Самый главный милиционер страны

Какое государство самое полицейское в мире?

«Розовые лица,
револьвер, желт,
моя милиция меня бережёт. »

Признаюсь, что задумал написать статью «Россия — полицейское государство», но, поразмыслив, я понял, что не напишу лучше, чем уже было написано на эту тему, и передумал. Однако, тему «Самое полицейское государство», я сохранил и написал статью с совершенно неожиданным концом. Получился «смех сквозь слёзы».

По абсолютной численности сотрудников в погонах правоохранительных органов, Китай и Индия намного превосходят все прочие страны. Численность народной вооруженной милиции Китая превышает 1 миллион 600 тысяч человек, а в полиция Индии служат свыше 1,5 млн. человек. Но это вовсе не означает, что Китай и Индия являются самыми «полицейскими» государствами мира. Нельзя забывать, что численность населения этих двух стран намного превышает 1 миллиард человек.

За Китаем и Индией следуют США и Россия. Покой 329 миллионов американцев охраняют примерно 795 тысяч полицейских. За соблюдением общественного порядка в России «добросовестно» следят 747 тысяч сотрудников органов внутренних дел РФ, вооруженных пистолетами, автоматами, электрошокерами, дубинками, слезоточивым газом, водометами, оборудованием психического воздействия на толпу, злыми, кровожадными собаками. вообщем всем необходимым для «охраны общественного порядка».

Но полиция призвана не только охранять общественный порядок, но и активно заниматься профилактикой, предупреждающей преступления, прежде всего — особо тяжкие. Интересно, каких успехов в профилактике убийств достигли две, практические равные по количеству «солдат», армии полицейских США и России? В США показатель числа преднамеренных убийств, в расчете на 100 тысяч человек, составляет 5,4 (в год убивают примерно 12 тысяч человек), а в России этот показатель вырос с 10,2 (2010) до 19 (2018 — 28 тысяч убийств). Хуже, чем в России, дела обстоят лишь в 7 странах (ЦАР, Гватемала, Ямайка, ЮАР, Лесото, Гондурас Колумбия), Да. у российской полиции явно плохо обстоят дела с профилактикой убийств. Одно «успокаивает» — бывает, оказывается, и похуже.

А есть ли на земле страны, где вообще никого не убивают? Представьте себе, — есть! Это Остров Мен, Лихтенштейн, Макао. В двух десятках стран, количество убийств, в расчете на ОДИН миллион человек, составляет от 2 до 5 человек (Япония, Исландия, Сингапур, Гонконг, Словения, Индонезия, Норвегия, Швейцария, Голландия, Чехия …https://nonews.co/directory/lists/countries/killer )

А есть страны, где общественный порядок формально не охраняют, но зато охраняют «главного человека» государства. Парочку таких стран я бы мог назвать.

Северная Корея, КНДР. Численность народной милиции составляет примерно 150 тысяч женщин. Да, да! Народная милиция КНДР практически полностью укомплектована женщинами! В их обязанность, в основном, входит регулирование трафика транспорта. и все дела. Так что общественный порядок, северные корейцы добросовестно блюдут и безо всяко присмотра за ними со стороны милиции, ибо сильно боятся разгневать «отца родного», товарища Ким Чен Ына. А вот охрана самого товарища Ким Чен Ына является государственной задачей №1, и её организация вызывает «восхищение»! В рядах службы безопасности («отца всех корейцев») состоит 120 тысяч отважных бойцов. Есть секретные танковые роты. Личная охрана «главного товарища» страны состоит из 15 тысяч отборных телохранителей и ещё из четырёх кордонов внешней охраны. Так что и не пытайтесь приблизится к резиденции вождя ближе чем на 10 километров. («РИА новости»).

Я не думаю, что некоторые товарищи из Белоруссии и России завидуют охране товарища Ким Чен Ына. Допускаю, что сам товарищ Ким Чен Ын может позавидовать коллегам из Белоруссии и России.

Так как же определить «самое полицейское государство?» Остаётся лишь один, проверенный временем критерий оценки, дающий наиболее объективный результат. Статистика, в таких случаях, всё, что можно сравнивать, приводит к показателю на душу населения. Вот и в отношении полиции давно существует статистика «количества полицейских в стране, в расчёте на100 тысяч человек населения». Страна, в которой этот показатель является самым высоким, может по праву (статистическому) носить титул самого полицейского государства в мире.

Итак, давайте ознакомимся с этими показателями «степени полицейкости» государства.
Оказывается, что в Китае и Индии, имеющих самую большую в мире армию полиции, на 100 тысяч человек населения приходится всего 120 и 128 полицейских соответственно. Для Еросоюза этот усредненный показатель составляет 330. А теперь сравним США и России, у которых практически равная численность полиции. Для США показатель равен 256, а для России = 976 (2019 год). Получается, что Россия в 3,8 раза более полицейское государство, чем США. А впереди планеты всей, с большим отрывом, оказалась Белоруссия, в которой на 100 тысяч граждан приходится 1442 полицейских, что в 1,5 раза больше чем в России и в 5,6 раза больше чем в США (И в 6, 7 раза больше чем было в СССР). Белоруссия — чемпион мира! У России — бронза!

На этом можно было бы поставить точку, если бы не одно обстоятельство. Я вдруг вспомнил про Папу Римского! Интересно, а как охраняют Папу? По данным официального сайта карликового государства Ватикан, его население — «около 800 человек». Численность Папской жандармерии — 130 человек. То есть, стандартный статистический показатель «численность полицейских на 100 тысяч населения» составляет 16250 (шестнадцать тысяч 250). Получается, что первое место в мире по числу полицейских на душу населения занимает Ватикан! Статистика вещь серьёзная!

Вот тут точно, товарищ Ким Чен Ын и некоторые товарищи из Белоруси и России могли бы позавидовать Папе Римскому.

Источник

Полицию называли?

Два месяца назад сотрудники МВД по воле президента Медведева обрели новое старое официальное имя. В том, как полицейских звали в народе раньше, и, возможно, будут звать в будущем, разбирался обозреватель «Власти» Шамиль Идиатуллин.

Россия переживает уже четвертое пришествие полиции. Первым, естественно, страна обязана главному германофилу Петру Великому. В 1718 году он учредил в Петербурге Главную полицию во главе с Антоном Девиером, голландско-португальским выкрестом и нежеланным зятем князя Александра Меншикова. Вражда с князем в итоге чуть не сгубила первого генерал-полицмейстера, который довольно скромно начал с установки фонарей и скамеек, а также с организации пожарной службы — на большее штата в полсотни подьячих, офицеров и нижних чинов просто не хватало.

Второе полицейское внедрение тоже было связано с распространением германской культуры, порядка и еще нескольких теорий. Оно затронуло лишь оккупированные территории СССР, но все равно стало причиной, по которой нынешнее переименование милиции повсеместно встречает злые насмешки с использованием терминов «курка», «млеко», «яйки».

Дальнейшие приключения термина «полиция» в России развивались независимо от германофилии. В практический оборот слово вернул Борис Ельцин, в 1993 году подписавший закон «О федеральных органах налоговой полиции». Лингвистическая реформа в силовых структурах только набирала ход, бывший КГБ РСФСР в сжатые сроки был переименован четырежды (Агентство федеральной безопасности — Министерство безопасности — Федеральная служба контрразведки — Федеральная служба безопасности). Считалось, что МВД-то точно не увернется. Однако увернулось.

Пункты вызова милиции, не прошедшие переаттестацию по внешнему виду, едва ли станут эффективными полицейскими кнопками

Фото: Максим Кимерлинг, Коммерсантъ

Приход к власти силовиков с немецкой выучкой обязан был изменить ситуацию: в 2002 году Владимир Путин благословил заместителя руководителя своей администрации Дмитрия Козака на подготовку масштабной реформы, которая должна была развести федеральную полицию и муниципальную милицию, а сам полгода спустя внезапно превратил налоговую полицию в антинаркотическую. Тезис о том, что умелый работник полиции может заниматься чем угодно, можно было считать доказанным. А вот реформа захлебнулась, не начавшись.

Оброненное знамя поднял Дмитрий Медведев. В августе прошлого года он заявил: «Нам нужны профессиональные люди, сотрудники, которые эффективны, честно и слаженно выполняют свою работу. Поэтому я считаю, что пришла пора вернуть органам правопорядка их имя — полиция».

И все судорожно принялись вспоминать, что это за имя такое и какие радости с ним связаны.

Радостей оказалось много.

Президент Медведев, судя по заявлению, исходил из того же соображения, что и большинство соотечественников: милиция — образование непрофессиональное, до боли знакомое и беспощадное, как нелюбимый сосед по коммуналке. А вот полиция по определению эффективные, честные силовики-профи. Стереотип, безусловно, обоснован, но смысл у слов, как ни странно, совершенно обратный. «Милиция» в переводе с латыни «военная служба», а «полиция» — «государственное устройство». То есть как раз милиционер является милитаризованным силовиком, в то время как полицейский — обычный чиновник. В принципе сравнение отечественного правоохранителя со среднестатистическим зарубежным нередко это подтверждает. Не исключено, что сравнение оказалось доступным и для властей, помимо прочего решивших обуздать стихийный, но все более очевидный милитаризм, вписанный в милое название.

«Закошмаривания», аттестации, сокращения и прочие перекраивания милицейской формы пока не то чтобы добавили полицейского содержания. Но куда больше широкую общественность почему-то волнует, как новоявленных полицейских называть (варианты читателей «Власти» см. в материале «Уважаемый полицай»).

Редкий сержант полиции откажется услышать в свой адрес обращение «офицер»

Фото: Максим Кимерлинг, Коммерсантъ

Причины волнения не слишком очевидны. Сотрудники абсолютного большинства переименованных спецслужб прекрасно обходятся древними прозвищами (например, ФСБ) или полным отсутствием таковых (например, ФСО). Спору нет, роскошь человеческого общения с сотрудником МВД является куда более распространенной. Но постановка вопроса намекает, что этот сотрудник заведомо отличается от остальных людей в погонах. Которых вообще-то принято называть по званиям или фамилиям.

Это, конечно, сопряжено с некоторыми трудностями. Например, соискателям полицейского внимания придется учить звания (все-таки давно миновали описанные детской классикой времена, когда мальчишки даже в кромешной темноте пытались высмотреть, сколько ромбов или шпал у служивого собеседника в петлице). Или, наоборот, самим полицейским придется пришивать над кармашком табличку с фамилией, что представляется довольно вычурной деталью формы, носители которой страстно тяготеют к карнавальной стихии масок и разбитых объективов.

Впрочем, обе трудности снимаются по щелчку. Никто не мешает, например, узаконить обращение «э-э, военный», внедренное в массовое сознание расхлюстанными героями художественного фильма «ДМБ». С другой стороны, никто не запрещает вернуть не только органам правопорядка, но и сотрудникам их имя. Какое-нибудь. Иванов, Девиер, да хоть Кочубей. Будет каждый сотрудник богат, славен и легконазываем. Ну или можно присваивать (вернее, возвращать) новую фамилию вместе с очередным званием.

Официальный старт смешной дискуссии дал, как ни странно, министр внутренних дел Рашид Нургалиев, который сперва твердо рекомендовал обращаться к своим подопечным «господин полицейский», а позже назвал это пожелание необязательным. Формула министра вполне логична, ибо сопоставима с «товарищем милиционером» изяществом и малоприменимостью. И так же заставляет вспомнить то ли анекдот про расплавленное олово, падающее на голову боевого товарища, то ли известную истину об особенностях русского языка, компенсирующего долготу казенных команд краткостью альтернативной лексики, заточенной под боевые условия.

Правоохранители активно поддержали слова Дмитрия Медведева о сотрудниках, которые «честно и слаженно выполняют свою работу»

Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ

«Господин полицейский», конечно, на целый слог короче «товарища милиционера», за пределами кинематографа почти не существовавшего. Но все равно шансов прижиться у варианта министра не больше, чем, например, у «господина сотрудника правоохранительных органов» или «гражданина служителя внутренних дел».

Неудивительно, что сочинение альтернативных версий приобрело массовый характер.

Особо оглядываться было не на что. Российская история не знала единого общепринятого обращения к представителю социальной группы «защитник правопорядка». К ним обращались по званию, должности, имени-отчеству, за глаза тоже называли очень по-разному, но большинство общеупотребимых (а то и внедренных великими писателями, как, скажем, «держиморда» с «унтером Пришибеевым») вариантов рано или поздно списывалось — в лучшем случае в фольклор, в основном детский (например, «архангел», «фараон», «мурка», «мильтон» и различные представители рода собачьих). Впрочем, это свойственно многим языкам. Тот же английский знал кучу наименований служителей закона — от bobby до fuzz, и, наверное, только стальной машине Голливуда обязаны своей тотальностью обращение officer и назывной термин cop.

Похожая история произошла в России, где в 90-е при несомненной помощи кинематографа (в его телевизионном варианте) были почти узаконены соответственно «командир» и «мент». Которые по большому счету списыванию-то не подлежат. Петровское заимствование «командир» будет звучать гордо в любых ушах, расположенных над погонами. А «мент» не обременен ни негативным смыслом, ни связью со словом «милиционер». Исследователи арго утверждают, что слово проникло в Российскую империю из империи Австро-Венгерской, в которой mente («плащ», у гусар — «ментик») именовали местных полицейских (аналогичный подход в свое время породил русские варианты «красноперые» и «синие фуражки»). Возможно, оттого, что с невинным и где-то даже гусарским прозвищем смирились сами работники МВД, «мент» в неравной борьбе почти уже победил своего ровесника «мусора», происходящего, как считается, то ли от прозвища осведомителей на иврите, то ли от аббревиатуры Московского уголовного сыска.

Но стихию уже не остановить. Возможное переименование заставило украинских кэвээнщиков пошутить «Были менты, станут понты» еще лет пятнадцать назад. Теперь ситуация, понятно, обострилась. В обсуждение вариантов разной степени искрометности был втянут даже премьер Владимир Путин (см. материал «Они утомили» в N 10 от 14 марта), говоривший о несуществующей должности ПИЗДЮН (полицейский инспектор по защите детей и юношества) с тем же энтузиазмом, с каким в свое время он намекал на излишнюю сложность расшифровки ГИБДД (после чего, напомним, в обиход вернулось привычное ГАИ).

Идеи пока делятся на лестные, издевательские и несовместимые с жизнью. Последние исходят, как правило, от самих новообращенных полицейских, стремящихся не отставать от любимого начальника. Даже на тематических форумах представители МВД мечутся между «сударь» и «гражданин начальник» (дескать, «пусть привыкают: от тюрьмы и от сумы. «), но в итоге смиренно отмечают: «Все равно будут звать «полицай»».

Впрочем, те же бывшие милиционеры выдвигают и версии, более свойственные коллективному бессознательному рунета, типа «светлый воин добра» или «ПИВ — представитель исполнительной власти».

Отрыв от реальности неизбежен в любой дискуссии на данную тему. Немного потоптавшись на «полицаях», доброхоты неминуемо переходят к «жандармам», «опричникам», «полицеймакам», а потом уносятся в дебри лингвистики, истории и политического сопромата. И почти в любом голосовании уверенно побеждает наименее вменяемый вариант, будь то «генацвале», «робокоп», «эцилопп» или «полисемантик».

Можно упираться в укорененный осмысленный традиционализм — и вернуть народу прекрасное слово «городовой», калькирующее смысл «полицейского». Чтобы деревне не было обидно, тамошнего стража порядка следует назвать «селовой». А чтобы совсем подбодрить депрессивных аграриев, именно это наименование необходимо распространить на все ведомство. «Селовые структуры» — поди плохо. И только городового на базаре назвать особо — «окололоточный».

Можно вспомнить про преимущественный характер работы полицейских и обращаться к ним «господин оформитель», а на следующей стадии общения — «господин упаковщик».

Однако реформа МВД началась все-таки не с переименования милиции, а с сокращения ее численности, начавшегося в декабре 2009 года. Тогда мало кто заметил довольно символичный рекорд: ужиматься МВД начало со штатной численности 1,4 млн человек. Символизм состоит не только в том, что почти таким же (1,67 млн) на тот момент было общее поголовье госслужащих в России, но и в том, что как раз такая же численность была у советского МВД периода его абсолютного расцвета и господства, пришедшегося на 1953 год. Как известно, в день смерти Иосифа Сталина Лаврентий Берия триумфально вернулся в обновленное и усиленное ведомство, поглотившее по такому случаю МГБ. Ведомство Рашида Нургалиева доросло до сопоставимых размеров без всяких смертей, слияний и поглощений. И оказалось на самом-то деле в разы крупнее бериевского.

Ведь МВД образца 1953 года подмяло под себя практически все силовые и специальные ведомства страны, от разведки с контрразведкой до служб, которые сегодня называются ФСО и ФСИН. На милицию в колоссе приходилось менее 20% штата. Кроме того, это ведь было министерство страны, население которой почти в полтора раза превосходило современное российское. Соответственно, тогда один милиционер приходился чуть ли не на тысячу жителей СССР. А сегодня один полицейский приходится почти на сотню жителей России.

Реформа МВД, конечно, ориентируется не на бесчеловечные бериевские показатели. Пока Дмитрий Медведев говорит о доведении штатной численности органов внутренних дел до 1,1 млн к январю 2012 года — когда, надо полагать, и завершится волшебное превращение милиции в полицию.

Выбор общепринятого обращения к сотрудникам МВД (если уж всех заботит исключительно оно) зависит в конечном счете от того, что будет дальше.

Очевидно, реформа завершится полным успехом, профессиональные люди станут выполнять свою работу так честно, слаженно и эффективно, что общественный порядок начнет поддерживаться сам собой, преступность будет сокращаться — а с нею и численность полиции, которой не оставят иного выбора ее же честность и эффективность. В итоге полиция ужмется пусть не до полусотни человек, с которых начиналась 300 лет назад, но до какого-то охватываемого разумом количества.

Еще очевиднее, что реформа завершится полным успехом несколько иного рода, подтверждением чему, как это принято в России вообще и МВД в частности, станет ураганный рост численности столь необходимых стране честных и эффективных сотрудников. И вскоре обнаружится, что полицейский — это не каждый сотый, а каждый пятидесятый, двадцатый, а то и пятый россиянин. Плоть от плоти народной, и совсем не крайняя. И называть его, стало быть, надо так, как мы называем себя.

Источник