Урук-Хай, или путешествие Туда
Александр Байбородин
Роман «Урук-хай или Путешествие Туда» базируется на мире профессора Джона Толкиена, созданном им в выдающихся бессмертных произведениях из цикла «Властелин Колец».
Сколько ещё поколений будет очаровано легендой о Кольце Всевластия?» — задаёт вопрос один из героев этой книги. Ответа нет. Если Вы надеетесь увидеть под этой обложкой волшебную сказку, ещё одну из многих, написанных по мотивам Толкиеновской саги, то отбросьте эту надежду. Герои этой книги ненавидят магию, зато верят в собственные руки, знания и мужество. Они не делят Мир на Добро и Зло. Они знают, что «Зло приходится выдавливать из себя вместе с кровью».
Они дети тех, кто предал их. Но они сами прокладывают свой Путь. Трудный путь через Тьму к Свету…
Это не манифест тех, кого объявили Вековечным Злом и прокляли. В этой книге сказано меньше, чем скрыто между строк. Это всего лишь короткое «Путешествие Туда. »
Мыслящему-достаточно…
Еще один ответ Толкиену из серии «автор дурак, все было не так». Ну почему никто серьезно не пишет о том, что Золушка — гадюка, с помощью ведьмы захватившая власть в королестве путем влюбления в себя принца и никто не спешит раскрыть глаза на героическуб борьбу мачехи и ее дочерей против этого захвата? Ну та же сказка! А в сказке четкое разделение на хороший/плохой. Ну талант Толкиен и написал прекрасную сказку, что ж столько авторов всё рвутся «правду» донести? Интересно просто, воображения у людей нет, или сказку от реальности не отличают.
Источник
Урук хай или путешествие туда александра байбородина
Здесь не будет речи о хоббитах, то есть будет и о них тоже, но, в основном, не о них…
Солнечные холмы Хоббитона. Они покрыты мягкой шёлковой травой. Они пахнут мёдом и ласкают глаза нежными оттенками разнотравья. На тёмном зелёном ковре разбросана россыпь кремовых и белых клеверных головок. Светятся солнышки ромашек. Кивают прозрачно-синими головками васильки. Медуница радостно раскрывает глубокие фиолетовые цветы навстречу деловым толстым, неповоротливым шмелям и торопливым пчёлам. Незаметная пастушья сумка, вся усыпанная меленькими белыми цветами, нежится под лёгким ветерком. Мягкие метёлки мятлика наклоняются и гладят лицо. Часами можно лежать в этой траве. Ветер ерошит волосы и приносит запахи и звуки. Мёд цветов и горечь полыни, шуршание травы и жужжание насекомых, дым далёкого костра углежога, спор играющих под холмом ребятишек и дальний скрип колёс.
Солнечные холмы Хоббитона, как давно я вас не видел. Наверное, с того самого дня…
Я тогда поссорился с отцом. Поссорился потому, что он задумал меня женить. Мне стукнуло тридцать три года, и я, как у нас говорят, уже вошёл в возраст. Вот отец и решил, что мне пора иметь жену. По правде говоря, мне совсем не хотелось жениться, едва выйдя из доростков, но меня он не спрашивал. Да это и не заведено у хоббитов. Так уж повелось, что супругов для своих детей выбирают родители. В нашем маленьком народе едва ли не все знают друг друга и почти все связаны сложным родством, поэтому родители, выбирая, долго выясняют, кем приходятся жених и невеста друг другу. Ещё дольше выясняют, какое у невесты приданое, и какое хозяйство у жениха. Если родители решат, что невеста и жених не подходят друг другу, то молодые никогда не смогут пожениться.
Думаю, что и дедушка Сэм никогда бы не женился на бабушке Розе, хоть они и любили друг друга. Кто он был? Сын садовника, у которого даже не было своего сада. А Хижинсы – род зажиточный. Но дедушке повезло. Поговаривают, что старый Хижинс, давая своё согласие на обручение, думал, что Сэм вернулся из странствий вовсе не бедняком. С мастером Бильбо Бэггинсом уже было так. Он-то, конечно, и до своего путешествия был не беден, но прожить всю жизнь, не работая, как прожил он её, вернувшись из дальних краёв, не смог бы. Вот Хижинс и решил, что дедушка Сэм тоже привёз сундук с монетами на крупе своего пони. Папаша Хижинс ошибся, о чём потом и жалел, но расторгнуть обручение – это почти как забрать жену из дома мужа обратно – уж было бы против всяких обычаев. Да и жалеть Хижинсу пришлось недолго. Дедушка Сэм, хоть и носил такое имя, простаком не был. Серый порошок, что подарила ему эльфийская царица, сделал его и богатым, и уважаемым. Каждый желал, чтобы Сэм Садовник прошёлся по его земле. А уж когда в наших глухих краях нежданно-негаданно появился король Элессар и вежливо попросил стариков избрать Мэром кого-нибудь из его друзей, старики думали недолго. После отъезда мастера Фродо Бэггинса за море, дедушка Сэм остался самым старшим из всех трёх и самым рассудительным.
Я-то всего этого, конечно, не помню, меня тогда и на свете не было, но дедушка Сэм любил поболтать с внуками под старость. События, описанные в Алой книге, он вспоминал нечасто, да и не любил этого делать. Как и дедушка Перегрин, впрочем. Оба на вопросы о тех временах говорили, что мастер Бильбо Бэггинс уже всё написал лучше, чем они могут рассказать. А вот о том, как он женился на бабушке Розе, и как они начали жить вместе, дедушка Сэм рассказывал часто. Очень ему нравилось вспоминать это.
Оно и понятно. Какие там подвиги совершал дедушка в чужих краях, об этом хоть пиши, хоть рассказывай, только несмышлёные малыши будут верить. Да и то, пока в доростки не выйдут, а там уж тоже смеяться начнут, как взрослые. А то и уважать перестанут, потому что шляться по чужим весям – занятие не для уважаемого хоббита. В глаза, ясное дело, говорить не будут, но уж за спиной вдоволь посудачат.
История женитьбы – другое дело. Дедушка сумел жениться на девушке, которую любил, и которая любила его. Об этом до сих пор многие из молодых хоббитов и хоббитянок, да и не только молодых, говорят с завистью. С тайной, понятно, завистью. Кто же при всех будет такое говорить? О таком можно только с ближними друзьями, да и то шёпотом. Но втайне завидуют многие.
В общем, отец решил меня женить, и рассчитывать на то, что мне, как и деду, повезёт самому выбрать себе невесту, не приходилось. Не то чтобы это меня сильно печалило. Я водился с молодыми девушками, но ни одна из них не запала мне в сердце, и я даже думал, что не так уж важно, кто из них станет моей женой. Но отец выбрал мне в жёны Настурцию Шерстолап!
Не могу отрицать, что за Настурцией было не просто хорошее, а отличное приданое – часть лугов Шерстолапов в пойме Брендивина. Далеко не каждый хоббитский род, даже и из очень уважаемых, имеет луга в брендивиновской пойме. У Брендибэков, например, они есть, а у нас, Туков, их нет. Всякому известно, что с пойменного луга травы можно взять раза в три больше, чем с обычного. А значит, и скота можно содержать побольше. Туки – род далеко не бедный, но упустить такое богатство и нам не позволительно.
Приданое за Настурцией было замечательное. Да и родство меж нами очень дальнее, почти никакого. И в зажиточности Шерстолапы почти не уступают Тукам. А то, что Шерстолапы – род менее уважаемый, чем Туки, для женитьбы даже хорошо. Всё это так. Но на всю жизнь связаться с этой старой дурой, чья рожа ещё противнее её нрава, и которую так никто и не взял замуж, несмотря на всё приданое?!
Когда отец объявил мне, что через неделю у меня с Настурцией смотрины, через полгода – обручение, а ещё через год – свадьба, я высказал всё, что думаю о Настурции и решении отца, хлопнул дверью и, благо, пони был осёдлан и стоял во дворе, вскочил в седло и был таков.
Если бы знал тогда, к чему это приведёт, остался бы дома. Среди нас, Туков, иногда рождается какой-нибудь непоседа, вроде дедушки Перегрина, который готов сорваться, куда глаза глядят, по первому же подходящему поводу. Из-за этого все остальные считают нас не вполне солидными хоббитами, хоть и не говорят о том вслух. Но я не такой. Я самый обычный хоббит, бросить родной Хоббитон и нашу уютную норку мне и в голову бы не пришло. Я был обижен на отца, но, вправду сказать, в глубине души понимал, что Настурция вовсе не худший выбор. Она не очень умна и отнюдь не красива, но глуп тот, кто ищет в женщине ум, а красота – товар быстро портящийся. Что до дурного нрава, то, говорят, у девушек, которых долго не берут замуж, часто бывает такой, но он меняется, когда у них всё-таки появляется муж. Да и приданое…
Но я вскочил в седло и пустил пони вскачь по пыльному наезженному тракту. Пони был резв и свеж. Он летел над дорогой, и его давно нестриженая грива реяла словно стяг. Пыль клубами поднималась за нами, а копыта весело топотали. И в этом топоте слышалось, как будто сама дорога весело выкрикивает: «Вдаль, вдаль, вдаль!» Ветер заставлял щурить глаза. По обочинам мелькали кусты и деревья. А дорога вилась земляною лентой за окоём. Вдаль. И словно звала туда, где всходит солнце, где гуляет ветер, и где ещё много незнаемых тебе путей. Истинно говорят старики: «Будь осторожен, выбирая путь, стоит ступить на него, и никогда не знаешь, куда он может тебя привести».
Поскакал я на другой берег Брендивина к своему приятелю Тедди Брендибэку. В роду Брендибэков любят торжественные имена: Фортинбрас, Мериадок, – а со времени возвращения Мериадока Великолепного полюбили имена роханские, так что полностью Тедди зовут Теоденом, но он мало подходит своему царскому имени. Парень он шебутной и весёлый, ему бы наверняка понравилось, окажись он на моём нынешнем месте. Да и все Брендибэки такие. Уж на что нас, Туков, считают несолидными, но в этой несолидности Брендибэки нас далеко переплюнули. Их даже кое-кто называет за глаза «Бралдабэками». Намекая на то, что они вечно пьяны от своего тёмного бралда, потому и характер такой. Но назвать так кого-нибудь из Брендибэков в глаза, означает, точно быть жестоко битым. Брендибэки обид не прощают. Чтобы решиться на такое, надо быть уж совсем отпетым, но отпетых в наших краях не бывает. Если, конечно, не считать отпетыми самих Брендибэков, но опять же, кто бы решился вслух говорить о них так.
Источник
Урук хай, или Путешествие Туда.
«Сколько еще поколений будет очаровано легендой о Кольце Всевластия?» – задает вопрос один из героев этой книги. Ответа нет.
Если Вы надеетесь увидеть под этой обложкой волшебную сказку, – еще одну из многих, написанных по мотивам толкиеновской саги, – то отбросьте эту надежду. Герои этой книги ненавидят магию, зато верят в собственные руки, знания и мужество. Они не делят Мир на Добро и Зло. Они знают, что «Зло приходится выдавливать из себя вместе с кровью».
Они дети тех, кто предал их. Но они сами прокладывают свой Путь. Трудный путь через Тьму к Свету…
Это не манифест тех, кого объявили Вековечным Злом и прокляли. В этой книге сказано меньше, чем скрыто между строк. Это всего лишь короткое «Путешествие Туда…»
Вместо предисловия 1
Вместо послесловия 79
Александр Байбородин
Урук-хай, или Путешествие Туда…
Не начертан путь.
Вместо предисловия
Здесь не будет речи о хоббитах, то есть будет и о них тоже, но, в основном, не о них…
Глава 1
Солнечные холмы Хоббитона. Они покрыты мягкой шёлковой травой. Они пахнут мёдом и ласкают глаза нежными оттенками разнотравья. На тёмном зелёном ковре разбросана россыпь кремовых и белых клеверных головок. Светятся солнышки ромашек. Кивают прозрачно-синими головками васильки. Медуница радостно раскрывает глубокие фиолетовые цветы навстречу деловым толстым, неповоротливым шмелям и торопливым пчёлам. Незаметная пастушья сумка, вся усыпанная меленькими белыми цветами, нежится под лёгким ветерком. Мягкие метёлки мятлика наклоняются и гладят лицо. Часами можно лежать в этой траве. Ветер ерошит волосы и приносит запахи и звуки. Мёд цветов и горечь полыни, шуршание травы и жужжание насекомых, дым далёкого костра углежога, спор играющих под холмом ребятишек и дальний скрип колёс.
Солнечные холмы Хоббитона, как давно я вас не видел. Наверное, с того самого дня…
Я тогда поссорился с отцом. Поссорился потому, что он задумал меня женить. Мне стукнуло тридцать три года, и я, как у нас говорят, уже вошёл в возраст. Вот отец и решил, что мне пора иметь жену. По правде говоря, мне совсем не хотелось жениться, едва выйдя из доростков, но меня он не спрашивал. Да это и не заведено у хоббитов. Так уж повелось, что супругов для своих детей выбирают родители. В нашем маленьком народе едва ли не все знают друг друга и почти все связаны сложным родством, поэтому родители, выбирая, долго выясняют, кем приходятся жених и невеста друг другу. Ещё дольше выясняют, какое у невесты приданое, и какое хозяйство у жениха. Если родители решат, что невеста и жених не подходят друг другу, то молодые никогда не смогут пожениться.
Думаю, что и дедушка Сэм никогда бы не женился на бабушке Розе, хоть они и любили друг друга. Кто он был? Сын садовника, у которого даже не было своего сада. А Хижинсы – род зажиточный. Но дедушке повезло. Поговаривают, что старый Хижинс, давая своё согласие на обручение, думал, что Сэм вернулся из странствий вовсе не бедняком. С мастером Бильбо Бэггинсом уже было так. Он-то, конечно, и до своего путешествия был не беден, но прожить всю жизнь, не работая, как прожил он её, вернувшись из дальних краёв, не смог бы. Вот Хижинс и решил, что дедушка Сэм тоже привёз сундук с монетами на крупе своего пони. Папаша Хижинс ошибся, о чём потом и жалел, но расторгнуть обручение – это почти как забрать жену из дома мужа обратно – уж было бы против всяких обычаев. Да и жалеть Хижинсу пришлось недолго. Дедушка Сэм, хоть и носил такое имя, простаком не был. Серый порошок, что подарила ему эльфийская царица, сделал его и богатым, и уважаемым. Каждый желал, чтобы Сэм Садовник прошёлся по его земле. А уж когда в наших глухих краях нежданно-негаданно появился король Элессар и вежливо попросил стариков избрать Мэром кого-нибудь из его друзей, старики думали недолго. После отъезда мастера Фродо Бэггинса за море, дедушка Сэм остался самым старшим из всех трёх и самым рассудительным.
Я-то всего этого, конечно, не помню, меня тогда и на свете не было, но дедушка Сэм любил поболтать с внуками под старость. События, описанные в Алой книге, он вспоминал нечасто, да и не любил этого делать. Как и дедушка Перегрин, впрочем. Оба на вопросы о тех временах говорили, что мастер Бильбо Бэггинс уже всё написал лучше, чем они могут рассказать. А вот о том, как он женился на бабушке Розе, и как они начали жить вместе, дедушка Сэм рассказывал часто. Очень ему нравилось вспоминать это.
Оно и понятно. Какие там подвиги совершал дедушка в чужих краях, об этом хоть пиши, хоть рассказывай, только несмышлёные малыши будут верить. Да и то, пока в доростки не выйдут, а там уж тоже смеяться начнут, как взрослые. А то и уважать перестанут, потому что шляться по чужим весям – занятие не для уважаемого хоббита. В глаза, ясное дело, говорить не будут, но уж за спиной вдоволь посудачат.
История женитьбы – другое дело. Дедушка сумел жениться на девушке, которую любил, и которая любила его. Об этом до сих пор многие из молодых хоббитов и хоббитянок, да и не только молодых, говорят с завистью. С тайной, понятно, завистью. Кто же при всех будет такое говорить? О таком можно только с ближними друзьями, да и то шёпотом. Но втайне завидуют многие.
В общем, отец решил меня женить, и рассчитывать на то, что мне, как и деду, повезёт самому выбрать себе невесту, не приходилось. Не то чтобы это меня сильно печалило. Я водился с молодыми девушками, но ни одна из них не запала мне в сердце, и я даже думал, что не так уж важно, кто из них станет моей женой. Но отец выбрал мне в жёны Настурцию Шерстолап!
Не могу отрицать, что за Настурцией было не просто хорошее, а отличное приданое – часть лугов Шерстолапов в пойме Брендивина. Далеко не каждый хоббитский род, даже и из очень уважаемых, имеет луга в брендивиновской пойме. У Брендибэков, например, они есть, а у нас, Туков, их нет. Всякому известно, что с пойменного луга травы можно взять раза в три больше, чем с обычного. А значит, и скота можно содержать побольше. Туки – род далеко не бедный, но упустить такое богатство и нам не позволительно.
Приданое за Настурцией было замечательное. Да и родство меж нами очень дальнее, почти никакого. И в зажиточности Шерстолапы почти не уступают Тукам. А то, что Шерстолапы – род менее уважаемый, чем Туки, для женитьбы даже хорошо. Всё это так. Но на всю жизнь связаться с этой старой дурой, чья рожа ещё противнее её нрава, и которую так никто и не взял замуж, несмотря на всё приданое?!
Когда отец объявил мне, что через неделю у меня с Настурцией смотрины, через полгода – обручение, а ещё через год – свадьба, я высказал всё, что думаю о Настурции и решении отца, хлопнул дверью и, благо, пони был осёдлан и стоял во дворе, вскочил в седло и был таков.
Если бы знал тогда, к чему это приведёт, остался бы дома. Среди нас, Туков, иногда рождается какой-нибудь непоседа, вроде дедушки Перегрина, который готов сорваться, куда глаза глядят, по первому же подходящему поводу. Из-за этого все остальные считают нас не вполне солидными хоббитами, хоть и не говорят о том вслух. Но я не такой. Я самый обычный хоббит, бросить родной Хоббитон и нашу уютную норку мне и в голову бы не пришло. Я был обижен на отца, но, вправду сказать, в глубине души понимал, что Настурция вовсе не худший выбор. Она не очень умна и отнюдь не красива, но глуп тот, кто ищет в женщине ум, а красота – товар быстро портящийся. Что до дурного нрава, то, говорят, у девушек, которых долго не берут замуж, часто бывает такой, но он меняется, когда у них всё-таки появляется муж. Да и приданое…
Источник
