Роман Любовь земная Глава 14. Свадьба Аксиньи
Год 1907. Донбасс. Ровенецкая слобода.
Русско-украинское поселение — Нагольно-Тарасовка.
Таганрогский округ Войска Донского. Ростовская волость.
Правление государя российского Николая второго.
Торжественное открытие Первой Государственной думы 10 мая 1906 года.
В 1897 году по инициативе русского правительства была проведена первая всеобщая перепись населения. Впервые в масштабах целой страны систематически собирались сведения о семейном положении, роде занятий, вероисповедании, сословной принадлежности ее жителей.
За участие в переписи организаторы мероприятия и лица, принявшие на себя роль счетчиков, были награждены медалями.
«Ровенецкая слобода вместе с поселением Нагольно-Тарасовки входило в состав области Войска Донского по первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года». Материал взят из документа, который хранится в городе Новочеркасске. Датирован 1905 годом, страница 22.
В этом поселении Нагольно-Тарасовки добывали и золото. Недалеко работали первые угольные шахты. Рабочим платили не плохо. Люди жили в этих местах зажиточно.
Аксиньюшка проснулась рано,
Полна энергии и сил.
Она как будто видит пана
Того, что люб и сердцу мил.
И вспомнился ей сразу кучер,
Что вез ее с дитем сюда,
Красивый и в плечах могучий
И выручит в беде всегда.
Он вмиг её сюда доставил,
До сердца лег ей всей душой,
Но в Питере ее оставил.
Ребенок от него грудной.
Прошло ведь время, непременно
Тот поменялся, жизнь порой
Непредсказуема, наверно
Пришла пора забрать домой
Его и жизнь свою наладить.
Пошлю за ним я ездоков.
Гаврила все дела уладит,
Поедет в Питер на покров.
Теперь я с милым на край света
Пойду и мирно заживем.
Посватает меня, да летом,
И жить мы будем с ним вдвоем.
Скорей бы выкупить хатёнку
Иль дом построить рядом свой,
Ведь заработала деньжонку
Я у Тамарочки родной.
И поразмыслив, потянулась.
Ах, как же жизнь все ж хороша!
Аксиньюшка едва проснулась,
И рвется вдаль ее душа…
Скажу я ласково, не громко,
Моей Тамаре дорогой,
Отпустит пусть меня, ребенка
Я своего возьму с собой.
Подумала и замолчала…
Наверное, я попрошу
Тамарочку, чтобы домчала
До Петербурга мысль мою.
Тарас с Гаврилою поедут
В упряжке быстрых лошадей,
Письмо я передам с ответом,
Пусть кучера везут скорей.
Его я адрес точно знаю,
Судьба моя и решена…
Мой кучер всей душой растает…
Не разонравилась ли я?
Да нет, я знаю это точно,
И голос звонкий вдруг притих.
Аксинья думала заочно
Каков же будет тот жених?
Простой, и что же, все он сможет…
Да заживем, как все живут,
Тамара мне еще поможет
Построить дом в поселке тут.
Пойдет на шахту поработать
Да принесёт мне он деньжат,
Сюда все едут заработать,
Природа ж больно хороша…
Тепло, растет, все спеет рано,
Любовь к земле живёт в сердцах,
Не то, что в Питере желанном,
Там летний сад растет в дворцах.
К Тамаре утром побежала,
Чтоб повстречаться с женихом,
Её Тамара поддержала,
Сказала:
— Будет тебе дом.
— Найдут миленка в Петербурге,
Аксинья милая моя.
Его знакомая фигурка
Давно затронула меня.
Она сказала будто в шутку.
Огонь горел в ней, плавя соль,
Окинув взглядом, в ту минутку
Аксиньи растворила боль.
Прошла неделя, месяц, боле…
Тарас с Гаврилою в тиши
Собрались ехать диким полем
Менять консервы на гроши.
Обоз погнали до морозов:
Картофель, яблоки свои,
Бычки шагали за обозом,
Их всех смотрели батраки*.
Далек их путь до Петербурга,
Даёт достаток он большой.
Продажа — милая подруга,
Бычков вела всех на убой.
Вот Петербург, дошли досрочно…
Красавец город наш герой,
Дворцы сияют своей мощью,
Соборы славятся красой.
Ах, как прекрасны белы ночи!
Горят на небе серебром,
Полярное сиянье сочно
Искрится радужным огнем.
Река Нева течет роскошно…
Петром построен царский град,
Идет торговля в торгах мощно,
Кто продает, всему и рад.
Продали все. Собрали деньги
И кучера искать пошли
И вот в святое воскресенье
Аксинье жениха нашли.
Жених высок, красив собою,
Собрался быстро в путь далек,
Смирился со своей судьбою
И едет прямо на восток
К Аксиньюшке красы великой,
(Она, как мак, красой цвела),
Полуовальным своим ликом
И синью глаз его влекла.
А губы, как конфеток сладость,
Так и манили целовать.
Как повезло ведь, сразу в радость
Жених имеет сто наград:
Ведь обещают дом доходный,
Да рядом с речкой небольшой,
Есть пруд красивый, превосходный,
В нем лебеди своей красой
Манят и хочется досрочно
В село приехать храбрецом,
Аксинья ждет его и хочет,
Чтоб мужем стал он и отцом.
Ну вот, наш гость в Донбасс приехал…
Аксинья вышла со двора,
Обнялись, думая с потехой,
Что будет сватанье с утра.
Тамара, сотворив веселье,
Вмиг зарубила петуха,
Играла музыка неделю,
Гармошка рвала все меха.
С иконой вышли на порожек,
(Аксинью Бог благословил),
С ней рядом был жених пригожий,
Высок, красив, трудолюбив.
— Жених хозяин есть хороший –
Сказал Тарас, он пан,* раскрой
Секрет, как звать тебя прохожий?
— Степан я — молвил кучер вновь.
Приехал я из Петербурга,
Работал кучером, гроши
Я взял у брата-металлурга,
Пожить в размеренной тиши.
Мой старший брат ко мне привязан,
Мы с ним работали везде,
Он жизнью мне своей обязан,
Его я выручил в беде.
Но он уехал за границу,
И там остался навсегда,
Живет в большой теперь столице
И приезжает иногда.
Закончил свой рассказ наш кучер,
О брате о своём родном,
Расспросом пан его замучил,
Пленён его был волшебством.
Аксинья и Степан венчались
И приняли святой венец,
Судьба свела их, не расстались,
Вот их проблемам и конец.
Ну вот, и свадьба разгулялась,
Гуляли все большим селом,
Монетка вверх на всех бросалась,
Младых осыпали овсом.
Чтоб жизнь была богатой, ровной,
Чтобы купались все в деньгах,
Чтоб дети были пану ровней,
А мать с отцом всегда в дарах.
Примчалась с города кибитка,
На радость свадебка пришлась,
Три дня гуляли все, калитка
Не закрывалась, вся в гостях
Накрыто всё бризентом* крепким
От кратковременных дождей,
Столы ломились яством редким,
За ними род семьёю всей.
Гусей, свинину подавали,
Картофель, творог, виноград,
Блины и рыбу запекали.
Для сердца было сто наград.
Лосось вареный с юшкой сочной
На всю запах своей икрой.
Его привез жених досрочно,
Степан, наш кучер молодой.
Икру заморскую с блинами
Все ели ложкой небольшой,
Пирог пекли с лещом, с грибами,
Пампушки жарили на борщ.
Всем шишки людям раздавали,
Такие булочки ел гость,
Их в свадебный пирог втыкали
На палочках во весь их рост.
Невесте с женихом дарили
Козу, корову, двух гусей,
Платок пуховый, платье, мыло,
Посуду новую, постель.
Судьба приданное давала:
Перина, две подушки, стол,
Скамейки две, два покрывала,
Сундук для всех своих обнов.
На утро курочку варили,
Бульон насыщенный с лапшой,
В тарелки мясо положили
И наливали суп ковшом.
Лилось вино для всех рекою,
А водочка — писк серебра.
Оставлен самогон в покое,
Хватало без него добра.
Под вечер в третий день собрали
Все лавки, стулья, все столы.
Весь дворик тщательно убрали,
Все были вымыты полы.
Венчанье как у господарки*.
Проснулась сказка в этот вмиг:
Невесте подали подарки,
Каких не видывал жених.
Пока мы вот их оставляем.
Откроем занавеску вновь,
Былой роман мы продолжаем
Писать пятнадцатой главой.
Пан* — украинский помещик
Батрак* — наемный крестьянский работник.
Господарка* — барыня от слова государь-госпОдарь, обозначает богатый человек.
Источник
Аксинья и Григорий по мотивам романа Тихий Дон
Дон-река большая много повидал,
О судьбе семьи казачьей нам он рассказал.
Мать Россия велика
И границам нет конца.
Все их надо защищать,
От врагов оборонять.
И на южной, на границе
Разместилися станицы
И казачьи хуторки
По теченью Дон-реки.
На крутом брегу реки
Поселились казаки.
Пантелеева семья
Здесь приют себе нашла.
В доме счастливо все жили
Дочку, сыновей растили.
Гришка-средний, сорванец,
С буйным нравом, как отец.
С детства сажен на коня.
Конь стал для него родня.
Мальчик смелый, озорной,
Норов был его крутой.
Как подрос драчливым стал,
На кулачках побывал.
Стенка на стенку сходились,
Кто сильней до крови бились.
В драке той, сосед-Степан
Мог ударить, как таран.
Пожалел его, юнца,
Он не знал судьбы конца.
А мальчишка подрастал
Сил набрался, красив стал.
Волос чёрный, вороной
Бровь крутая, взгляд живой.
На коне,-джигит лихой,
Смел казак наш молодой.
Шашкой рубит он с двух рук
В этом нет ровни вокруг.
И к хозяйству он приучен,
И с работой неразлучен.
Пашет, сеет, убирает
Труд тяжёлый уважает.
Вот годочки подошли
Жар любовный в нём зажгли.
И была любовь впервой
К замужней бабе молодой.
Казачка молодая на Дону жила,
На Дону жила, замужем была.
А сама красива телом и лицом,
Девка молодая!Ой, да с огнецом!
Муж-казак красивый, он её любил,
За любовь горячу подарки ей дарил.
Но как выпьет лишку ревность изведёт
И жену младую смертным боем бьёт.
Молодость безумна, молодость слепа-
Казака младого встретила она.
Прикипела сердцем, телом и душой,
Ничего не страшно ей, с ним хоть в ад земной.
Он казак бедовый и красив собой,
Смелый и отчаянный парень молодой.
На коне он скачет, как джигит лихой
И в станице с девками гуляет день-деньской.
Но краса казачки завлекла его,
Днём и ночью лишь о ней думки у него:-
Как её ласкает, что ей говорит,
Страстью он пылает, по ночам не спит.
Муж-казак служивый, как время подошло,
На казачьи сборы привлекли его.
Уходя на сборы он ей наказал,
Чтобы скромною была и честь мужа берегла!
И вот пора настала и муж уехал в сечь.
Как всё в них трепетало во время тайных встречь!
Уж как они хранили те встречи, пыл ночей,
Но разве утаишь тут страсть и блеск очей!
И тайну их свиданий в станице не укрыть
И меж собой станичники начали их судить.
Вот и Гришкина отца обсмеяли у купца,
За любовну связь с Аксиньей его сына, молодца.
Пантелей же скор на руку, чёртом в курень он вошёл
И глядя Аксинье в очи с криком речь свою завёл:
-Ах ты курва,б. дь, шалава, не остыл Степанов след,
А ты шашлы с моим сыном завела ему вослед.
Я Степану пропишу пусть найдёт таку узу,
Чтоб держала тебя крепко, как блудливую козу.
Но Аксинья не коза, она сузила глаза
И попёрла Пантелея грудью со двора тесня.
-Ты что свёкор?! Что кричишь и ногами здесь сучишь?
Геть отсель и не сучи, толстозадую учи.
Я Григория люблю! За него всё потерплю!
Пусть Степан меня убьёт, но любовь не отберёт!
Пантелей вдруг оробел задом отворил он дверь,
Что-то в бороду бурча к дому двинул сгоряча.
А вот и муж вернулся. Уж знает он о том,-
Жена его изменница гуляет с молодцом.
-Ах, вот как ты блудница честь мужа берегла!
Ведь ты же обещала быть верной мне всегда!
-Я виновата, милый. Ну бей меня, убей
За то, что не сумела навеки быть твоей!
Он бьёт её.-Ах, больно?! А мне ещё больней!
Не можешь ты измерить всю боль души моей!
С тех пор в семье нет мира, страданья их сильны
И между ними ссоры, и души их больны.
Казачка ж не забыла младого казака,
Всё помнила, что было, как счастлива была!
И вот на тайной встрече, чтобы решить как жить,
Она ему советует как надо поступить.
-Милой, давай уедем в дальние края,
Где нас никто не знает, там будет нам семья!
-Ну,глупая ж ты баба, мне ж в армию идти,
Своей земли не брошу, мне лучше не найти!
— И батя осуждает беспутну связь с тобой.
Он женить меня надумал на казачке молодой!
Ведь любовь ты закрутила и меня ты завлекла,
Страсть любви в меня вселила, в ней повинна ты одна!
Совсем казачка сникла, в сердце застыла кровь.
Горькие слёзы катились, так уходила любовь.
Но как же мне жить дальше, хоть в петлю головой,
Почто любовь такая ты делаешь со мной!?
Слёзы обильно катились, солнце слепило глаза,
Молча она удалилась, горько рыдала душа.
Но как смириться с тем ей, что он к другой пойдёт,
Что та в моём несчастье любовь свою найдёт.
И горьки эти муки терзали душу вновь,
Прибегнуть вдруг решила-приколдовать любовь.
К ворожихе старой тайком она пришла
И просит на разлучницу, чтоб порчу навела.
Та, за подарок мнимый, грех на душу взяла
И отвернувшись в угол шептанье начала.
Шептала непонятно и имена невнятно
То Наталии казачки, то младого казака.
Говорит она Аксиньи:- Тёмной ночью приходи
Мы с тобою сходим к Дону страх оставив позади.
Ночью Дон их встретил хмуро, гнал высокую волну.
Страх объял её внезапно, как предчувствуя вину.
Бабка что-то бормотала в воде руки намочив,
Зельем воду посыпала грудь казачки окропив.
И Аксинья чёрно дело исповедала в мольбу:
-Положусь-ка я на Бога, он решит мою судьбу.
Годы шли. Страна катились в череду больших грехов.
Все обиды обострились за неправедность верхов.
Кто за белых, кто за красных-не узнаешь кто каков.
Щедро головы катились с плеч станичных казаков.
И Григорий потерялся: то за этих, то за тех
И решил он удалиться в дальню сторону от всех.
Он с Аксиньей намечает путь в далёкие места,
Чтобы там забыть что было, начать жизнь свою с листа.
Помолившись Богу сели на коней,
Взяв по узелочку из своих вещей.
К новой жизни скачут на Бога уповав,-
Может жизнь их повернёт, счастие им дав!
Скачут они, скачут, долог будет путь.
Вот уж скоро ночка, можно б отдохнуть,
Чтоб на утро снова
Продолжать свой путь.
Но тут грянул выстрел. Дальний, роковой.
Вскрикнула Аксинья, поникла головой.
-Что ты, что ты, что ты, милая моя!
Обожди, не надо, я с тобой, вот я!
Подхватил на руки, спешился с коня.
Нет дыханья, побледнела, видно смерть пришла.
Положил её на землю, грудь ей обнажил
И нательную рубашку к ране приложил.
И она открыла с мукою глаза
И тихонько прошептала:-Ухожу я милый, ты прости меня!
За мой грех перед Натальей и перед тобой,
Это я наворожила, чтобы ты был мой!
-Милая не надо, грех это не твой,
Так уж жизнь наша сложилась, видно рок наш злой!
Но Аксинья не слыхала этих слов любви
Умирая прошептала:-Вот и всё! Прости!
Долго он сидел над нею, всё прощался, вспоминал.
Почему же так случилось, за что Бог нас наказал?
Слёзы медленно катились, вечер тихо угасал.
Холмик, крест под дубом старым, горек был любви финал!
Источник
