Волости и уезды, деревни и посады

Волости и уезды черносошного Севера разделялись в XYI- ХУН вв. на 18 территориальных единиц: 14 уез­дов, а также 3аонежский и Лопский погосты, Устьянская волость и Чарондская округа.

К Архангельскому Северу относились уезды, образованные на землях быв­ших новгородских владений (Кольская, Каргопольская, Двинская, Важская, Яренская «волости», Лопский погост) и на землях бывших удельных княжеств (Великоустюжская и Устьянская «волости», Сольвычегодский, Кеврольский (Кегрольский) и Мезенский уезды. Сначала уезды («волости») делились на «половины» (например, Двинская «волость»), позднее, с ХУН в., было введе­но деление уездов на «четверти» (например, Важский уезд делился на Шен­курскую, Верхневажскую, Кокшеньгскую и Подвинскую «чети») и на «тре­тю). Вместе с тем существовало деление уездов на «станы» (например, Важ­ский уезд делился на 11 «станов»). Низовыми же подразделениями уездов стали погосты, волости, села и деревни. Волость объединяла от двух до ста пятиде­сяти поселений. В селении числилось от трех и более дворов. Встречались и другие наименования, явно фискального происхождения — «сотни» (Двин­ской, Важский и др. уезды), «десятины» (Важский уезд), «сошки» (Сольвыче­годский уезд), слободы.

Историки выделяют следующие типы поселений: село, хутор, слобода, по­гост, городок, сельцо, погостец и др. С XIY в. появляется термин «деревня» ­селение земледельцев-тружеников, ставшее в последующие столетия основ­ным типом сельского земледельческого поселения не только на Русском Севе­ре, но и на всей территории России. Следует отметить, что первое сведение о «деревне» содержится в документах 1384 г., хотя упоминания о деревне есть и в более ранних древнерусских документах. В XYI — ХУН вв. изменилась дворность северной деревни: в Емецком стане, например, в 1552 — 1553 гг. в среднем на деревню приходилось по 1

7 двора, а в 1580-х гг. — уже 2,2 дво­ра. В Каргопольском уезде в середине XYI в. насчитывалось 1756 деревень, в Важском — около 2000 деревень с одним-двумя дворами. Деревня представляла собой совокупность пашенных земель и угодий, принадлежавших снача­ла одному хозяину, а затем двум, трем и т.Д. Причем сложившаяся практика деления пашенной земли на три поля — «худые», «средние» и «добрые» -­привела впоследствии к появлению многодворных деревень.

Существовали актовые документы, официально оформлявшие земельные владения деревни на правах «дерни», «дерти», «одерени» (то есть в вечное владение).

После уничтожения новгородско-боярского землевладения села-деревни на Севере стали превращаться в центры волостных общин, однако здесь могли быть и великокняжеские, удельно-княжеские, боярские, митрополичьи, мона­стырские и другие вотчинные владения, правда ограниченные «крестьянским» Судебником 1589 г. Эта «судебная книга» Поморья широко использовал ась в волостных судах черносошного края. Дело в том, что в Двинской земле преоб­ладало черносошное землеиспользование. Название «черносошный» произош­ло от словосочетания «черные сохи», то есть тяглые, зависимые от государ­ства земли. Недаром с XYHI в. прилагательное «черносошный» было замене­но словом «государственный». Однако северный крестьянин с «черной сохи» гордо называл свои наделы «вотчинами». В ХУ — XYI вв. это было именно так, но уже тогда и в последующие столетия государство целеустремленно, шаг за шагом, отнимало у черносошных крестьян исконное право собственно­сти на землю. Упорно сопротивляясь этому наступлению государства, север­ная деревня смогла избежать тягот помещичьей неволи.

Однако это не означало, что северный крестьянин избежал закрепощения.

Это касалось в большей степени других социальных группировок крестьян. К одной из них принадлежали так называемые дворцовые крестьяне. Дворцо­вые земли, на которых они жили и трудились, принадлежали на правах фео­дальной собственности великому московскому князю, позднее царю и импе­раторскому «уделу» (отсюда — удельные крестьяне, бывшие ранее дворцовыми).

Еще одна форма землевладения — монастырско-церковная — начала скла­дываться на Севере довольно рано, с ХН в., и впоследствии стремительно раз­вивалась. Этому процессу способствовало то, что северные монастыри стали играть роль военно-защитных форпостов на дальних рубежах государства. Православные обители в полной мере воспользовались этим преимуществом. К тому же еще не были забыты здесь десятинные поборы в пользу новгород­ской Св. Софии, а также захваты земель монастырями, приписанными к «вла­дычному» архиепископскому дому вплоть до XYI — ХУН вв. Монахи быстро стали монополистами в ряде экономических отраслей. Иногда разбогатевшие монастыри становились даже заимодавцами государства. Огромными земель­ными владениями располагали Соловецкий, Антониево-Сийский, Михайло Архангельский и другие монастыри. Имели свою «долю» земельных угодий на Севере и крупные российские монастыри, например, Троице-Сергиев мо­настырь.

Землевладение приходских храмов стояло ближе к черносошному, хотя и оставалось по своему характеру феодальным, особенно на землях Холмогор­ского архиепископского дома (с 1682 г.)

Особой формой собственности являлось землевладение «своеземцев», ко­торое также недалеко ушло от черносошного. Но этих земель осталось не так много после присоединения Двинской земли к Москве. Большие владения на Ваге имел, например, бывший новгородский посадник Василий Степанович Своеземцев (умер в 1476 г.), купивший земли Шенкурского погоста у чудских старейшин. Правда, все эти земли он передал во владение основанного им монастыря во имя Иоанна Богослова, где он принял монашеский сан под име­нем Варлаам.

Большой интерес представляют погосты, где в древности собирали кня­жескую дань. С ХУ в. они стали местом расположения церкви и кладбища, но с XVI в. к погостам относились пашенные дворы и лавки. Так, например, в Каргопольском уезде в Платежной книге уезда по книгам письма Якова Сабу­рова и Ивана Кутузова 1555 — 1556 гг. погосты были упомянуты не в каждой волости, а там, где они были. К погосту были приписаны церковные деревни (и их части — «пол», «треть», «четверть» и т.д.) или тягловые деревни с указа­нием суммы оброка.

Наряду с погостами в документах ХУ — XVI вв. появился термин «по­сад». Это более новая ступень поселения уже городского типа. В это время появились на карте Подвинья холмогорские посады, а также Ненокса, Луда, Кулой, Уна и др. Один из первых северных посадов – в Неноксе — был на­зван в Двинском летописце под 1419 г. (см.: Титов А.А. Летопись двинская. ­М., 1889. — С. 7), а в середине ХУ в. этот посад уже снабжал солью всю Двин­скую землю и многие области Руси. Старинное село Турчасово было впервые упомянуто в грамоте 1536 г. В 1620-х гг. на левом берегу реки Онеги вокруг Турчасовского погоста вырос посад (42 двора), а на правом берегу — Турча­совский острог, построенный Юрием Яковлевичем Челядиным (отсюда ­«Челядинов острог»). В 1613 г. через Турчасово проходили разбойничьи отря­ды под предводительством Сидорки и Барышпольца. В неравной борьбе по­гибло около 2500 турчасовцев. Набеги поляков и литовцев были повторены в 1617 — 1619 гг. В XVI — ХУН вв. Турчасово стало одним из крупных центров солеторговли на пути из Поморья в Каргополь. Посадское население состав­ляли ремесленники и купцы, которые в большинстве своем крестьянствовали и платили государственные налоги по «сошному письму» (то есть с единицы податного обложения — «сохи»).

Таким образом, в ХУ — ХУН вв. в Двинской земле сложились две формы расселения — «деревня» («северное село») и посад. В деревнях обрабатывали землю, в посадах занимались промыслово-ремесленным производством. Их различал характер земельного владения: крестьянин владел «деревней» как средством сельскохозяйственного производства, посадские же люди («поса­жане» ) владели землей дворового участка, необходимого для проживания и занятия ремеслом и торговлей; впрочем, посажанин мог владеть «деревней» и заниматься земледелием.

Русские крестьяне, а с ними карелы и коми-ижемцы-зыряне создали свою культуру земледелия и животноводства, насколько это бьто возможно в кли­матических условиях Севера. Очень рано, с ХШ в., в Беломорье стали разво­дить крупный рогатый скот, и уже к XVI в. в низовьях Северной Двины появи­лась холмогорская порода коров. Повсеместно развивалось коневодство, а на Пинеге и Мезени была выведена выносливая к морозам порода лошадей. Зна­чительно улучшилось пашенное земледелие, дополненное различными незем­ледельческими промыслами — рубкой леса для строительных нужд, плотни­чеством, столяр но-мебельным делом, солеварением, речным и морским судо­строением, смолокурением и Т.д. Появились микрорегиональные центры промысловой специализации — например, в Холмогорской округе (заготовка птицы, охота на пушного зверя, строительство речных судов, железоделатель­ное производство и, конечно, косторезное ремесло).

Однако повсеместно было обязательно выращивание хлеба: пшеницы и гороха на юге края, жита-ячменя — на севере. Сеяли даже в приполярной зоне, хотя хлебная нива была скорее символической по результатам сева. Земледе­лие и животноводство не исчерпывали круг забот северного крестьянина. Про­дуктов, главным образом хлеба, все же не хватало, и русские земледельцы, не порывая до конца с хлебопашеством, становились по преимуществу «промыш­ленниками», используя при этом традиционный опыт охоты, рыболовства, морского промысла и выпаса оленей коренных народов Севера — саамов и ненцев.

Крестьянские мужи

В среде черносошного крестьянства в конце ХУ — середине XVI в. выделилась прослойка «богатых мужиков», составлявшая довольно сплоченную группу торгующих и промышляющих «мужей», как они называли себя в актовых источниках. Все они были удачливыми крестьянскими предпринимателями. Исследованы ге­неалогические корни этих крестьян-богатеев: Вахонины, Едемские, Амосо­вы-Соломбальские, Заволочаниновы, Кащеевы, Карзины, Кашины, Кологри­вовы, Кузьмины, Чевакины, Шуйгины и многие другие .. Они скапливали в своих руках значительные «капиталы», причем деньги не откладывались в кубышки, а пускались в выгодный торговый оборот. Таким образом, на Севере рань­ше, чем в центре России, начали складываться предбуржуазные отношения, развитие которых, к сожалению, было искусственно прервано в годы опрични­ны и хозяйственно-политического разорения, или Смуты.

Одним из таких «богатых мужиков» был куростровский крестьянин Васи­лий Бачурин (XVI в.). Его «животы» (имущество) было оценено по расклад­ному «разрубу» (разнорядке) в январе 1549 г. той же суммой оклада, как и 48 куростровских крестьян. Он был выборным сотским на Двине в 1539 ­1543 ГГ., из Москвы ему присылались жалованные грамоты, указы и судебни­ки. А его сын, Истома, стал в 1576 г. «московским жильцом».

Источник

§ 4. Местное управление

Основной территориально-административной единицей был уезд. Его формирование восходит к временам окончания феодальной раздробленности, когда в единое государство включались отдельные княжества и их уделы. Из них и выросли уезды, различавшиеся и размерами и численностью населения. Они делились на станы и волости.
Уже к концу XVI в. в ряде пограничных городов и уездов, где требовалась сильная власть, появились воеводы, и не только в роли военачальника, водителя «воев», ратников, полков, но и главного администратора и судьи по гражданским и уголовным делам. Он отвечал за поступление всех сборов, выполнение казенных служб, всяких повинностей; имел полицейские функции. С начала XVII в. воеводская власть постепенно и довольно быстро распространяется на всю страну. Она охватывала все слои и все дела уездного общества и означала оттеснение «земского начала», местного самоуправления (земские и губные избы, введенные в середине XVI в.), усиление бюрократического начала.
Управление огромной страной с ее более чем 250 уездами, а в восточных районах их размеры были очень велики, представляло большие трудности. Этим вызвано формирование более крупных территориально-административных единиц, так называемых разрядов. Уже в предыдущем столетии формируются группы городов, где ставились гарнизоны и полки для защиты пограничных областей от нападений воинственных соседей. Прежде всего это «Береговой разряд», линия городов-крепостей по берегу реки Оки, на которые опирались войска для борьбы с нашествиями крымских и ногайских татар. Центром береговой линии был Серпухов. К югу от Оки сложился Украинный, или Тульский, разряд — пограничный военно-административный округ.
Поскольку граница отодвигалась все дальше на юг, значение Тульского разряда постепенно падало. Центром южной обороны стала Белгородская засечная черта с центром в Белгороде. Здесь в 1663 г. возник Белгородский разряд, или Белгородский полк, которому подчинялись несколько десятков городов и уездов. Два года спустя власти организовали Севский разряд для защиты юго-западного пограничья от Крыма и Речи Посполитой.
Охрана западной границы лежала на Смоленском разряде (организован после взятия Смоленска в 1654 г.), северозападной границы — на Новгородском (упоминается в источниках с 1656 г.). К концу столетия появляются разряды Московский, Владимирский, Тамбовский, Рязанский, Казанский (с центром в Симбирске); сибирские: Тобольский, Томский, Енисейский, Ленский (центр — Якутск); главным из них был Тобольский, а сам Тобольск считался «стольным градом» всей Сибири.
Разряды-округа, несмотря на то, что их воеводы имели разную компетенцию, а ряд внутренних округов (Московский и др.) был ликвидирован, сыграли существенную роль в организации пограничной обороны, в улучшении административного управления на местах. По сути дела, разряды подготовили появление петровских губерний — промежуточного звена между центральным и уездным звеньями управления.
Оглавление

Источник

Административное деление земель на уезды, волости, станы, пятины, присуды, губы и погосты

В административном отношении земли делились на уезды, волости, станы, пятины, присуды, губы и погосты.

Уездом называлась целая страна, приписанная судом и данью к одному городу. В уезде, кроме главного города, были пригороды, которые также имели городское устройство, и слободы. Как те, так и другие были приписаны по управлению к своему уездному городу; так, по рязанским платежным книгам 7105 года в рязанском уезде значатся: Переяславль Рязанский, Прокск, Ряжск и Николо-Зарайский монастырь. Слово уезд, в значении области или страны, имеющей свое особенное устройство, встречается в самых первых памятниках московской администрации.

Так, в первой духовной грамоте Иоанна Даниловича Калиты сказано: «А там гою и иными волостьми городскими поделятся сынове мои; такоже ц мыты, который в котором, уезде. В этой же грамоте есть намеки на то, что в московском государстве, при первых князьях из дома Невского, уезд имел равное значение с уделом; поэтому выражение: «который в котором уезде» значит: которые в котором уделе. А такое значение уезда ведет к заключению, что он в московском государстве и, вероятно, в других русских княжествах первоначально представлял отдельное, более или менее самостоятельное целое, имел своего князя, свои права и уставы. (Мы находим эти уставы и по присоединении различных уделов к Москве в уставных грамотах, которые давались московскими князьями разным уездам и волостям.) Таким образом, уезд был скорее бытовой единицей; администрация только воспользовалась его готовым устройством ‘и не изменила в нем ничего.

Средоточием и представителем уезда был всегда главный город, название которого носил и весь уезд. В главном уездном городе сосредоточивались все власти, управлявшие уездом. Сюда присылались на решение и утверждение уголовные дела; равным образом здесь же был суд и по всем другим делам. В уездном же городе велись записные книги всем землям и угодьям, находившимся в уезде, а также и списки всех уездных Жителей с обозначением, кто находится на службе и кто не находится, на какой земле живет: на вотчинной, поместной или черной, у кого какое семейство и сколько зя кем какой земли. По этим спискам и книгам делалась общая раскладка податей и повинностей и по ним же соображались наряды на службу. В городе собирались большей частью все податные сборы, и отсюда их уже отправляли в государеву казну. В городе же съезжались все служилые люди перед отправлением в поход; здесь воеводы делали им смотр и знписывали их в свои смотряные книги с обозначением, кто как люден, конен и оружен отправляется на службу.

Уездные или негородские земли делились на волости и станы. Эти единицы до некоторой степени были также бытовыми. Деревни первоначально были очень малы; поэтому им нужно было примкнуть к какому-нибудь центру, — таким центром и были в Новгородской земле погосты, а в других местностях — волости и станы. Этим-то делением и воспользовалась администрация. Когда и кем устроены волости и станы в разных княжествах — мы не знаем.

Волости представляют более древнее деление уездов, стаяы же появились только со времени Иоанна Васильевича Ш. В Московском государстве станы заменили с этих пор волости1. При этом, кажется, переменились только названии, а само устройство волостей оставлено то же, даже и прозвища их сохранились те же; так вместо прежних волостей: Сурожской, Инабожской, Корзеневской и др., мы встречаем станы: Сурожский, Икабожский, Корзеневский и др. Впрочем, и само название волости не вполне заменилось новым; так, в Московском, Ростовском и Белозерском княжествах оба эти названия употребляются одновременно и притом — как это видно из грамот того времени — так, что иногда стан составлял часть волости и, следовательно, волость делилась па станы, а иногда, напротив, волость составляла часть стана’1. Волость, или впоследствии стан, составляла отдельную часть уезда и состояла из нескольких слобод, сел, деревень, приселков и починков, которые управлялись одним волостелем или становщиком. Раскладку податей и повинностей жители волости назначали сами, точно так же и первоначальный суд по всем делам лиц, принадлежавших к волости, производился волостелем. Каждая волость была так отделена от другой, что в случае суда между двумя лицами разных волостей волостели должкы были судить с общего согласия друг с другом и делиться пошлинами от суда пополам. Даже в случае выхода девицы в замужество в другую волость назначалась особая пошлина, известная под названием «выводной куницы». При неотыскании убийцы дикая вира или головщина платилась всей волостью, на земле которой был найден убитый.

Пятины, присуди, губы и погосты

Это деление земель было собственно новгородским; в других русских владениях мы не находим подобного деления, и хотя некоторые из этих названий встречаются в других владениях северо-восточной Руси (например, погост), но они здесь имеют совершенно другое значение, чем в Новгороде — скорее историческое, как остаток древности, чем административное. Пятиной называлась пятая часть новгородских владений; в каждой пятине было по несколько уездов, называемых в Новгороде присудами, в каждом присуде по несколько погостов и волостей. Новгородские пятины имели следующие названия: Дерев-ская, лежавшая на границах Новгорода с Тверью; Обонеэкская — вокруг Онежского озера; Шелонская — по берегам Шел они и Ловати; Вотьская — по берегам Луги, и бежецкая — пограничная с Московскими и отчасти с Тверскими владениями. Каждая пятина делилась на две половины; число погостов в пятинах бы ло неодинаково.

Нельзя утвердительно сказать, когда появилось в Новгороде деление земель на пятины, В новгородских административных актах пятины появляются не раньше XV века. Есть намеки на то, что и гораздо ранее этого в Новгороде была такая группировка земель; так, в уставной грамоте новгородского князя СвятославаОльгови-ча говорится обОбонежском ряде, в котором полагается значительное число городов и погостов. Хотя число, а отчасти и названия этих городов и погостов не те, какие носят принадлежавшие к Обонежской пятине, но не должно забывать, что грамота Святослава Ольговича была написана еще в первой половине XII века.

Губы и погосты в новгородских и псковских владениях имели то же значение, какое в древних русских владениях волости и станы. Погосты преимущественно встречаются в актах новгородских, а губы — в псковских. Впрочем, не во всех псковских владениях были губы, а только в тех, которые были пограничны с новгородскими; в других же владениях Пскова были также погосты, Кем и когда было введено деление земель на погосты и губы — неизвестно; известно только, что погост был очень древним учреждением в Новгороде. Так, в грамоте Святослава Ольговича, данной в 1137 г,, на десятину в пользу новгородской епископии, десятина разделена уже на погосты; погосты упоминаются уже на Онеге, в Заволочье и по берегам Белого моря. В Новгороде еще встречается деление на волости, ко это деление было не административное, а экономическое. В Новгороде волости значили то же, что в древности на Руси вотчины; они составляли крупные владения частных собственников; так, были волости княжеские, монастырские, частных владельцев. В новгородских административных актах встречаются еще ряды или рядки; так назывались поселения, имевшие городской характер, но не имевшие значения городов и приписанные судом и данью к городам, на земле которых они стояли. Это были только зарождающиеся города; они были, большей частью, на судоходных реках и вообще на бойких местах, а потому в них была развита торговля и промышленность. Жители рядка признавались горожанами и носили название рядовичей, посадских людей. К рядкам принадлежала иногда и пахотная земля и разные угодья, которые сдавались ими на об-. Земля, находившаяся собственно под рядком, делилась на дворы, как в городах, а не на четверти, как в селах, и раскладка податей и повинностей рядовичей делалась также по дворам.

Источник