an unstable region // The Economist. 22.01.2015 URL: https://www.economist.com/news/middle-east-and-africa/21640382-iran-doing-better-its-rivals-expanding-its-influence-unstable
[6] Fisher M. How the Saudi-Qatar Rivalry, Now Combusting, Reshaped the Middle East // The New York Times. 13.06.2017 URL: https://www.nytimes.com/2017/06/13/world/middleeast/how-the-saudi-qatar-rivalry-now-combusting-reshaped-the-middle-east.html
[7] Свистунова И.А. Турция и Иран в новых геополитических реалиях // Ближний Восток и современность. 2016. № 50. С. 148.
Источник
