Театральные компании по странам

Какие театры и театральные компании Европы самые интересные на сегодня? Отвечают Марина Давыдова и Роман Должанский, арт-директора и кураторы международного театрального фестиваля «NET — Новый Европейский Театр», который двадцатый раз проходит в Москве с 30 ноября по 30 декабря.

Текст: Анастасия Коцарь
5.12.18

Rimini Protokoll (Берлин, Германия)

Роман Должанский: Это новый способ отношения к реальности. Rimini Protokoll делают неигровой театр, там нет актеров — только непосредственные носители личного опыта. Со временем это стало меняться: появились спектакли вообще без актеров, так сказать, инсталляции. Проекты Rimini Protokoll совершенно разные, их трудно определить одним словом. Но, по крайней мере, каждый из спектаклей — это какой-то новый способ общения с реальностью , максимально близкий к современной жизни, к ее проблемам, к вопросам технологий, экологии, политики. Все то, что является предметом забот современного человека, — все становится предметом этого театра.

Schaubühne (Берлин, Германия)

Марина Давыдова: Велика вероятность, что я приду в это место и увижу качественный спектакль. Если я приду, например, в [парижский театр] «Одеон», я могу увидеть полную, беспросветную лажу. А вот в «Шаубюне», скорее всего, так не будет: задана некая планка, они ее держат . Мне не все там нравится, но это все равно не ниже определенного уровня.

Odeon (Париж, Франция)

Марина Давыдова: Это площадка, которая часто берет готовые спектакли и у себя их прокатывает. Вот «Шаубюне» может позвать режиссера откуда угодно, но это будет продакшен «Шаубюне», никак иначе. А «Одеон» работает так: десять дней там играют спектакль, который понравился правильным людям, составляющим программу. Поэтому это место, в программу которого я загляну, прежде чем поехать в Париж .

Troubleyn (Антверпен, Бельгия)

Марина Давыдова: «Траублейн» — театр, в центре которого один человек, его зовут Ян Фабр. Это театр, который определяет одна творческая воля , это некая институция, возникшая вокруг яркой личности. Фабр в своем лице объединил художника, перформера, хореографа, режиссера и теоретика. Такими многогранными, наверное, были титаны эпохи Возрождения: вот я умею то, то и это, а еще немножечко изобретаю летательный аппарат. Это театр, во главе которого стоит абсолютно ренессансная личность, переливающаяся через край, через себя самого. Конечно, и в его спектаклях это тоже видно.

Proton Theatre (Будапешт, Венгрия)

Марина Давыдова: Корнель Мундруцо — совершенно иного рода [чем Ян Фабр] человек: он режиссер, не больше и не меньше. У него есть свой брутальный театральный язык; он делал всегда довольно рискованные спектакли, но это всегда именно режиссура. Почти всегда в основе спектакля лежит литературное произведение и диалог с этим произведением, будь то «Лед» Сорокина или «Бесчестье» Кутзее. Мундруцо — конвенциональный человек, но интересный внутри своей конвенциональности. Этот режиссерский язык — экстремальный, физиологический; экстрим себя обнаруживает через физиологию. Как и Фабр, Мундруцо исследует какие-то пограничные состояния, в первую очередь физиологического толка. И, конечно, это очень социальный театр — внятно социальный, в отличие от Фабра.

Socìetas Raffaello Sanzio (Чезена, Италия)

Марина Давыдова: Ромео Кастеллуччи — человек, пришедший в мир театра даже не со стороны современного искусства, а со стороны пластических искусств. Поэтому все, что он делает на сцене, в первую очередь визуально выразительно, это немножко ожившие картины. Очень интересно следить за тем, как он внутри своих спектаклей ведет иногда явный, а иногда очень подспудный разговор с классической итальянской живописью. Ведь интересно, что этот человек, которого считают таким авангардистом, радикалом (сейчас-то уже перестали, но когда он только появился на сцене, он считался совершеннейшим радикалом), на самом деле весь пронизан этой классической итальянской культурой . Даже притом что он совершеннейший космополит, который работает в Италии сейчас, наверное, меньше, чем за ее пределами. Но его укорененность в итальянском искусстве эпохи Возрождения, кватроченто, чинквеченто — это можно прослеживать прямо по мизансценам.

Новый Рижский театр (Рига, Латвия)

Марина Давыдова: Это тоже театр одного человека, которого зовут Алвис Херманис. В нем нет чего-то «самого главного»: он очень сильно меняется. Когда-то для него самым главным был сценический гротеск, он буквально пользовался атрибутами театра старого, ушедшего, наивного, которыми пользоваться как бы не комильфо: поезд ушел. Ушел, а Херманис все еще делает вид, что стоит на полустанке, активно пользуется этим, и это обретает у него новые смыслы, новые обертоны. Это немного Comedy Club такой: Гюнтерс, который играет пожилую толстую тетю, будучи вполне брутальным мужчиной, в парике, в каких-то платьях. Это буквально «Здравствуйте, я ваша тетя!», и как он превращал это в факт высокого театрального искусства — вот что было интересно. Это первое.

Второе — он стал делать спектакли из того, что, всегда казалось, не годится для спектакля. Это был вербатим, но совершенно не тот, к которому мы привыкли в связи с «Театром.doc». Вот «Поезд-призрак», просто изумительный спектакль: Херманис с пенсионерами на лавочке беседовал в городском садике. Они ему рассказывали черт знает что про летающие тарелки, а какие-то вещи он брал из журнала «Кругозор», из какого-то смешнейшего научпопа. В «Долгой жизни» был совершеннейший «Театр.doc», только пластический, потому что там не было произнесено ни одного слова, но были артисты, которые жили в коммуналках, общались с пожилыми людьми… Когда мы привезли «Долгую жизнь» [на фестиваль NET], главный момент был в конце: когда актеры заканчивали играть стариков и старух и выходили кланяться, зрители видели, что перед ними играли пять или шесть молодых красивых артистов Нового Рижского театра. Как в его почерке сочетается этот документальный гиперреализм с приемами театра а-ля Comedy Club, как они взаимодействуют внутри его эстетики — вот это важно.

Новый театр (Варшава, Польша)

Марина Давыдова: Кристиан Люпа — главный хедлайнер всего на свете. Понимаете, первое, что говоришь про немецкий театр, — «социальный». Про польский театр первое слово — «философский». Когда смотришь лучшие спектакли Люпы — по интенсивности интеллектуальной работы это как читать Иммануила Канта. Это парадокс, потому что театр не должен быть таким, это не в его природе, театр — это немножечко водевильчик, все равно развлечение. Что бы мне ни говорили про постпостдраматическую сущность, если в театре нет какой-то толики этой пошлятинки, он перестает быть театром. Это как соль в супе: она должна там быть. Если нет, это несъедобно. А Люпа умудряется сделать не просто съедобно: для меня это самое вкусное театральное блюдо из всех, которые можно представить.

Я прихожу и думаю: «Чем удивлять-то будет, на какой крючок меня будут сажать?» — и вдруг я уже involved. Как он завоевывает аудиторию, не завоевывая ее? Я не понимаю, я же вся там — а там человек сидит и десять минут неподвижно смотрит. Такого не может быть! Не может на сцене десять минут актер смотреть в окно так, чтобы зрителю было интересно. Это потрясающе.

Одновременно на этой сцене идут спектакли Кшиштофа Варликовского. Он ученик Люпы и этот градус держит. Режиссер, если он немножко умный, спускается на ступень к зрителю. А Люпа — «Не надо, не буду я к вам спускаться, давайте лучше вы ко мне подниметесь. Кто может, поднимайтесь». Такая позиция. По логике, все должны попрощаться и убежать: зачем мы должны совершать это усилие, зачем мы будем лезть к вам? Но сила магическая заставляет огромное количество людей туда забираться.

N099 (Таллин, Эстония)

Марина Давыдова: В этом проекте делали очень разные спектакли, в этом был весь смысл: «Мы будем делать разные спектакли, но больше 99 раз это сделать невозможно, мы исчерпаемся», — они так считали. В этом году сказали: «Мы исчерпались». Но это неправда. Они не сами этого захотели: ультраправые и ультралевые силы, используя друг друга, закрыли театр. Причем никто из них, наверное, перед собой такую задачу не ставил. Просто компания прекращает свое существование на наших глазах на фестивале NET.

Complicité (Лондон, Великобритания)

Роман Должанский: «Комплисите» был основан несколькими людьми, но у нас он ассоциируется прежде всего с Саймоном Макбёрни — его, можно сказать, главным режиссером и актером. В Москве они были в начале 90-х с «Улицей крокодилов» и всех потрясли — но уже к тому времени это была довольно известная компания. У них всегда были очень разные спектакли, достаточно трудно определить единую линию. Макбёрни отшучивается, говоря, что «Комплисите» — это не театр, это состояние ума.

Действительно, такое впечатление, что используется все, что, в общем, попадается под руку, что оказывается рядом. Иногда это музыка Шостаковича, иногда какие-то цирковые трюки, иногда современные технические средства, как в спектакле «Встреча», хите последних лет, который недавно показывали в Москве. Иногда это камерные произведения, моноспектакли, иногда, как в «Мастере и Маргарите», многофигурные композиции.
У «Комплисите» есть такая сумасшедшинка — причудливые персонажи, причудливые повороты ума и фантазии. Никогда нельзя сказать, какой спектакль будет в следующий раз. Но всегда это какое-то занятное и неожиданное приключение.

Источник

Театральные компании по странам

В это трудно поверить, но высококлассный театр можно найти в глухой тайге, в никому не известных промышленных городах и за полярным кругом. Российский театр — это не только спектакли на русском языке: собственные — страшно любопытные — театры есть даже у коренных народов Севера и Сибири. Рассказываем, куда поехать за хорошим театром, если до Москвы и Петербурга далеко.

Текст: Алексей Киселев, Антон Хитров, Вита Хлопова

Театр имени Федора Волкова (Ярославль)

Старейший русский драматический театр страны — если отсчитывать его историю от первых спектаклей труппы Федора Волкова, которая начала выступать в середине XVIII века. Возрождение Волковского началось в конце нулевых, когда туда пришел директор Борис Мездрич, главный театральный кризис-менеджер России. Сейчас театром руководит режиссер Евгений Марчелли, мастер неочевидных прочтений классики: у него нужно смотреть прежде всего «Без названия» и «Месяц в деревне» .

Камерный театр (Воронеж)

Такой театр мог быть в Берлине или Стокгольме. Минималистичные интерьеры, скандинавский дизайн — в самом театре и в спектаклях. Руководит театром перфекционист Михаил Бычков, любой драматургический материал превращающий в актуальную интеллектуальную драму.

Театр «Красный факел» (Новосибирск)

Труппа «Красного факела» хорошо известна не только Москве, куда театр регулярно приезжает на «Золотую маску», но и Европе — благодаря знаменитым «Трем сестрам» Тимофея Кулябина. Спектакль, поставленный на жестовом языке, стал сенсацией венского фестиваля Wiener Festwochen и до сих пор активно гастролирует. Кроме спектаклей Кулябина, в театре работают приглашенные режиссеры первого ранга вроде Филиппа Григорьяна и Дмитрия Егорова. А из нового идти нужно на бронебойный «Поцелуй» Юрия Урнова про любовь и смерть в Дамаске.

Творческая лаборатория «Угол» (Казань)

Один из двух негосударственных театров в списке: учредитель «Угла» — фонд «Живой город», поддерживающий современное искусство в Казани. Идейный лидер площадки, продюсер Инна Яркова, знакомит город с новейшими театральными течениями. Главные сокровища репертуара — спектакли Дмитрия Волкострелова и Всеволода Лисовского, режиссеров, работающих на стыке театра и современного искусства.

Обычно в небольшом российском городе два-три театра, в крупном — пять-десять. Исключения — Москва и Петербург. Там их несколько сотен — о некоторых вы наверняка знаете, а о других никогда не слышали. Мы попробовали посчитать точное число театров в столице — оказалось, это не так легко сделать.

Театр «18+» (Ростов-на-Дону)

Собственно, второй независимый театр в списке; основан в 2013 году по инициативе бизнесмена Евгения Самойлова и режиссера Ольги Калашниковой. Это лофтовое пространство в здании бывшей макаронной фабрики, здесь показывают современные пьесы в эстетике нового европейского театра, читают лекции об искусстве, устраивают концерты самых интересных героев альтернативной музыкальной сцены и выставки российских художников. Руководит театром Юрий Муравицкий, выходец из московского «Театра.doc».

Театр-студия «Грань» (Новокуйбышевск)

Маленький театр в Самарской области — настоящая культурная аномалия. Режиссер Денис Бокурадзе с группой молодых артистов ставит спектакли, своей легкостью и глубиной напоминающие о золотых годах «Мастерской Петра Фоменко».

Башкирский академический театр имени Мажита Гафури (Уфа)

Спектакли одного из самых важных национальных театров России идут на башкирском языке; для русскоязычной публики предусмотрен синхронный перевод в наушниках. На сцене — сильный метафорический театр, вечные темы и на редкость профессиональная труппа.

«Театр-Театр» (Пермь)

Театр высокого класса, с концептуальной малой сценой, с собственным оркестром, дорогими костюмами и декорациями и прицелом на бродвейский стиль. Борис Мильграм за время своего руководства театром собрал сильную труппу, подтянул художников и режиссеров первого дивизиона и сам поставил на главной сцене свои лучшие спектакли, из года в год получающие номинации на «Золотую маску».

Пермский театр оперы и балета имени Чайковского

С тех пор как руководить театром стал Теодор Курентзис (2011), в Пермь на спектакли стали летать даже частными самолетами. На мастер-классы по дирижированию успевают записаться только преданные поклонницы маэстро, а отловить билеты на его концерты уже много лет кажется невозможным. Но помимо Курентзиса и его ансамбля MusicAeterna в театре есть еще один центр притяжения — отличная балетная труппа.

«Урал Опера Балет» (Екатеринбург)

Еще один центр притяжения на карте России, «Урал Опера Балет» регулярно попадает во всевозможные номинации различных театральных премий. Худрук балетной труппы Слава Самодуров — один из самых самобытных хореографов нашей страны, а его спектакли нравятся не только критикам, но и, за счет своей зрелищности, даже детям.

«Коляда-театр» (Екатеринбург)

Николай Коляда — уникум, маэстро беспощадного балагана, певец и летописец русского бедного. Самый плодовитый драматург нашего времени, воспитавший армию учеников и последователей, самостоятельно построивший свой театрик в Екатеринбурге, где вместе с группой актеров в немыслимом количестве производит спектакли из пластиковых стаканчиков, самоваров, ковров и всего ассортимента магазинов Fix Price. Идти в первую очередь нужно на совершенно сумасшедшие спектакли Коляды по классике, где главные роли обычно играет фронтмен группы «Курара» Олег Ягодин.

Татарский театр имени Галиасгара Камала (Казань)

Исторически — первый театр со спектаклями на татарском. С начала 2000-х его возглавляет Фарид Бикчантаев — по сути, первый режиссер, отступивший от канонов консервативного татарского театра в пользу более современного и авторского. Начинать знакомство лучше не с локальных названий, а, например, с мольеровского «Дон Жуана». Все спектакли идут с синхронным переводом на русский и (внезапно) английский.

Театр обско-угорских народов «Солнце» (Ханты-Мансийск)

Все, что сохранилось и сохраняется от культуры хантов, манси и других коренных народов Севера (языки, мифология, песни, танцы, музыкальные инструменты, одежда, кухня), собрано и умножено в театре «Солнце». Редчайший пример этнического фольклорного театра, спектакли которого становятся значительными культурными событиями. Некоторые из них показывают в настоящих чумах!

Заполярный театр драмы имени Маяковского (Норильск)

Несмотря на вечную мерзлоту и в принципе невыносимые климатические условия, в Норильске есть театр. Более того, в нем бурлит жизнь. Под руководством режиссера Анны Бабановой самый северный театр страны приглашает драматургов и режиссеров со всей России, устраивает международные фестивали и даже лаборатории беби-театра. Будете в Норильске — заходите.

«Старый дом» (Новосибирск)

«Старый дом» делает ставку на современную драматургию и как можно более разнообразную режиссуру. Обратите внимание на «Я здесь» — зрелищный пластический спектакль Максима Диденко по стихам поэта-концептуалиста Льва Рубинштейна, «Элементарные частицы» Семена Александровского — документальный спектакль про новосибирский Академгородок, и на «Sociopath/Гамлет» Андрея Прикотенко — высокотехнологичную футуристическую и чертовски нахальную версию шекспировской трагедии.

Если вы живете в Новосибирске или другом большом городе, где театров много, прочитайте нашу пошаговую инструкцию, как выбирать спектакли

НОВАТ (Новосибирск)

Три года назад гремел скандал: судили Тимофея Кулябина, режиссера спектакля «Тангейзер» в Новосибирском театре оперы и балета, по доносу за оскорбление чувств верующих. Режиссер был оправдан, директор театра Борис Мездрич уволен, а новый назначенец с чудовищной репутацией Владимир Кехман закрыл «Тангейзера», отрастил бороду и переименовал театр в НОВАТ. За горячими обсуждениями скандалов мы чуть не забыли, что в театре можно регулярно видеть работы популярного в Европе хореографа Эдварда Клюга. А еще Новосибирский оперный — самый большой театр в Евразии.

Театр имени Пушкина (Красноярск)

Главный драмтеатр Красноярска с потрясающей труппой, которая умеет все: и фарс играть со вкусом, и психологическую драму — без единой фальшивой интонации. Смотреть нужно прежде всего спектакли худрука Олега Рыбкина и безбашенный спектакль-концерт «Я. Другой. Такой. Страны» авторства режиссера Дмитрия Егорова, разбирающий по косточкам всю советскую мифологию.

Минусинский драматический театр

Самолетом — до Абакана, дальше по земле через Енисей, и через час вы в центре одноэтажного Минусинска. Скромный театр — главное достояние города. Здесь работает Алексей Песегов, и в его тихих и лаконичных спектаклях нет ни одного лишнего слова или жеста, зато есть бесконечная экзистенциальная тоска. А свет и музыка работают настолько заодно с актерами и звучащим текстом (Толстого, Чехова, Лескова), что утверждение «Театр — синтез всех искусств» кажется не таким уж бессмысленным. По счастью, Минусинский театр время от времени гастролирует по регионам и иногда доезжает до Москвы.

«Поиск» (Лесосибирск)

Лесосибирск — маленький таежный город, где нет практически ничего, кроме лесопилки, заводов и совершенно необыкновенного театра. В его штате 16 человек, девять из них — это труппа. «Поиск» появился сравнительно давно, в конце 1970-хх, и с первых лет приучал зрителей к мысли, что театр бывает разным. Сейчас местной публике уже не нужно объяснять, почему, допустим, в «Мертвых душах» Олега Липовецкого трое мужчин играют абсолютно всех персонажей. Ехать в Лесосибирск специально ради «Поиска» не обязательно: театр активно гастролирует по стране.

Источник