Ссср был самой читающей страной мира

«СССР – самая читающая страна в мире»: миф или реальность

Если путь прорубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал, что почём,-

Значит, нужные книги ты в детстве читал!

В детстве и молодости фразу о самой читающей стране мы слышали регулярно и были убеждены, что это действительно так. В 21 веке нас стали убеждать, что тезис о самом читающем народе был изобретен коммунистической пропагандой. Так где же все- таки правда?

Доказательств сейчас мы не найдем, да вряд ли, что они были и в те далекие 70-80- е годы. Одно могу сказать точно – читали много, причем и дети, и взрослые. Вспомните себя детьми: Д. Лондона, М. Рида, Ж. Верна, М. Твена, Р. Стивенсона читали практически все. Популярны были и советские авторы: Аркадий Гайдар, Лев Кассиль, Николай Носов, Валентина Осеева. Я здесь умышленно не вспоминаю о школьной программе.

Убежден, что нынешние подростки читают значительно меньше, чем предыдущие поколения. Конечно, тому есть причины – Интернета не было, социальных сетей, соответственно, тоже, телевизор был, но в гораздо меньших объемах. Да и вообще развлечений было гораздо меньше. Но, по-моему, никакие источники информации и развлечения не могут заменить детям книги! Возможно, вы возразите и скажете, что это у меня «возрастное брюзжание».

Теперь о взрослой литературе. Я до сих пор не могу осмыслить и дать самому себе ответ на следующий вопрос: «Почему в период брежневского застоя, когда, казалось, для свободного творчества было гораздо меньше возможностей и условий, крупных писателей было значительно больше, чем в нынешней России 21-го века?» Давайте вспомним прозаиков 60 -80-х годов: Валентин Распутин, Василий Белов, Юрий Бондарев, Виктор Астафьев, Борис Васильев, Юрий Нагибин, Даниил Гранин, Юрий Герман, Юрий Трифонов, Фазиль Искандер. Можно продолжать и продолжать. Это, подчеркиваю, без тех, кто эмигрировал и творил за рубежом. Без Солженицына, Довлатова, Аксенова. Вряд ли кто-то сможет сформировать столь мощный список из авторов нынешних.

Поймал себя на мысли, что не могу назвать никого из современных поэтов. Они есть? Их читают? И сразу всплывают в памяти имена: Андрей Вознесенский, Булат Окуджава, Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Дементьев. Их читали, цитировали, слушали. Они собирали залы. Помню, как оказался в одном из провинциальных вузов на творческой встрече с Е. Евтушенко. Зал был забит – люди стояли в проходах, в дверях, даже в фойе у входа в зал. По-моему, весь институт от первокурсников до ректора собрался в тот день в одном месте. Евтушенко читал, наверное, часа три. И никто не уходил, только записки перетекали по рядам на сцену. Я думаю, короли попсы могли ему в тот день позавидовать.

Так что я думаю, все-таки правы те, что считали Советский Союз самой читающей страной в мире.

Источник

Почему СССР был самой читающей страной в мире

Начиная разговор о книгах будет несложно отметить, что сейчас любая литература стала куда доступнее, чем раньше. Практически любое произведение и труды самых разных времён можно легко найти если не в книжном магазине, то точно в интернете. Однако от такой доступности люди не стали читать больше, всё чаще предпочитая потреблять более примитивный, «одноразовый» контент (например, видео в TikTok). Почему даже во времена тотального дефицита люди в Советском Союзе так сильно любили читать? Давайте разбираться.

Сколько времени уделяли на книги?

В СССР читали буквально везде: дома, в парках, в метро, в автобусах, на ходу. В 50-е годы было проведено международное исследование, которое показало, что жители Союза тратили на чтение в среднем 11 часов в неделю. Этот показатель примерно в два раза выше, чем у американцев, англичан и кого-либо ещё. Отсюда и возникло утверждение, знакомое многим: «СССР — самая читающая страна в мире».

Причину такого интереса к литературе можно объяснить по-разному. Одна из версий – людям не хватало живых впечатлений. Многие виды досуга для граждан были недоступны, поэтому и «зачитывались, чем только придётся».

Что интересно, утверждение «книга – лучший подарок» возникло не на пустом месте. В конце 1970-х книги в Советском Союзе были в дефиците, поэтому подарок в виде хорошей, редкой книги был уже не просто проявлением внимания, а предоставление драгоценной возможности читать.

Книжный голод

Больше половины населения испытывало настоящий книжный голод по качественной литературе. Утолять его приходилось по-разному, порой многие прибегали к воровству из библиотек, платя за книги большие штрафы.

Кстати, феноменом «самой читающей страны» часто пользовались политические верхушки, продвигая свои идеи через литературу и призывая граждан читать её.

Сейчас, как уже было отмечено выше, книги давно не являются дефицитным товаром, однако сейчас в дефиците сами люди, действительно любящие читать.

Источник

В знак глубочайшего чтения. Как СССР стал самой читающей страной в мире

«Редкая страна может по­хвастаться таким вкладом в мировую литературу, как Россия. Меня поразило обилие памятников поэтам, писателям… В Америке нет ничего подобного».

Слова режиссёра Квентина Тарантино, который на прошлой неделе посетил Москву, многих заставили вспомнить подзабытое уже выражение: «Самая читающая страна в мире».

Слово Сталина

А ведь статус самой читающей страны весил очень и очень много. Скажем, результаты проведённого в 1950-е гг. международного исследования показали: граждане СССР тратят на чтение в среднем около 11 часов в неделю — вдвое больше, чем американцы, англичане или французы. И стали поводом для беспокойства.

А в самом СССР к тем же выводам пришли довольно давно. И секретов из них не делали. Речь товарища Сталина на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности была напечатана в газете «Правда» от 5 февраля 1931 г. В частности: «Мы отстали от передовых стран на 50−100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут… Нам осталось немного: изучить технику, овладеть наукой. И когда мы сделаем это, у нас пойдут такие темпы, о которых сейчас мы не смеем и мечтать».

Через 10 лет, то есть в роковом 1941 г ., смять СССР не получилось. Значит, в общем и целом задача «изучить технику и овладеть наукой» была выполнена. Фокус, однако, в том, что подход предполагался комплексный. Логика проста: темпы роста производства и индустриализации зависят не только от сноровки и профессиональных навыков рабочих, но и от культуры производст­ва. Которая, в свою очередь, немыслима без культуры как таковой. То есть без грамотности и постоянного чтения.

Отношения Сталина и Надежды Крупской были далеки от идеальных — их взгляды на партийное строительство расходились иной раз настолько, что провоцировали настоящие конфликты. Но когда доходило до конкретного дела, они проявляли удивительное единодушие.

Крах ликбеза?

Именно Крупская обратила внимание на то, что такая перспективная и насущно необходимая штука, как ликвидация безграмотности, начала давать пробуксовки.

Причина пробуксовок была вскрыта почти моментально.

Да, Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности, так называемая Грамчека, проделала огромную работу — с помощью штрафов, показательных судов и даже арестов за прогул уроков она добилась того, что большинство населения научилось читать и писать. Но до 40% прошедших обучение через пару лет возвращались обратно — навыки быстро утрачивались. Именно тогда появился известный плакат: «Если книг читать не будешь, скоро грамоту забудешь!».

Справедливо. Но упрёк не по адресу. Вот что писала Крупская: «Ликвидация безграмотности предполагает, что выучившиеся грамоте люди будут читать. Ждать, что бывшие ещё недавно неграмотными бедняцкие слои деревни будут покупать книги, — утопия. Материал для чтения должны поставлять библиотеки. Но если мы возьмём данные Центрального статуправления, то увидим, что в деревне по сравнению с дореволюционным временем сеть библиотек не увеличилась».

И тут в полной мере проявился организационный и управленческий талант Надежды Крупской. С ролью она справилась блестяще.

Её личный статус «супруга Ильича» значительно облегчал прохождение в прессе довольно острых статей — даже с критикой партии и власти: «Партия, Советская власть, профсоюзы, вся общественность должны уделять библио­течному делу не меньше внимания, чем делу ликвидации безграмотности. А у нас сокращают библиотечную сеть, сокращают суммы, отпускаемые на снабжение библиотек. Так дальше продолжаться не может!».

Стратегия Крупской

Когда нужный накал страстей был достигнут, в ход пошли конкретные и весьма разумные предложения. Не хватает государственных средств на создание библиотек? А вот: «Ко­оперирование нужно не только в хозяйстве… Нужны нам кооперативные, устраиваемые в складчину библиотеки. Если организации будут складывать свои средства для развития библиотек, дело двинется». Не хватает специальных зданий? Нет времени их строить? Не беда: «Каждая большая библиотека должна обрастать передвижками. Передвижки составляются из разнообразных книг (при библиотеках выделяется для этой цели передвижной фонд) и посылаются с особым человеком на фабрики, в столовки, в рабочие жилтоварищества… В каждой мастерской, в каждом цехе, в каждой школе, в каждом месте сбора рабочих и работниц, в каждой деревне, при каждой мельнице, в каждом колхозе надо организовывать красные уголки, куда можно прийти почитать газету и книжку». И — вывод: «Рабкоры и селькоры, пишите о библиотечном деле как можно больше!».

Теперь это дело государственной важности со всеми вытекающими последст­виями вроде уголовных дел за вредительство: «Категорически запретить всем учреждениям и организациям использование помещений библиотек для других целей и переселение библиотек в худшие помещения. Нарушителей этого требования привлекать к судебной ответственности».

Словом, «самой читающей страной мира» СССР стал только благодаря стальной воле Надежды Крупской — с помощью жёстких, иногда даже жестоких методов. Стоило дело того? Вот один интересный факт. В самую лютую зиму 1942 года в блокадном Ленинграде по инициативе горожан переиздают книгу Николая Островского «Как закалялась сталь». Текст набирают в полуразрушенном здании. Тираж печатают, крутя машины руками, поскольку нет электричества. И распродают 10 тыс. экземпляров за два часа.

Источник

«Самая читающая страна в мире». О чтении в СССР

В под­ка­сте «Всё идёт по пла­ну» режис­сёр Вла­ди­мир Коз­лов рас­ска­зы­ва­ет о жиз­ни в СССР, раз­ве­и­ва­ет мифы и опро­вер­га­ет фей­ки. Напри­мер, гово­рят, что в СССР чита­ли гораз­до боль­ше, чем сей­час — и даже боль­ше всех в мире. Соот­вет­ству­ет ли истине этот тезис или это не более чем миф?

VATNIKSTAN пуб­ли­ку­ет тек­сто­вую вер­сию выпус­ка, посвя­щён­но­го чте­нию в СССР — что и как чита­ли в совет­ское вре­мя, поче­му доступ к инте­рес­ным кни­гам был труд­ным и поче­му люди мас­со­во запи­сы­ва­лись в Обще­ство книголюбов.

Чита­те­ли в биб­лио­те­ке. 1950‑е гг.

При­вет! Это — Вла­ди­мир Коз­лов с новым эпи­зо­дом под­ка­ста «Всё идёт по плану».

Сего­дня я хочу пого­во­рить о кни­гах и лите­ра­ту­ре в совет­скую эпоху.

«СССР — самая чита­ю­щая стра­на в мире» — фра­зу эту я пом­ню с дет­ства. Её часто мож­но было уви­деть где-нибудь в биб­лио­те­ке, рядом с дру­ги­ми подоб­ны­ми лозун­га­ми, к кон­цу вось­ми­де­ся­тых вос­при­ни­мав­ши­ми­ся как фор­маль­ные и пустые, напри­мер «Кни­га — источ­ник зна­ний» или «Уче­нье — свет, а неуче­нье — тьма».

И всё же, поче­му — «самая чита­ю­щая стра­на»? Это взя­тый «с потол­ка» про­па­ган­дист­ский штамп, или это утвер­жде­ние на чём-то осно­вы­ва­лось? В интер­не­те я нашёл инфор­ма­цию о меж­ду­на­род­ном срав­ни­тель­ном иссле­до­ва­нии 1950 года, кото­рое пока­за­ло, что житель Совет­ско­го Сою­за тра­тит на чте­ние при­мер­но 11 часов в неде­лю — вдвое боль­ше, чем житель США, Англии и Франции.

Нашлась инфор­ма­ция, что в СССР была созда­на самая раз­ветв­лён­ная в мире биб­лио­теч­ная систе­ма, насчи­ты­вав­шая 150 тысяч биб­лио­тек. От совет­ских биб­лио­тек впе­чат­ле­ние у меня оста­лось удру­ча­ю­щее: затёр­тые облож­ки, вырван­ные стра­ни­цы, да и най­ти что-то инте­рес­ное было там крайне слож­но — то, что поль­зо­ва­лось спро­сом, как пра­ви­ло, в откры­тый фонд не посту­па­ло, а выда­ва­лось биб­лио­те­ка­ря­ми по знакомству.

«Нет тако­го язы­ка, на кото­рый не были пере­ве­де­ны бес­смерт­ные про­из­ве­де­ния В. И. Лени­на». Фото Эмма­ну­и­ла Евзе­ри­хи­на. 1950‑е гг.

Насколь­ко реаль­но чита­ю­щей стра­ной был СССР к 1980‑м годам — пери­о­ду, кото­рый я застал? Я бы ска­зал, что вполне чита­ю­щей, хотя объ­ек­тив­ных пока­за­те­лей, поз­во­ля­ю­щих срав­ни­вать Совет­ский Союз в этом отно­ше­нии с дру­ги­ми стра­на­ми, нет. Про­сто дру­гих форм про­ве­де­ния досу­га и фор­ма­тов раз­вле­че­ний было мало, и поэто­му они ещё не слиш­ком кон­ку­ри­ро­ва­ли с чтением.

Но про­бле­ма была в огром­ном раз­ры­ве меж­ду тем, что люди хоте­ли читать, и тем, что пред­ла­га­ли им книж­ные мага­зи­ны и биб­лио­те­ки. Мас­со­вый чита­тель хотел детек­ти­вы, при­клю­че­ния и мело­дра­мы, кото­рые изда­ва­лись неболь­ши­ми тира­жа­ми и были в дефи­ци­те, а чита­тель более про­дви­ну­тый с удо­воль­стви­ем бы читал лите­ра­ту­ру, кото­рая в СССР была запре­ще­на или не пере­ве­де­на на русский.

К тому момен­ту про­изо­шёл, гово­ря совре­мен­ным язы­ком, слом моде­лей потреб­ле­ния лите­ра­ту­ры — она пере­ста­ла быть «идео­ло­ги­че­ским ору­жи­ем» и пре­вра­ти­лась в то, чем, в прин­ци­пе, и долж­на быть: куль­тур­ный про­дукт. А выпус­кать про­дукт и доно­сить его до людей — с этим в Совет­ском Сою­зе было сложно.

В дет­ской биб­лио­те­ке. Фото Б. Рас­ки­на. 1980‑е гг.

В резуль­та­те сло­жи­лась ситу­а­ция, когда книж­ные мага­зи­ны были зава­ле­ны хла­мом, кото­рый никто не поку­пал и не читал — мате­ри­а­ла­ми съез­дов и пле­ну­мов КПСС, тру­да­ми чле­нов полит­бю­ро и тому подоб­ным. А кни­ги, кото­рые реаль­но хоте­ли поку­пать и читать, были в дефиците.

В сере­дине вось­ми­де­ся­тых в Моги­лё­ве, где я жил, было мень­ше деся­ти книж­ных мага­зи­нов, и один из них, «Маяк», — не знаю, на осно­ва­нии чего было при­ня­то такое реше­ние — нахо­дил­ся в моём рай­оне, на Рабо­чем посёл­ке, дале­ко не самой куль­тур­но раз­ви­той окра­ине горо­да, засе­лён­ной в основ­ном рабо­чи­ми заво­да искус­ствен­но­го волок­на и более мел­ких окрест­ных заво­дов и фабрик.

Вооб­ще, кни­ги нра­ви­лись мне с дет­ства. Нра­ви­лось их читать, и нра­ви­лась кни­га как вещь, нра­ви­лось дер­жать её в руках и пере­ли­сты­вать. И поэто­му, начи­ная с како­го-то вре­ме­ни, я часто захо­дил в «Маяк», зани­мав­ший поме­ще­ние на пер­вом эта­же трёх­этаж­но­го дома после­во­ен­ной построй­ки, рядом с трол­лей­бус­ной остановкой.

Как пра­ви­ло, поку­па­те­лей в мага­зине было немно­го. Стел­ла­жи были, в основ­ном, заня­ты бело­рус­ской лите­ра­ту­рой, нон-фикшн кни­га­ми о Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне и Октябрь­ской рево­лю­ции, кни­га­ми поэтов и про­за­и­ков вто­ро­го эше­ло­на, о кото­рых я ниче­го не слы­шал. Более ходо­вые и, тем более, дефи­цит­ные кни­ги на пол­ки не ста­ви­ли — их выкла­ды­ва­ли на сто­лы у вит­ри­ны, побли­же к кассе.

В то вре­мя дефи­ци­том была не толь­ко жан­ро­вая лите­ра­ту­ра — детек­ти­вы или фан­та­сти­ка в мага­зи­нах прак­ти­че­ски не появ­ля­лись, — но и даже, напри­мер, прак­ти­че­ски любая пере­вод­ная лите­ра­ту­ра XIX века. Мно­го поз­же я узнал о суще­ство­ва­нии совет­ской жан­ро­вой лите­ра­ту­ры — в нуле­вые годы изда­тель­ство «Ад Мар­ги­нем» запу­сти­ла серию её пере­из­да­ний, «Атлан­ти­да». Но это была исто­рия более ран­няя, и к вось­ми­де­ся­тым годам книг, напри­мер Гри­го­рия Греб­не­ва или Рома­на Кима, в про­да­же уже не было.

Читаль­ный зал биб­лио­те­ки име­ни М. Е. Сал­ты­ко­ва-Щед­ри­на, Ленин­град. Фото Все­во­ло­да Тара­се­ви­ча. 1985 год

Если срав­ни­вать доступ к кни­гам с досту­пом, напри­мер, к музы­каль­ным запи­сям, то чита­тель нахо­дил­ся, пожа­луй, в худ­шем поло­же­нии, чем слу­ша­тель музы­ки. В сере­дине вось­ми­де­ся­тых запи­си — в том чис­ле, неофи­ци­аль­ных совет­ских групп и запад­ных арти­стов — актив­но тира­жи­ро­ва­лись даже в рам­ках офи­ци­аль­но раз­ре­шён­ных струк­тур — напри­мер, сту­дий зву­ко­за­пи­си (подроб­но я об этом я рас­ска­зы­вал в эпи­зо­де «Мело­дии и рит­мы»). Ско­пи­ро­вать пла­стин­ку — пере­пи­сать её на маг­ни­то­фон — было отно­си­тель­но про­сто, а, что­бы ско­пи­ро­вать, напри­мер, кни­гу, нуж­но было иметь доступ к ред­ко­му тогда копи­ро­валь­но­му аппа­ра­ту. В свою оче­редь, вла­сти, боясь, что­бы люди не копи­ро­ва­ли запре­щён­ную и анти­со­вет­скую лите­ра­ту­ру, доступ к копи­ро­валь­ным аппа­ра­там жёст­ко кон­тро­ли­ро­ва­ли. Ну и конеч­но, мно­гие кни­ги, кото­рые чита­ли в боль­шин­стве стран мира, на рус­ский про­сто не были переведены.

В ито­ге при­хо­ди­лось доволь­ство­вать­ся тем, что пред­ла­га­ла офи­ци­аль­ная книж­ная инду­стрия. Но она была мало того, что жёст­ко цен­зу­ри­ру­е­мой, так ещё и крайне непо­во­рот­ли­вой. Поче­му было бы не напе­ча­тать доста­точ­ные тира­жи идео­ло­ги­че­ски без­обид­ной, но попу­ляр­ной лите­ра­ту­ры — Алек­сандра Дюма, Мори­са Дрю­о­на, Арту­ра Конан-Дой­ла, Ага­ты Кристи?

Не знаю про дру­гие горо­да, но в Моги­лё­ве в сере­дине вось­ми­де­ся­тых прак­ти­че­ски все чита­бель­ные кни­ги были дефи­ци­том, и в мага­зи­нах их мож­но было купить лишь изред­ка, когда их «выбра­сы­ва­ли» в про­да­жу. Кни­ги, кста­ти, сто­и­ли от двух до пяти руб­лей — не так уж и мало при тех зарплатах.

Пом­ню, одна­жды, в кон­це 1984 года — я учил­ся в шестом клас­се — я зашёл вече­ром в «Маяк» и уви­дел тол­куч­ку у сто­ла с новин­ка­ми и оче­редь к кас­се. Я пошёл домой, рас­ска­зал маме, и она успе­ла купить несколь­ко книг, «выбро­шен­ных» в тот день — в том чис­ле, «Утра­чен­ные иллю­зии» Оно­ре де Баль­за­ка, «Зве­робой» Джейм­са Фени­мо­ра Купе­ра и «Кре­сто­нос­цы» Ген­ри­ка Сен­ке­ви­ча. Да, почти все дефи­цит­ные кни­ги были переводными.

Дом кни­ги, Ленин­град. 1980‑е гг. Источ­ник pastvu.com/p/156762

Что про­ис­хо­ди­ло тогда в офи­ци­аль­ной совет­ской лите­ра­ту­ре, по книж­ным мага­зи­нам пред­ста­вить себе было слож­но. На пол­ках пыли­лись кни­ги дав­но забы­тых соц­ре­а­ли­стов, рас­ска­зы­ва­ю­щие о ком­со­моль­ских строй­ках, Бай­ка­ло-Амур­ской маги­стра­ли и реше­нии про­из­вод­ствен­ных про­блем под чут­ким руко­вод­ством ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии, но ни об авто­рах этих, ни об их кни­гах ниче­го тол­ком и не зна­ли. А отку­да было что-то узнать? Насколь­ко я пом­ню, в мейн­стри­мо­вой прес­се рецен­зий на кни­ги, да и про­сто ста­тей о совре­мен­ной лите­ра­ту­ре не пуб­ли­ко­ва­ли — за исклю­че­ни­ем идео­ло­ги­че­ских атак на какую-либо кни­гу или автора.

Сам я начал читать доста­точ­но рано, ещё до шко­лы. Пом­ню, перед пер­вым клас­сом читал кни­гу Нико­лая Носо­ва — авто­ра книг про Незнай­ку — «Витя Мале­ев в шко­ле и доме». Кни­гу выпу­сти­ло мин­ское изда­тель­ство, боль­шим тира­жом, она, пом­ню, — в отли­чие от «Незнай­ки» — сво­бод­но про­да­ва­лась в «Мая­ке». В «Вите Мале­е­ве» при­вле­ка­ло опи­са­ние повсе­днев­ной жиз­ни совет­ско­го школь­ни­ка, с кото­рым я себя, гото­вясь к поступ­ле­нию в пер­вый класс, в прин­ци­пе мог иден­ти­фи­ци­ро­вать. Читая, я заме­чал, что какие-то дета­ли в кон­це семи­де­ся­тых выгля­де­ли явно уста­рев­ши­ми. Сей­час про­ве­рил: повесть была впер­вые опуб­ли­ко­ва­на в 1951 году, а автор полу­чил за неё ста­лин­скую пре­мию. Кста­ти, ника­кой идео­ло­гии я в ней не пом­ню, а, если она и при­сут­ство­ва­ла, то, полу­ча­ет­ся, про­шла мимо меня. Кни­ги про Незнай­ку я тоже читал — прав­да, несколь­ко поз­же. В мага­зине их не было нико­гда, и мама бра­ла у кого-то на вре­мя потрё­пан­ные книж­ки. Кста­ти, сати­ру на капи­та­лизм в «Незнай­ке на Луне» я в девя­ти­лет­нем воз­расте не понял.

Ещё, пом­ню, нра­ви­лась — опять же, во мно­гом из-за иден­ти­фи­ка­ции себя с геро­я­ми — повесть бело­рус­ско­го авто­ра Пав­ла Мись­ко «Ново­сё­лы». Дей­ствие про­ис­хо­ди­ло в бело­рус­ском горо­де Грод­но — вряд ли прин­ци­пи­аль­но отли­чав­шем­ся от Моги­ле­ва, а впер­вые опуб­ли­ко­ва­на кни­га была в 1972‑м. Из пере­вод­ной лите­ра­ту­ры, про­чи­тан­ной в млад­шей шко­ле, пом­ню «Карлсо­на» Аст­рид Линдгрен и «Али­су в стране чудес» Лью­и­са Кэрролла.

А вот с лите­ра­ту­рой для тиней­дже­ров было уже послож­нее, хотя в СССР такие кни­ги, конеч­но, писа­ли и изда­ва­ли. Не было в мага­зи­нах и биб­лио­те­ках, напри­мер, книг Ана­то­лия Рыба­ко­ва из серии про Кро­ша или его же «Кор­ти­ка» или «Брон­зо­вой пти­цы». Их экра­ни­за­ции мож­но было посмот­реть по теле­ви­зо­ру, по край­ней мере, раз в несколь­ко лет, а про­чи­тать пер­во­ис­точ­ник было прак­ти­че­ски невозможно.

Пере­движ­ная биб­лио­те­ка на тер­ри­то­рии заво­да ВЦТМ (Вол­го­цем­маш), Тольят­ти. 1966 год

Клас­се в шестом я обна­ру­жил в школь­ной биб­лио­те­ке собра­ния сочи­не­ний Арка­дия Гай­да­ра и Джейм­са Фени­мо­ра Купе­ра. О том, поче­му собра­ния сочи­не­ний имен­но этих авто­ров были закуп­ле­ны для биб­лио­те­ки окра­ин­ной шко­лы, я тогда не заду­мы­вал­ся. Но эти два десят­ка томов на какое-то вре­мя «закры­ли» мои чита­тель­ские потреб­но­сти. Из Гай­да­ра не пом­ню ниче­го, даже роман «Шко­ла», в честь кото­ро­го через мно­го лет назо­ву свой соб­ствен­ный роман. Купер — о кото­ром я узнал бла­го­да­ря пуб­ли­ка­ции мин­ском изда­тель­ством «Юнацтва» («Юность») рома­нов «Послед­ний из моги­кан» и «Зве­робой» — и кото­рый писал в основ­ном об индей­цах в США, запом­нил­ся боль­ше. Тогда меня его годы жиз­ни не инте­ре­со­ва­ли, а сей­час я узнал из интер­не­та, что родил­ся он в 1789 году, умер в 1851‑м, а на рус­ский язык его рома­ны пере­во­ди­лись ещё с 1840‑х годов.

Когда я учил­ся клас­се в вось­мом, у мамы появи­лась зна­ко­мая биб­лио­те­кар­ша, через кото­рую она бра­ла почи­тать ред­кие кни­ги. Что бра­ла она для себя, я уже не пом­ню, а мне пере­па­да­ло кое-что из фан­та­сти­ки — тоже дефи­цит­ной тогда и доста­точ­но попу­ляр­ной. Пом­ню, «Туман­ность Андро­ме­ды» совет­ско­го фан­та­ста Ива­на Ефре­мо­ва, впер­вые издан­ную в кон­це 1950‑х гг.

Школь­ная про­грам­ма по рус­ской лите­ра­ту­ре ника­ко­го энту­зи­аз­ма не вызы­ва­ла. То, что нуж­но было читать боль­шие объ­ё­мы тек­ста в «хре­сто­ма­тии», да ещё и вызуб­ри­вать объ­яс­не­ния этих тек­сов в духе марк­сист­ско-ленин­ско­го уче­ния в «кри­ти­ке», ско­рей оттал­ки­ва­ло от книг, вхо­див­ших в про­грам­му — напри­мер, рус­ской клас­си­ки XIX века. Толь­ко через несколь­ко лет, после два­дца­ти, я открыл для себя рус­скую клас­си­че­скую лите­ра­ту­ру XIX века, читая её без вся­ко­го дав­ле­ния и идео­ло­ги­че­ских пояснений.

Воз­вра­ща­ясь к про­бле­ме книж­но­го дефи­ци­та в СССР, рас­ска­жу о том, как её пыта­лись решить.

В книж­ном мага­зине, Ново­си­бирск. 1988 год

Одним из спо­со­бов была запу­щен­ная в сере­дине 1970‑х годов про­грам­ма, нефор­маль­но назы­вав­ша­я­ся «Кни­ги на маку­ла­ту­ру». За каж­дые 20 кило­грам­мов маку­ла­ту­ры, сдан­ных в пункт при­ё­ма, там же мож­но было купить кни­ги, в про­да­жу не посту­пав­шие — или посту­пав­шие, но крайне ред­ко. В моей биб­лио­те­ке до сих пор есть, напри­мер, роман Вик­то­ра Гюго «Собор Париж­ской бого­ма­те­ри», куп­лен­ный «на тало­ны». Выпу­щен он мин­ским изда­тель­ством «Мастац­кая лiта­ра­ту­ра» (Худо­же­ствен­ная лите­ра­ту­ра) — в 1984 году, и на послед­ней стра­ни­це при­сут­ству­ет такой вот текст:

Что­бы сохра­нить лес­ные богат­ства нашей стра­ны, с 1974 года орга­ни­зо­ван сбор маку­ла­ту­ры в обмен на худо­же­ствен­ную лите­ра­ту­ру, для чего рас­ши­рен выпуск попу­ляр­ных книг оте­че­ствен­ных и зару­беж­ных авторов.

Сбор и сда­ча вто­рич­но­го бумаж­но­го сырья — важ­ное госу­дар­ствен­ное дело. Ведь 60 кг маку­ла­ту­ры сохра­ня­ют от выруб­ки одно дере­во, кото­рые вырас­тет в тече­ние 50–80 лет.

При­зы­ва­ем вас актив­но содей­ство­вать заго­то­ви­тель­ным орга­ни­за­ци­ям в сбо­ре маку­ла­ту­ры — это даст воз­мож­ность уве­ли­чить про­из­вод­ство бума­ги для допол­ни­тель­но­го выпус­ка нуж­ной насе­ле­нию литературы».

«Собор Париж­ской бого­ма­те­ри» и ещё несколь­ко книг мои роди­те­ли купи­ли в сере­дине вось­ми­де­ся­тых, сдав маку­ла­ту­ру. Ассор­ти­мент книг, кото­рые мож­но было полу­чить таким обра­зом, состо­ял, в основ­ном, из пере­вод­ной ино­стран­ной лите­ра­ту­ры. Пом­ню, серию книг фран­цуз­ско­го писа­те­ля Мори­са Дрю­о­на «Про­кля­тые коро­ли». Кни­ги эти я не читал ни тогда, ни тем более поз­же и об авто­ре ниче­го не знал. Сей­час, погуг­лив, выяс­нил его годы жиз­ни — 1918–2009 и годы изда­ния семи рома­нов серии — 1955–1977. Кста­ти, из интер­не­та я узнал, что «Про­кля­тые коро­ли» ста­ли одним из глав­ных источ­ни­ков вдох­но­ве­ния при напи­са­нии цик­ла рома­нов Джор­джа Мар­ти­на «Песнь льда и огня», по моти­вам кото­ро­го снят сери­ал «Игра престолов».

При всех плю­сах про­грам­мы «Кни­ги на маку­ла­ту­ру» у неё был один боль­шой минус: маку­ла­ту­ру нуж­но было как-то отвез­ти в пункт при­ё­ма. Свои авто­мо­би­ли в то вре­мя были мало у кого, а вез­ти, напри­мер, даже 20 кило­грам­мов ста­рых газет и жур­на­лов на обще­ствен­ном транс­пор­те, а потом ещё тащить пеш­ком от оста­нов­ки было не слиш­ком удоб­но. Суще­ство­ва­ли прав­да пере­движ­ные пунк­ты при­е­ма втор­сы­рья, и гру­зо­вик ездил пря­мо по дво­рам, но слу­ча­лось это очень редко.

Ещё одним спо­со­бом купить дефи­цит­ные кни­ги было член­ство во Все­со­юз­ном доб­ро­воль­ном обще­стве люби­те­лей кни­ги или, как его обыч­но назы­ва­ли, «Обще­стве кни­го­лю­бов». Обра­зо­ва­лось оно в том же 1974 году, когда была запу­ще­на про­грам­ма «Кни­ги на маку­ла­ту­ру» — не знаю, была в этом связь, или про­сто сов­па­де­ние. Из интер­не­та я узнал, что Обще­ство кни­го­лю­бов было одной из самых мас­со­вых обще­ствен­ных орга­ни­за­ций Совет­ско­го Сою­за, и на пике его чле­на­ми были более 16 мил­ли­о­нов чело­век. Годо­вой взнос в сере­дине вось­ми­де­ся­тых состав­лял один рубль — день­ги сим­во­ли­че­ские. Но и поль­за от член­ства на тот момент была сомни­тель­ной: дефи­цит­ные кни­ги через обще­ство кни­го­лю­бов мож­но было купить толь­ко с «нагруз­кой» в виде нелик­вид­но­го шла­ка. То есть, напри­мер, пред­се­да­те­лю обще­ства на заво­де, фаб­ри­ке или в шко­ле, а так­же его при­бли­жён­ным кни­ги доста­ва­лись без вся­кой нагруз­ки, а рядо­вым чле­нам при­хо­ди­лось вме­сте, напри­мер с «Тре­мя муш­ке­тё­ра­ми» Алек­сандра Дюма, поку­пать ещё и био­гра­фию вид­но­го пар­тий­но­го дея­те­ля или что-то подоб­ное. Офи­ци­аль­но про­да­жа книг «с нагруз­кой» была запре­ще­на, но, при­по­ми­наю, прак­ти­ко­ва­лась не толь­ко через обще­ства кни­го­лю­бов, но и через мага­зи­ны, хотя дета­ли в памя­ти не сохранились.

В сере­дине 1980‑х гг. появи­лось ещё одно ново­вве­де­ние, кото­рое по идее долж­но было помочь людям купить дефи­цит­ные кни­ги — отде­лы кни­го­об­ме­на. Открыл­ся такой и в мага­зине «Маяк», но про­су­ще­ство­вал недол­го. Тео­ре­ти­че­ски там мож­но было обме­нять одну кни­гу на дру­гую, но для это­го нуж­но было, во-пер­вых, иметь дефи­цит­ную кни­гу, от кото­рой ты готов был изба­вить­ся, а, во-вто­рых, выбор того, что ты мог полу­чить вза­мен, был ограничен.

Конеч­но же, в Совет­ском Сою­зе суще­ство­вал, и чёр­ный рынок книг, но в те годы я с ним никак не пере­се­кал­ся, и, в основ­ном, он охва­ты­вал сто­ли­цы рес­пуб­лик и круп­ные горо­да, где — как я узнал уже поз­же — книж­ные спе­ку­лян­ты тусо­ва­лись у буки­ни­сти­че­ских мага­зи­нов. Был мага­зин «Буки­нист» и в Моги­лё­ве — в ста­лин­ском доме рядом с кино­те­ат­ром «Роди­на», — и я захо­дил в него, когда бывал в кино. Спе­ку­лян­тов у «Буки­ни­ста» я не пом­ню. В основ­ном, про­да­ва­лась там не худо­же­ствен­ная лите­ра­ту­ра — но мож­но было, напри­мер, най­ти ред­кие кни­ги о кино или изоб­ра­зи­тель­ном искусстве.

Тор­гов­ля кни­га­ми. Москва. 1960‑е гг. Источ­ник pastvu.com/p/273121

Бли­же к кон­цу вось­ми­де­ся­тых слу­чил­ся лите­ра­тур­ный бум, свя­зан­ный с пуб­ли­ка­ци­ей преж­де запре­щён­ных тек­стов — как офи­ци­аль­ных совет­ских авто­ров, писав­ших так­же «в стол», так и эми­гран­тов. Одним из реаль­ных резуль­та­тов реформ Гор­ба­чё­ва было сня­тие мно­гих глу­пых запре­тов, и этим сра­зу же вос­поль­зо­ва­лись, преж­де все­го, редак­то­ры тол­стых — как их назы­ва­ют до сих пор — лите­ра­тур­ных жур­на­лов. Совет­ская книж­ная инду­стрия была слиш­ком непо­во­рот­ли­вой, и под­го­тов­ка пуб­ли­ка­ции кни­ги мог­ла зани­мать год или боль­ше. Тол­стые жур­на­лы — «Новый мир», «Друж­ба наро­дов», «Зна­мя» — дей­ство­ва­ли более оперативно.

Номе­ра жур­на­лов с топо­вы­ми пере­стро­еч­ны­ми тек­ста­ми — напри­мер, «Друж­ба наро­дов» с рома­ном «Дети Арба­та» Ана­то­лия Рыба­ко­ва, кото­ро­го я уже упо­мя­нул как авто­ра лите­ра­ту­ры для под­рост­ков — дава­ли почи­тать зна­ко­мым и дру­зьям бук­валь­но на несколь­ко дней, а то и на одну ночь.

Ко мне они тоже попа­да­ли — их бра­ла у кого-то мама, рабо­тав­шая в шко­ле, а я, соот­вет­ствен­но, тоже читал. «Дети Арба­та» впе­чат­ли­ли меня, 15-лет­не­го, откро­вен­ны­ми опи­са­ни­я­ми жиз­ни и быта моло­дё­жи трид­ца­тых годов, а так­же встав­ка­ми — как я сей­час пони­маю, доста­точ­но меха­ни­че­ски при­со­ба­чен­ны­ми к основ­но­му дей­ствию, — в кото­рых точ­но так же опи­сы­вал­ся быт Ста­ли­на. Пом­ню, в кон­це девя­то­го клас­са о «Детях Арба­та» выска­за­лась даже моя учи­тель­ни­ца рус­ско­го язы­ка и лите­ра­ту­ры — в отли­чие, от дру­гих учи­те­лей моей шко­лы, доста­точ­но интел­ли­гент­ная, но ско­рей реак­ци­он­ная. Её пре­тен­зии к рома­ну были баналь­ны­ми — «мне гово­ри­ли, что в то вре­мя на Арба­те так не жили», — и таки­ми выска­зы­ва­ни­я­ми она себя ско­рей дис­кре­ди­ти­ро­ва­ла и обес­це­ни­ла всё, что гово­ри­ла о каких-то дру­гих книгах.

Кро­ме «Детей Арба­та», в те годы я про­чи­тал жур­наль­ные изда­ния «Док­то­ра Жива­го» Бори­са Пастер­на­ка, «Ново­го назна­че­ния» Алек­сандра Бека, «Белых одежд» Вла­ди­ми­ра Дудин­це­ва. Ни одна из этих книг осо­бо­го впе­чат­ле­ния не про­из­ве­ла — воз­мож­но, пото­му что, в отли­чие от геро­ев тех же «Детей Арба­та», с их геро­я­ми я себя иден­ти­фи­ци­ро­вать не мог.

Кро­ме дохо­дя­щих с опоз­да­ни­ем до чита­те­лей, дол­гое вре­мя про­ле­жав­ших в сто­ле тек­стов, появ­ля­лись и све­жие, отра­жа­ю­щие реа­лии жиз­ни в СССР, о кото­рых до это­го писать было не при­ня­то — напри­мер, «Интер­де­воч­ка» Вла­ди­ми­ра Куни­на, опуб­ли­ко­ван­ная в жур­на­ле «Авро­ра» в 1988 году и рас­ска­зы­ва­ю­щая о валют­ных проститутках.

Читая тогда «Интер­де­воч­ку», я не знал, что Кунин был так­же авто­ром пове­сти «Хро­ни­ка пики­ру­ю­ще­го бом­бар­ди­ров­щи­ка», по кото­рой постав­лен одно­имен­ный фильм — один из моих люби­мых о Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне.

Ещё одним пере­стро­еч­ным лите­ра­тур­ным «хитом» ста­ла повесть «Сто дней до при­ка­за…» Юрия Поля­ко­ва — она была опуб­ли­ко­ва­на в 1987 году в жур­на­ле «Юность», и темой была дедов­щи­на в совет­ской армии. Кста­ти, и «Интер­де­воч­ка», и «Сто дней до при­ка­за…» были доста­точ­но быст­ро экра­ни­зи­ро­ва­ны. И если фильм Пет­ра Тодо­ров­ско­го по «Интер­де­воч­ке» был доста­точ­но кон­вен­ци­о­наль­ным, то режис­сёр «Ста дней…» Хусейн Эрке­нов, для кото­ро­го это был дебют­ный «пол­ный метр», снял очень стран­ное, экс­пе­ри­мен­таль­ное кино, в кото­ром от лите­ра­тур­но­го пер­во­ис­точ­ни­ка прак­ти­че­ски ниче­го не осталось.

Оче­редь за све­жи­ми газе­та­ми, Киро­во-Чепецк, 1980‑е гг.

Ещё в сере­дине вось­ми­де­ся­тых, бывая в цен­тре Моги­лё­ва, я часто захо­дил в отдел под­пис­ных изда­ний в мага­зине «Ранi­ца» на про­спек­те Мира — про­сто, что­бы погла­зеть на сто­яв­шие на пол­ках, за стек­лом, кра­си­вые тома с циф­ра­ми на кореш­ках — собра­ния сочи­не­ний рус­ских, совет­ских и зару­беж­ных авто­ров. Эти кни­ги про­сто так не про­да­ва­лись — толь­ко по под­пис­ке, а, что­бы попы­тать­ся выиг­рать под­пис­ку, нуж­но было отсто­ять длин­ную оче­редь, а потом тянуть жре­бий. Тем, кто выиг­ры­вал под­пис­ку, потом при­хо­ди­ла открыт­ка о поступ­ле­нии оче­ред­но­го тома, и мож­но было идти его выку­пать в мага­зин. Об этой про­це­ду­ре я узнал несколь­ко поз­же. У нас дома под­пис­ных изда­ний не было, роди­те­ли этим не зани­ма­лись. Но тогда я с неко­то­рой зави­стью смот­рел на кореш­ки томов собра­ний сочинений.

В нача­ле девя­но­стых систе­ма под­пис­ки пере­ста­ла быть «экс­клю­зив­ной». Пом­ню, что в 1991 году я под­пи­сал­ся на собра­ния сочи­не­ний вполне, кста­ти, типич­ных «пере­стро­еч­ных» авто­ров — Андрея Бито­ва и Фази­ля Искан­де­ра, — кото­рые выпус­ка­ло изда­тель­ство «Моло­дая гвар­дия». Но рас­пад СССР поме­шал дове­сти эти про­ек­ты до кон­ца. В ито­ге было выпу­ще­но два тома из четы­рёх Искан­де­ра и один из трёх Бито­ва — все они, кста­ти, до сих пор есть в моей биб­лио­те­ке. На вся­кий слу­чай я решил про­ве­рить — вдруг, были напе­ча­та­ны и осталь­ные тома, но до меня про­сто не дошли, пото­му что с декаб­ря 1991 года я жил уже в неза­ви­си­мой Бела­ру­си. Ока­за­лось, что нет, дру­гие тома так и не вышли.

А ещё через пару лет я решил купить собра­ния сочи­не­ний клас­си­ков — Тол­сто­го и Досто­ев­ско­го. Это была сере­ди­на 1990‑х годов, рас­цвет «дико­го капи­та­лиз­ма», и обед­нев­шие быв­шие совет­ские интел­ли­ген­ты избав­ля­лись от «под­пи­сок», что­бы на выру­чен­ные день­ги купить что-то более необ­хо­ди­мое. У меня же, в основ­ном бла­го­да­ря ком­мер­че­ским поезд­кам в Поль­шу, какие-то день­ги были.

Я уже не пом­ню поря­док цен, но про­да­ва­ли «под­пис­ки» недо­ро­го — думаю, мень­ше дол­ла­ра за том. За 22 тома­ми Тол­сто­го я при­е­хал в двух­этаж­ный дом в цен­тре Моги­лё­ва, чуть в сто­роне от глав­ной ули­цы — Пер­во­май­ской. Про­да­ва­ла «под­пис­ку» жен­щи­на лет шести­де­ся­ти — воз­мож­но, пре­по­да­ва­тель­ни­ца или из «тех­ни­че­ской интел­ли­ген­ции». Кни­ги были в иде­аль­ном состо­я­нии: каж­дый том был упа­ко­ван в про­зрач­ную поли­эти­ле­но­вую облож­ку для школь­ных учеб­ни­ков. Жен­щине явно было жал­ко рас­ста­вать­ся с книгами.

Она тогда про­из­нес­ла стран­ную фра­зу: вот при­дёт к вам, моло­дой чело­век, в гости девуш­ка, уви­дит «под­пис­ку» Тол­сто­го, и это сра­зу воз­вы­сит вас в её гла­зах. Я внут­ренне усмех­нул­ся: в то вре­мя сре­ди моих зна­ко­мых деву­шек кни­ги — тем более, какая-то там рус­ская клас­си­ка — не коти­ро­ва­лись. Девуш­ки люби­ли «сни­кер­сы», ликёр «ама­рет­то» и мен­то­ло­вые сига­ре­ты. Я сло­жил тома в боль­шую сум­ку, отдал жен­щине день­ги и вышел.

Под­пи­сы­вай­тесь на «Всё идёт по пла­ну» на «Apple Podcasts», «Яндекс.Музыке» и дру­гих плат­фор­мах, где слу­ша­е­те подкасты.

Источник