Внешние факторы другой страны

Типы стран по внешним факторам развития

Экономический рост в странах СНГ не сопровождался качественными структурными изменениями экономики, масштабным обновлением их производственной части и, как следствие, существенным повышением глобальной конкурентоспособности. По сути, экономический подъем обеспечивался благоприятной конъюнктурой на мировых рынках биржевых товаров, капитала и рабочей силы, что резко повышало потенциальную уязвимость стран СНГ в условиях глобальной нестабильности и воздействия внешних шоков. С одной стороны, произошло усиление специализации стран СНГ как поставщиков углеводородов, сырья и материалов для рынков ЕС и Китая, а с другой – повысилась зависимость государств Содружества от потоков капитала и технологий из этих стран и регионов.

По источникам и условиям экономического развития эти страны можно условно разделить на две группы: страны-экспортеры энергоресурсов и страны-импортеры энергоресурсов (таблица 4).

1. Страны-экспортеры энергоресурсов (Азербайджан, Казахстан, Россия, Туркменистан и Узбекистан) развиваются в основном за счет экспорта товаров топливно-сырьевой группы. Это разные по уровню открытости экономики страны, которые объединены значительным природно-ресурсным потенциалом и имеют широкие возможности наращивать экспортные потоки в традиционных отраслях, прежде всего в топливно-энергетическо комплексе. В докризисный период высокий мировой спрос и рост цен на углеводороды способствовали увеличению объемов добычи и экспортных поставок.

С экспортными доходами связано стимулирование потребительского спроса и активизация инвестиционной деятельности. В 2000–2008 гг. именно в этих странах отмечались самые высокие темпы роста экспорта при растущем положительном сальдо внешней торговли. Это позволяло сводить счет текущих операций с профицитом, пополнять международные резервы, создавать специальные резервные или нефтяные фонды. Однако все эти страны в той или иной степени подвержены «голландской болезни», что повышает их уязвимость при ухудшении условий торговли. Они меньше зависят от состояния российской экономики и других стран СНГ, а также внутрирегиональных рынков сбыта.

Читайте также:  Современные парламенты стран мира

Таблица 4 — сальдо счета текущих операций ННГ, % ВВП в 2000–2011 гг

Страны 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011
Чистые экспортеры энергоресурсов
Азербайджан –3,5 –0,9 –12,3 –27,8 –29,8 1,3 17,6 27,3 35,5 23,6 29,1 26,3
Казахстан 3,0 –5,4 –4,2 –0,9 0,8 –1,8 –2,5 –8,1 4,7 –3,5 2,0 7,6
Россия 18,0 11,1 8,4 8,2 10,1 11,1 9,5 5,9 6,2 4,0 4,7 5,5
Туркменистан 8,2 1,7 6,7 2,7 0,6 5,1 15,7 15,5 16,5 –16,0 –11,7 1,8
Узбекистан 1,8 –1,0 1,2 5,8 7,2 7,7 9,1 7,3 8,7 2,2 6,2 5,8
Чистые импортеры энергоресурсов
Армения –14,6 –9,5 –6,2 –6,8 –0,5 –1,0 –1,8 –6,4 –11,8 –15,8 –14,7 –12,3
Белоруссия –3,2 –3,2 –2,3 –2,4 –5,3 1,4 –3,9 –6,7 –8,2 –12,6 –15,0 –10,4
Грузия –7,9 –6,4 –6,4 –9,6 –6,9 –11,1 –15,1 –19,7 –22,6 –11,3 –11,5 –12,7
Киргизия –4,3 –1,5 –4,0 1,7 4,9 2,8 –3,1 –0,2 –8,1 0,7 –6,9 –3,1
Молдова –7,6 –1,8 –1,2 –6,6 –1,8 –7,6 –11,3 –15,2 –16,2 –8,6 –8,3 –10,6
Таджикистан –1,6 –4,9 –3,5 –1,3 –3,9 –1,7 –2,8 –8,6 –7,6 –5,9 2,1 –2,3
Украина 4,7 3,7 7,5 5,8 10,6 2,9 –1,5 –3,7 –7,1 –1,5 –2,2 –5,6
Страны Балтии
Латвия –4,9 –7,6 –6,6 –8,1 –12,9 –12,5 –22,6 –22,4 –13,2 8,6 3,0 –1,2
Литва –5,9 –4,7 –5,2 –6,8 –7,6 –7,0 –10,6 –14,5 –13,3 4,7 1,5 –1,7
Эстония –5,4 –5,2 –10,6 –11,3 –11,3 –10,0 –15,3 –15,9 –9,7 3,7 3,6 3,2

Источник: составлено по данным IMF. World Economic Outlook Database. April 2012

Казахстан и Россия, кроме того, были широко вовлечены в процессы финансовой глобализации, связанной с масштабными внешними заимствованиями частного сектора, а ТЭК Азербайджана и Казахстана развивался в основном с опорой на ПИИ. Узбекистан отнесен к этой группе, хотя занимает промежуточное положение, что обусловлено спецификой этого государства. С одной стороны, Узбекистан обеспечен собственными энергоресурсами и сохраняет устойчивое положительное сальдо счета текущих операций. Но, с другой стороны, эта страна имеет при невысоком экспортном потенциале относительно диверсифицированную промышленность, ориентирующуюся на национальный рынок и рынки соседних стран. Сравнительно невысокие темпы роста экономики в 2000–2008 гг. во многом поддерживались внутренним спросом, опирающимся на растущие инвестиции и денежные переводы трудовых мигрантов.

2. Страны-импортеры энергоресурсов (Армения, Белоруссия, Грузия, Киргизия, Молдова, Таджикистан, Украина и страны Балтии) при больших различиях объединяет устойчивое отрицательное сальдо внешней торговли и хронические проблемы платежного баланса, которые они решают либо с помощью экспорта рабочей силы, либо путем привлечения иностранных инвестиций, кредитов и внешней помощи, либо этих источников, вместе взятых. Эти страны имеют значительно более слабую национальную финансовую базу развития. В этой связи они вынуждены проводить более либеральную и открытую экономическую политику (не случайно большинство из них уже члены ВТО), а устойчивость их развития во многом определяется интеграцией с теми или иными региональными объединениями с участием более крупных и экономически сильных государств (например, в ЕС или в рамках СНГ). В отличие от первой группы, эти страны в большей степени зависят от состояния региональной экономики и внутрирегиональных рынков сбыта своей продукции.

Внутри данной группы стран наблюдаются существенные различия, касающиеся прежде всего, уровня экономического развития и источников покрытия внешнеторгового дефицита. Страны этой модели развития можно разделить на три подгруппы: малые страны (Армения, Грузия, Молдова, Киргизия и Таджикистан) с более узкой отраслевой структурой промышленности, низкой емкостью внутреннего рынка, более крупные (Белоруссия и Украина) – страны с диверсифицированной структурой промышленности и более емким внутренним рынком; члены ЕС – страны Балтии. Более подробный анализ позволяет выделить в первой подгруппе еще две категории стран.

2.1.1. Страны-экспортеры рабочей силы (Таджикистан, Молдова и Киргизия) – с низкой природно-ресурсной базой развития, ориентированные преимущественно на внутрирегиональные трудовые и торговые связи. Экономическое развитие этих стран поддерживается в основном за счет внутреннего потребительского спроса, который в значительной степени определяется поступлениями денежных переводов от трудовых мигрантов, работающих в России и Казахстане. Тем не менее опережающий рост импорта приводил к самым высоким показателям дефицита торгового баланса в регионе, что вызывало необходимость внешних заимствований и помощи. Экономический рост поддерживался также благоприятной конъюнктурой на рынках многих видов неэнергетического сырья. В экономическом развитии Молдовы и Таджикистана, кроме того, весомую роль играют прямые инвестиции, а Киргизии – внутрирегиональный экспорт.

2.1.2. Страны-импортеры прямых инвестиций (Грузия и Армения) – страны со слабой ресурсной базой развития и средним уровнем интеграции в международные финансовые и трудовые связи. Они обладают низким экспортным потенциалом, а в экономическом развитии ориентированы на привлечение внешних недолговых финансовых ресурсов, включая иностранную помощь. Высокие темпы роста экономики этих стран обеспечивались за счет масштабной инвестиционной активности. В последние годы страны Южного Кавказа существенно продвинулись в проведении рыночных реформ, направленных на либерализацию внешнеэкономической деятельности и создание благоприятного инвестиционного климата, что позволило активно привлекать ПИИ как из развитых стран (Грузия), так и из России (Армения). В Армении инвестиционный спрос поддерживался также за счет масштабных инвестиций населения в недвижимость, а Грузия активно развивала свой транзитный потенциал. Для обеих стран характерна умеренная зависимость от внутрирегионального экспорта своих товаров и денежных переводов мигрантов (в основном из России).

2.2. Белоруссия и Украина располагают значительным экспортным потенциалом, но поскольку являются чистыми импортерами энергоресурсов, то имеют дефицит торгового баланса. Для поддержания экономического роста обе страны активно используют внешнее долговое финансирование, привлекая кредиты и займы. Обе страны играют важную роль транзитной территории в торгово-экономических связях между Россией и ЕС. При этом Белоруссия пытается решать проблему финансирования роста экономики за счет сохранения льготных цен на российские углеводороды и частично их реэкспорта по мировым ценам. В результате сырьевая направленность белорусского экспорта резко возросла. Украина, утратившая эти ценовые преференции, активно занимала на внешних кредитных рынках. Для обеих стран важное значение сохраняют внутрирегиональные рынки сбыта своей продукции обрабатывающей промышленности, прежде всего России. Таким образом, динамичный рост экономик стран СНГ основывался, прежде всего, на высоком внутреннем спросе (потребительском и инвестиционном), который во многом определялся внешними факторами: притоком финансовых ресурсов (прямые инвестиции, кредиты, трудовые трансферты), а в странах – экспортерах сырья – еще и внешним спросом и высокими ценами на углеводороды (таблица 5).

Активная интеграция стран СНГ в международные торговые и финансовые связи оказала значительное положительное влияние на экономический рост в докризисный период. Страны Содружества развивали более глубокие экономические связи с другими странами мира, переориентируя свой экспорт преимущественно за пределы региона и привлекая значительные потоки частного капитала в основном из стран ЕС. В этой связи в экономическом развитии стран СНГ доминировал глобальный вектор интеграции. Вместе с тем важным региональным источником роста для стран СНГ оставались экономические связи с Россией, хотя их характер за рассматриваемый период существенно изменился (начиная с кризиса 1998 г.).

В последнее десятилетие Россия оказывала заметное влияние на региональный рост по финансовым каналам, прежде всего через канал денежных переводов трудовых мигрантов. Традиционные торговые связи сокращались в результате снижения доли России в экспорте стран СНГ и стабилизации внутрирегиональной торговли на относительно низком уровне. Импульс экономического роста от нефтегазодобывающих стран к другим странам СНГ передавался через рост транзита нефти и газа, увеличение внутреннего спроса стран-экспортеров углеводородов на товары, услуги и трудовые ресурсы из других стран Содружества 7 .

Таблица 5 — внешние факторы экономического роста ННГ, 2008 г.

Экспорт углево- дородов, % товарного
экспорта

Источник

Центр военно-политических исследований

Вы здесь

Основные внешние факторы влияния на формирование будущих сценариев развития России

… современная геополитическая обстановка в мире не дает вести войны исключительно военными средствами[1]

А. Орлов

«Цена ошибки» от неверно определенных приоритетов и форм реагирования может оказаться весьма высокой[2]

А. Фролов, главный редактор журнал «Экспорт вооружений»

Необходимо ясно понимать, что внешние факторы, тенденции и условия неизбежно оказывают самое разноплановое влияние на развитие нации и государства, прежде всего на реализацию того или иного конкретного сценария и еще более конкретного варианта такого развития, который реализовывается в настоящее время. Это влияние может быть сильным, слабым или меняться в зависимости от ситуации а мире, но оно будет в любом случае для любого субъекта или актора МО. Причем это влияние стремительно усиливается с каждым годом. Если в прежней истории и существовали ЛЧЦ и страны, существовавшие вне зависимости от влияния других ЛЧЦ (как, например, инки или ацтеки), то в новейшую историю это стало невозможным. Изоляционизм в политике, возникающий в те или иные периоды времени в отдельных странах, свидетельствует не более, чем о приоритетах во внешней политике той или иной страны. Или о состоянии военной безопасности[3].

С этим внешним влиянием связана и оценка его силы. Чем точнее оценка и прогноз влияния таких внешних факторов на политику субъекта или актора, тем точнее будет прогноз того или иного варианта реализации «Военно-силового сценария». В разные периоды истории на Россию влияли внешние факторы с разной силой. Иногда — очень сильно, как во времена Хазарского каганата, татаро-монгольского нашествия, экспансии Польши или фашистской агрессии, ставя под вопрос само существование не только государства, но и нации.

Иногда такое внешнее влияние сдерживало социально-экономическое развитие страны, как во времена политико-0идеологического противостояния СССР с Западом, вынуждая его отвлекать огромные ресурсы на оборону. Иногда, объем этих ресурсов достигал 40% ВВП, т.е. фактически приводил к милитаризации страны. Именно поэтому важно определить:

— во-первых, силу этого внешнего влияния, потенциальную угрозу, вытекающую из этого;

— во-вторых, основные направления этого влияния, его «цели», с тем, чтобы акцентировать на них внимание. Это необходимо для сугубо практических целей — тем, кто принимает решения в стране, крайне важно знать не только силу внешнего давления, но и стратегические направления политики внешнего влияния и даже силового принуждения, иначе говоря, объекты принуждения.

В 2017 году, на мой взгляд, уже можно уверенно сказать о том, что до 2025 года можно выделить следующие основные, стратегические, направления интегрированного и системного внешнего влияния и силового принуждения, направленного на формирование конкретного варианта развития России, о котором отчасти уже говорилось выше[4]:

Во-первых, сохранится традиционное влияние на процесс формирование политических целей и задач (вектор «Б»–«В») России до 2025 года; в нашем случае это будет военно-силовое влияние со стороны США и всей западной ЛЧЦ в течение всего периода до 2025 года, постепенно перерастающее от политики силового принуждения к политике прямых военные действия против России на различных ТВД и в глобальном масштабе.

Традиционность этой задачи, однако, не должна вводить в заблуждение потому, что «силовое принуждение» очень быстро проходит все стадии к военному принуждению, элементы которого станут доминировать в период 2025–2030 годов. Кроме того, эта традиционность постепенно уступает место другим объектам принуждения — группам факторов «Г» и «Д», о которых речь пойдет ниже.

Подобная тенденция очевидно не оставляет России возможностей для комфортного внешнего существования, которое было (по оценке некоторых политиков и экспертов до 2008 года) прежде, вынуждая страну и союзников усиливать средства противодействия такому силовому воздействию. Такое усиление противодействия неизбежно сказывается на национальных ресурсах, которые могут быть отвлечены от целей развития.

Во-вторых, в последние два–три десятилетия основным объектом внешнего давления в России стала её правящая элита, которую еще во времена М. Горбачева поставили в зависимость от политики США. На рисунке этот вектор заштрихован как вектор «Б»–«Д». Он не конкретизирован, но важно понять, что его сила в последние годы стала значительно более мощной, чем даже сила традиционного политического влияния.

В Ельцинский период эта зависимость правящей элиты приближалась к той, в которой в 2015–2017 годы находилась правящая элита Украины, но затем, благодаря настойчивым усилиям В. Путина, эта зависимость постепенно сокращалась. Такое сокращение, однако, отнюдь не привело к его исчезновению. Развитие сотрудничества в предыдущие годы с Западом нередко перерастало в формы социальной, групповой и личной зависимости. Нередко основные активы, семьи, дети, даже интересы находятся «на Западе», а Россия остается местом для зарабатывания денег. Естественно, что такие представители правящей элиты становятся в Зависимость от западных стран и подвергаются манипуляции.

В настоящее время в России очень остро стоит вопрос: либо правящая элита освободится от западной зависимости полностью, либо она попадет в новую зависимость от неё. Зависимость, которую создаёт с помощью политики силового принуждения западная коалиция. Такое влияние на правящую элиту и общество (вектор «Б»–«Д»), которое применительно к России означает усиление военно-силового давления, переходящего в угрозы и шантаж, на конкретных представителей правящей элиты и их окружение. Закон, принятый 2 августа 2017 года в США, прямо и недвусмысленно ставит задачу усиления такого давления, переходящего в откровенный шантаж.

В-третьих, продолжает усиления силового давления с целью добиться решающего влияния на формирование системы ценностей и интересы того или иного субъекта или актора МО (вектор «Б»–«А»), — в нашем случае национальных ценностей России, — которое имеет принципиально последовательный и долгосрочный характер. Эту тенденцию не отменяют даже заявления Д. Трампа об отказе от силового продвижения западных ценностей потому, что:

— во-первых, объективно любая страна и даже любой актор-участник МО заинтересованы в продвижении вовне своей системы ценностей. Вопрос заключается в том, чтобы не делать этого с помощью силы, в т.ч. военной;

— во-вторых, отказываясь навязывать систему ценностей, Д. Трамп акцентирует внимание на национальных интересах США. Однако, интересы безопасности США, как это неоднократно говорилось и даже публиковалось, предполагают продвижение системы ценностей.

В уже не раз используемой нами формально-логической и абстрактной модели общеполитического процесса государства эти направления внешнего давления и силового принуждения отображены следующим образом (выделены штрихами), что совершенно соответствует политике не только США и их коалиции, но и отчасти других стран по отношению к России до 2025 года:

Рис. 1. Абстрактная модель основных направлений внешнего влияния на сценарий развития субъекта МО

От абстрактной модели внешнего влияния на тот или иной субъект МО и ВПО российскую модель отличают следующие особенности:

— до 2025 года маловероятно силовое влияние на Россию китайской, индийской и ряда других ЛЧЦ, что, однако, отнюдь не исключает усиления такого влияния в будущем[5];

— вероятно попытки усиления влияния исламской ЛЧЦ по нескольким каналам — через российскую диаспору, через развитие исламских институтов НЧК в России (строительство школ, мечетей, создание НПО и пр.), а также через усиление военного противоборства на Кавказе и в Средней Азии;

— очень вероятно усиление влияние институтов НЧК и новейших технологий, а также новых идей и концепций, в том числе и противостоящих России;

— основное негативное внешнее влияние будет происходить от западной ЛЧЦ, прежде всего, США, которые сделали Россию наиболее срочным приоритетом своей внешней политике, без решения которого не представляется решение других, более важных, стратегических задач. Таким образом совершенно очевидно, что до 2025 года эти стратегические направления внешнего влияния с точки зрениях их характера будут:

— негативными, последовательно усиливающимися;

— преимущественно принадлежать США и западной ЛЧЦ (за некоторым исключением тех стран, которые смогут преодолеть давление США и их основных союзников);

— все более трансформироваться от военно-силовых к силовым.

Наконец, кроме этих трех основных (стратегических) направлений внешнего силового и военного влияния, существует еще и внешнее косвенное влияние на распределение национальных ресурсов (группа факторов «Г») и иных (информационных, когнитивных, концептуальных) возможностей по направлениям «Б»–«Д» и «Б»–«В», а также «Б»– «А». Сказанное означает, например, что внешнее влияние на правящую элиту может быть косвенным, достаточно мягким, а на политические цели — жестким и бескомпромиссным, что неизбежно вызывает диссонанс и кризис в стране.

Или, наоборот. Внешнее влияние на национальную систему ценностей может быть жестким (как на Украине в 2014–2017 годах), а на политические цели — относительно мягким. Другими словами, силовое принуждение по разным стратегическим направлениям, как правило, бывает разным. В этом во многом и заключается искусство политики и военной стратегии — найти наиболее уязвимые точки.

В этой связи общее внешнее влияние можно условно разделить на следующие стадии, оценка актуальности и силы которых имеет непосредственное значение для обеспечения безопасности тех или иных групп факторов (политических целей, правящей элиты, ресурсов, системы ценностей):

Так, например, с точки зрения внешнего влияния на систему национальных ценностей и интересов политика США по отношению к России в разные временные периоды и при разных обстоятельствах колеблется от состояния «Опасности» до состояния «Принуждения», что очень хорошо видно, на примере, очередной угрозы применить экономические санкции для «защиты демократии в России», сформулированной в июне 2017 года сенатом США. В документе, принятом конгрессом США в августе того же года, главным объектом становятся отдельные представители правящей элиты, прежде всего, близкой к В. Путину.

При этом необходимо помнить, что выбор той или иной формы и силы внешнего влияния зависит от конкретной ситуации и конкретных условий. В частности, при существовании СССР эти формы находились в диапазоне от «формирования условий» (Хельсинский Акт 1975 г.) до создания ситуации «Тревоги» при поддержке оппозиции в Афганистане или других странах, или даже «военной угрозы» — при поставках ПЗРК «Стингер». Другими словами выбор формы имеет конкретно-историческое значение, вытекающее не только из состояния ВПО, но и конкретного состояния стратегической обстановки, что, естественно, отражается и на стратегии развития страны. В этой связи очень характерны примеры с Ираном и КНДР, в отношении которых США готовили самые различные акции, непосредственно вытекавшие из состояния не только ВПО, но и СО, СССР конце 80-х годов XX века был вынужден не только вывести войска из Афганистана, но и свернуть свою активность в Европе.

Таким образом, подытоживая, можно сделать следующие выводы:

— на развитие России до 2025 года будут объективно оказывать негативное и опасное влияние враждебные МО и ВПО;

— влияние со стороны китайской, индийской и ряда других ЛЧЦ будет незначительно и, скорее, позитивным;

— влияние западной ЛЧЦ и коалиции будет крайне негативным и враждебным;

— влияние исламской ЛЧЦ будет деструктивно-враждебным;

— будет усиливаться влияние НЧК и его институтов, а также науки, культуры и технологий на внутриполитическую обстановку в России.

[1] Орлов А. Перспективы развития тактики и оперативного искусства форм и способов вооруженной борьбы по опыту минувших войн / ЦСОП, 2016. 8 ноября / http://csef.ru/

[2] Фролов А. Л. Опасности на горизонте // Россия в глобальной политике, 2016.

[3] Подберёзкин А. И. Современная военная политика России. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — С. 279–280.

[4] Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А. И. Подберёзкин и др. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — С. 29–92; 307–350.

[5] О значении и влиянии китайской ЛЧЦ см., например: Галенович Ю. М. — М., — СПб., «Русская панорама». — С. 1171–1173.

Источник

Оцените статью
Страны Сальдо внешней торговли, % ВВП